ОКО ПЛАНЕТЫ > Информационные войны > Теленовости и телесериалы отражают и программируют действительность
Теленовости и телесериалы отражают и программируют действительность16-02-2020, 12:38. Разместил: Редакция ОКО ПЛАНЕТЫ |
|
Теленовости и телесериалы имеют общие черты, по крайней мере их три:
Телесериал является единственной большой формой, где нет конца. Его могут продолжать сезон за сезоном. У сериалов возникают сиквелы, приквелы и подобные хвосты. Такая «вечность» сериала связана с его сложной структурой. Много героев, много судеб, много сюжетов помимо основного. Каждый такой сюжет может быть продолжен в отдельный фильм. Дмитрий Быков увидел в отсутствии конца серьезный минус телесериалов: «Может быть, действительно сериал — это современная книга. Ну не то чтобы современная книга, но сериал — это просто ваш способ проводить время. Раньше таким способом было чтение, но чтение — способ гораздо более активный. Читая, вы представляете, вы инсценируете, вы режиссируете книгу, а смотря сериал, что вы можете делать. Я, конечно, боюсь сериализации сознания. Боюсь еще прежде всего потому, что сериал не предполагает финалов. В сериале не может быть победы добра, потому что всегда нужен сиквел. Вот такое нарушение формата меня, честно говоря, бесит. Я люблю истории, в которых есть начало и конец». Причем по поводу многих героев трудно принять решение, относятся они к позитивным или негативным персонажам. Все было гораздо проще в советском пропагандистском кино. Федоров пишет: «Персонажи, их ценности, идеи, этика, одежда, телосложение, лексика, мимика, жесты: положительные персонажи (советские военные любых родов войск, мирные граждане) — носители коммунистических идей; агрессоры (военнослужащие, диверсанты, террористы) — носители антигуманных идей. Разделенные идеологией и мировоззрением (нацистскими/империалистическими и коммунистическими) персонажи, как правило, обладают крепким телосложением, одеты в военную форму и выглядят согласно установкам источника медиатекста: вражеские персонажи (солдаты, офицеры, шпионы) показаны злыми, грубыми и жестокими фанатиками с примитивной лексикой, активной жестикуляцией и неприятными тембрами истошных криков (впрочем, иногда они выглядят неглупыми противниками); советские персонажи (солдаты, офицеры, их родственники) изображены, напротив, сугубо позитивно — это целеустремленные, честные борцы за свою Родину и коммунистические идеи, с деловой или пафосной лексикой, скупыми жестами и мимикой. Разумеется, во всех случаях характеры персонажей прочерчены лишь пунктирно, без какого-то либо углубления в психологию. Вражеские персонажи говорят (для "понятности" для зрителей) по-русски, хотя иногда с немецким акцентом. В редких случаях произносятся реплики по-немецки». И еще: «Положительные советские персонажи живут мирной жизнью (на это им выделяется от 7 до 30 минут экранного времени). Отрицательные/зарубежные персонажи (как правило, в летнее ночное время) совершают агрессию/преступление (вероломное военное нападение, диверсии, убийства). Благодаря разведке, советское командования, как правило, загодя узнает о готовящемся нападении». Интересно, что фильмы, намекавшие на Германию как врага, исчезли из проката с осени 1939 по июнь 1941 года. Вот к чему ведет привязка к пропаганде. Изменилась пропаганда, это заставило исчезнуть и фильмы. Пропаганда не чурается ничего. В России вышла стихотворная конституция, отвечающая на все вопросы. Там есть, например, такие строки: Когда в твоей защите будет Кино является очень сильным миростроителем. Во времена Сталина пришел не только Советский Союз, но и кино как принципиально новая визуальная технология. Когда люди смотрели на экране, как хорошо живет страна, то они просто считали свой уголок этой страны отстающим от общего благоденствия. Эту функцию строительства нового с помощью визуальной коммуникации выполняют сегодня телесериалы. Пионером того, что мы назвали эстетическим программированием населения, был мексиканский режиссер Сабидо. Телесериалы позволяют вводить новые модели поведения, напрямую общаясь с массовым сознанием. Никто не воспринимает сериал как пропаганду, поскольку в нем первична развлекательность, а пропаганда, когда она есть, проходит фоново и потому не встречает сопротивления. Можно написать на здании «Летайте самолетами "Аэрофлота"», а можно снять прекрасный фильм «Мимино», который будут помнить даже тогда, когда «Аэрофлота» не будет. Страны меняются, а модели мира более инерционны. Советский Союз выстраивал свою не менее двадцать лет, то есть целое поколение должно смениться, чтобы новая модель мира вошла в силу. И то Сталину пришлось включить модель террора, чтобы стереть социальную память о прошлом. 37-й год был именно таким механизмом, который заставлял людей под страхом казни перейти на новую модель мира, где все было хорошо, а впереди всех советских людей ждали новые свершения. Десницкий подчеркивает нужду в системности, но не той, что строится на старых штампах холодной войны. Он пишет: «Сегодня у нас в моде официальная тоска по СССР. Его стремятся не то чтобы возродить, но хотя бы сымитировать. Но есть одна область, в которой нынешнее государство с помощью современных технологий оставляет былую Страну Советов позади — это борьба с реальностью, вытеснение ее с помощью сказок и виртуальных моделей. Кто же не помнит этих выпусков программы "Время" и политинформаций, в которых описывалась какая-то совершенно иная прекрасная жизнь у нас и ужасная — у них? Вот только один пример. Когда в 1969-72 годах американские астронавты высадились на Луне, советские пропагандисты были очень огорчены, что этот рекорд достался не им. Но не стали его оспаривать. Сегодня тема "лунного заговора" крайне популярна в "патриотических" СМИ: не высаживались они никуда, а все сымитировали. Как сформулировал это в своем блоге знаменитый российский фантаст, "нам выгоднее думать, что не высаживались, значит, так и будем думать". Только выгоднее ли? Нил Армстронг назвал свой выход на поверхность Луны "маленьким шагом для человека и огромным скачком для человечества". Для человечества, заметим, а не для Америки, или Запада, или еще какой-нибудь его части». Телесериалы задают модели будущего. Такую функцию выполняла когда-то научная фантастика, которая в советское время была в центре внимания молодых людей. У всех студентов на устах были Стругацкие, хотя все они изучали научный коммунизм. Но Стругацкие оказались сильнее. Правда, Кургинян негативно оценивает роль Стругацких, видя в Стругацких рупор спецслужб, которые таким образом с помощью их текстов обосновывали развал СССР и приход сегодняшней системы. По сути одна организационная структура (КГБ) переиграла другую (КПСС). Кургинян пишет: «Советская коммунистическая номенклатура боялась гуманитарных наук, потому что развивать их, не развивая обществоведение, было невозможно. А технические науки развивать надо было. Поэтому технократам давали больше участия во власти, денег, социальных благ, чем гуманитарным пластам, которые находились в очень убогом состоянии. Гуманитарный "мэйнстрим" занимали ортодоксы самого худшего разлива или диссидентствующие группы, которые мимикрировали под ортодоксию. Всё, что могло и должно было развиваться, отправлялось куда-то далеко на отшиб. А те, кто делал ракеты, компьютеры и всё, необходимое для защиты от Америки, — всё-таки получали свою дозу кислорода. В результате, с одной стороны, советская технократия была живой и энергичной, а с другой — безумно оторванной от серьёзной гуманитарной культуры. Но — это уже в-третьих — страстно охочей до оной. И, наконец, в-четвертых, — лишенной серьезного гуманитарного вкуса в силу своей технократической односторонности. Сочетание всего этого приводило к тому, что от Стругацких они балдели на счёт "раз"» (см. также тут). Кургинян дает Стругацким совсем не литературную роль, это роль скорее «ускорителя» определенных социальных процессов: «Я, в принципе, знаю, что на Западе существовали большие интеллектуальные фабрики, которые создавали литературную продукцию, в том числе "фэнтэзи", по аналитическим запискам. Я не говорю, что всё "фэнтэзи" так писали, или что Станислав Лем так писал, но массовая, популярная "фэнтэзи" на Западе писалась, как правило, по заказу. [...] Известно, кто писал аналитические записки, и кто их потом творчески перерабатывал: на литературу, предназначенную для широкой массы, или для определенного контингента — это называлось "адресатом пропаганды"; что именно туда закладывалось и как это срабатывало. Я не могу сказать, что способен реконструировать аналитические записки, по которым писали Стругацкие. Но и называть их людьми, чуждыми этой игре, я не берусь — мне так не кажется. У меня даже есть определенные основания считать, что это не так. Например, когда нужно разбирать конфликт между КОМКОН-2 и КОМКОН-5, то сразу видно, что эти номера связаны с соответствующими номерами управлений КГБ. Они не хотели от этого очень далеко уходить, и сами вполне купались в "спецаспектах" своего творчества. В этом была своя поэзия, и кайф от этого был: "Мы с ЭТИМ — играем". Они не были чужды этой спецтеме, как не был чужд ей, например, Редъярд Киплинг, Сомерсет Моэм и многие другие. Я не хочу сказать, что это априори плохо, но есть люди, которые бегут от такой тематики, а Стругацкие от неё не бежали и даже шли ей навстречу». Это его гипотеза форматирования советского общества. Но гипотеза остается гипотезой, пока за ней не стоят четкие доказательства. А их у него нет? Хотя он все время ссылается на неназванные источники. И еще: «В 1993 году все эти социальные, когнитивные, метафизические особенности творчества Стругацких для меня вдруг связались в один узел. Некто Ихлов написал статью, которая была «рекомендована для медленного чтения», и там говорилось: "Поколению молодых реформаторов повезло: у них были книги братьев Стругацких... переделывать косный мир, им трудно быть богом, но приходится... Гайдар, как Румата Эсторский, вывел танки, они ударили по Белому Дому", — то есть весь мир Стругацких начал приспосабливаться под политическую ситуацию, которую надо понять». И в продолжение некая конкретика. Все это было направлено на форматирование сознания советских технократов — создания для них новой матрицы: «Всё, что они делали, нашими технократами воспринималось не только как явно и безусловно "своё", но это «своё» было вдобавок пропитано какой-то гуманитарной новизной — а сопоставить эту новизну с гуманитарными революциями на Западе и понять, что осетрина уже не первой свежести, наш когнитариат не мог. И с радостью это усваивал. Они вобрали в своё сознание предложенную Стругацкими или, вернее, через Стругацких, матрицу, и она там стала работать». В эту матрицу он вводит и «прогрессорство» как право на эксперименты над населением, что потом и произошло при развале СССР. В принципе он называет, не называя, заказчика этого «проекта»: «Речь идет о специальных разработках, осуществлявшихся специальными же группами, находившимися под руководством одного и того же человека, игравшего особую роль в андроповский период и играющего особую роль до сих пор. Этот человек не был кустарем-одиночкой в андроповский период, и он не является им сейчас. И в андроповский период, и сейчас этот человек был частью определенной элитной системы. Да, он в силу своей незаурядности существенно влиял на замыслы этой системы, а также на способы реализации этих замыслов» (см. также тут и тут). Идя в русле этой же модели, Петровская посмотрела на роль Гайдара, видя такую цель: «Возвести касту палачей, традиционно неприкасаемых и парий, в разряд социальной элиты. Для этой цели с самого начала существования ЧК, ставшей праматерью всех последующих советских спецслужб, начинает создаваться соответствующая мифология. Сочиняется легенда о "горячем сердце, холодной голове и чистых руках". О том, что лишь "лучшие из лучших достойны чести защищать Революцию". Разрабатывается — вопреки официально провозглашаемому марксизму! — идея о том, что общество может быть насильственным образом переделано, перекроено и — путем многочисленных кровавых жертв, разумеется, — загнано в лучшее будущее. Роль "загонщиков" в этом процессе отводилась, естественно, новой элите — тем, кто собственноручно "пускал кровь" жертвам. Впоследствии, уже в вегетарианских 60х-70х годах, на этой почве вырастет изысканно оформленная и весьма востребованная теория "прогрессорства": о том, что некие особо талантливые люди, специально подготовленные и воспитанные, способны облагодетельствовать целые народы, изменив естественный ход их истории и буквально пинками направив их в лучшее (с точки зрения "прогрессоров") будущее. "Новая элита", созданная столь насильственным и столь противоестественным способом, разумеется, нуждалась в чрезвычайно сильных средствах для того, чтобы оставаться сплоченной и действенной. Именно поэтому в течение первых двадцати лет ее существования процедура "повязывания кровью" повторялась снова и снова. Частично — за счет тех, кто подпал под власть этой «новой элиты» (надеюсь, нет нужды перечислять все, что делалось ЧК и НКВД в 20е-40е годы, да это и невозможно), частично, как я уже говорила, за счет братоубийства — фигурального и буквального, т. е. постоянной "зачистки" самой "новой элиты" руками ее ближайших коллег, друзей, а иногда — и родственников». Это такая параллельная история, которую можно рассматривать как прямую и косвенную поддержку версии Кургиняна. В результате ее вклада некоторые вроде бы случайные процессы предстают как вполне системные, и мы понимаем, что победы не бывают случайными, а только хорошо подготовленными. И вот на вершине этой работы появляется и сам Гайдар: «Например, в Википедии так описывается семья, в которой родился ЕГ: "Родители Е. Гайдара принадлежали к среде интеллигентов-шестидесятников, исповедовавших демократические взгляды". Зная то, что теперь стало известно о роде деятельности Тимура Гайдара, подобные заявления невозможно рассматривать иначе, как тщательно разработанную и успешно внедренную в общественное сознание "легенду" (ср. легенду о происхождении В.Жириновского: "Мать — русская, отец — юрист"). По этой фразе ясно, какой социальный камуфляж данного семейства необходимо было продать "общественности", каким "гримом" "потомственного интеллигента, человека прекрасно воспитанного и деликатнейшего" необходимо было сопроводить явление Егора российскому народу. Такая "легенда" была не только востребована, но и оказалась совершенно бесценной в начале 90х, когда срочно понадобился человек, способный вызвать к себе доверие широких кругов интеллигенции, явившейся главной социальной силой революции 1989-91 гг., стать их "символом" и "знаменем"». Илларионов, на которого она ссылается, а он на нее, говорит, что отец Гайдара был сотрудником Первого главного управления (ПГУ) КГБ, резидентом КГБ на Кубе и в Югославии. Первоначальной версией был ГРУ, но потом ее отвергли. То есть и тут сработала система. По этой причине конечный вывод Петровской таков: «В тот момент, когда каста спецслужб решила, наконец, захватить власть непосредственно в свои руки, общество оказалось беспомощно. Не существовало никаких структур, никаких традиционных ценностей, которые могли бы противостоять натиску потомков шариковых, одетых в приличные костюмы и приобретших некий светский лоск. Поскольку именно интеллигенция на рубеже 80х — 90х годов была наиболее политически активной социальной группой общества, главный разрушительный удар был направлен именно на нее. Ей был предложена весьма привлекательная кандидатура лидера в лице Е. Гайдара: человека, загримированного под “настоящего интеллигента” так тщательно, что эта среда приняла его легко и естественно. Учтено было все — от внешности и манер до использования цитат из Фукидида в эпиграфах. Когда такой, казалось бы, совершенно “свой” человек, предложил услуги по “очистке и реорганизации” общества с целью устроения лучшего будущего, ему поверили сразу и с энтузиазмом. Тем более, что идеи “прогрессорства”, как я уже отмечала, были к тому времени уже успешно внедрены в сознание интеллигенции и пользовались большой популярностью. Слово “очистка” пришло мне на ум не случайно. Одновременно с ним вспомнилась мне и еще одна история о человеке, занимавшемся традиционной деятельностью маргиналов: крысоловством. Гаммельнский крысолов, как мы помним, увел из города вместе с крысами всех детей. Крысовод Гайдар, убаюкав российскую интеллигенцию сладкозвучными речами о “либеральных реформах”, поступил, мне кажется, еще страшнее: он открыл ворота и привел к власти полчища крыс. Что ж, наследственность действительно не спрячешь. Дает о себе знать голос крови» (см. также работу Илларионова). Тут возникла тема нарративов перестройки, главным из которых были свобода и демократия, а вели в это время к руководящей роли спецслужб, как была ранее руководящая роль КПСС. И два нарратива, созданных для входа в массовое сознание: биографии Жириновского и Гайдара. При этом все варианты демократических партий того периода создавались исключительно при помощи КГБ (см. на тему КГБ и Народный рух Украины тут, тут, тут, тут, тут, тут, тут, тут и тут). Государство поддерживает свой нарратив победы в любых ситуациях и любых формах. Все другие нарративы для него вторичны. У государства единственного есть возможность вставлять свой нарратив в образование и науку, легитимизируя и объективизируя его. Государство удерживает все население в поле внимания к своему нарративу и борется с антинарративами, в том числе с помощью теленовостей и телесериалов. Мнение Кургиняна по поводу сворачивания демократии: «Демократия всегда требует рационального компетентного гражданина. Нету без этого демократии. В этом самое страшное, что общество непрерывно усложняется, а гражданин упрощается. Но ведь на это упрощение работают. Ведь это же не случайно, "кто такой Цицерон?" или что-нибудь еще. Это же колоссальная работа по упрощению людей. Зачем? Чтобы они не могли пользоваться демократией, никаким образом. Отчуждение от демократии происходит за счет того, что это слишком сложный инструмент в современном мире, демократия требует образованного, и такого, и такого-то гражданин. Нету? Нету». Условность сегодняшней демократии и привела недовольных граждан к избранию популистов. Это недовольство распространено по всему миру. Дмитриев говорит: «Именно кризис доверия к политике общенационального масштаба мы наблюдаем в странах Западной Европы и США. Это, в частности, породило глубочайший кризис политической системы Великобритании, который фактически ведет к полной рекалибровке партийной системы. То же самое происходит в США, где институты представительской демократии начинают давать сбой из-за низкого уровня доверия населения. Еще один пример — Италия, когда население, голосуя за "Движение 5 звезд", выбирает клоуна вместо профессионального политика. Это проявление крайней степени недоверия к любым фигурам, которые могут представлять интересы избирателей на общенациональном уровне». Литература в целом очень важна как для развития отдельного человека, так и для развития страны. Это вариант мягкой силы, позволяющий захватывать умы как своего населения, так и населения других стран. Сила литературы мощнее силы машин и пароходов, поскольку она может действовать непосредственно на сознание. Не зря великие литературы связаны у нас с мощными цивилизациями прошлого. Известный фантаст Гейман приводит еще такой пример: «Китайцы создавали великолепные вещи, если им приносили схемы. Но ничего они не улучшали и не придумывали сами. Они не изобретали. И поэтому они послали делегацию в США, в Apple, Microsoft, Google и расспросили людей, которые придумывали будущее, о них самих. И обнаружили, что те читали научную фантастику, когда были мальчиками и девочками». Как видим, страна форматируется с помощью виртуальной реальности. Массовое сознание трансформируется в нужную сторону. И все это происходит с помощью развлекательного модуса, который не вызывает сопротивления, а наоборот, привлекает. Страну делают и манифестируют нарративы. Они создают прошлое, что особенно любит делать государство в целях легитимации своего настоящего. Они создают и будущее, что также необходимо для нормального функционирования страны. Малинецкий пишет о значимости образа будущего для нормального развития страны: «В массовом сознании необходим образ будущего, необходима мечта. Без мечты не появится сверхусилие. Меня поразила, в свое время, беседа с одним из руководителей НАСА. Он говорил: "Знаете, вы сделали то, что нам и не снилось". "А что?" — говорю. "Вы начали серьезно заниматься космонавтикой в 1936 году". Я, естественно, удивляюсь. "Как же? — говорит, — Вы сняли блестящий фильм "Космический рейс"". "Какой фильм?" "Как? У нас в НАСА — это любимый фильм. Это просто взято за образец для подражания. Вы уже сказали, что у вас будет СССР-1, вы рассказали, как вы полетите на Луну, вы показали, какая будем Москва. Вы дали людям мечту. Сейчас огромные усилия, которые мы делаем в Соединенных Штатах, связаны именно с этим. Мы создаем мечту, мы проектируем будущее и мы стараемся дать ее американскому народу"». И еще: «Для того, чтобы отойти от той пропасти, куда мы движемся, нам нужно на уровне экспертного сообщества иметь не мистику, не мечты, не фантазии, не метафоры, нам нужно иметь серьезный научно обоснованный прогноз, нам нужно иметь видение будущего. На уровне элиты нам нужно иметь целеполагание . Сейчас этого нету — элита наша бессубъектна. А на уровне народа, на уровне российского общества нужно иметь мечту и вкладывать сверхусилие» Гибель СССР Кургинян видит как раз в потере мечты, замене ее на чечевичную похлебку: «СССР погиб потому, что произошло омещанивание трудящихся — пролетариата, крестьянства. Именно тогда, когда это омещанивание трудящихся достигло в СССР критического уровня, произошла перестройка. И сколько ни приводи совершенно справедливых аргументов в пользу того, что перестройку сооружали злые силы и внутри нашей страны, и за рубежом, фактор (а возможно, и фатум) этого самого омещанивания не потеряет своего решающего значения. Потому что настоящим источником «чечевичной» перестроечной энергетики была именно мещанская прорва, вопившая, что ей недодано по части удовлетворения материальных потребностей трудящихся. Не было бы такой энергетики, никакие злые силы не обрушили бы советское государство и советское общество». Телесериалы используются и для решения тактических задач типа российских «Спящих» или «Чернобыля», где главным врагом оказывается агент ЦРУ. Телесериалы должны показать будущее, чтобы увеличивать осмысленность нашего бытия, поскольку пока мы только сползаем в неизвестность. Пока в мире мы видим серьезные усилия по строительству постчеловеческого общества, где другую роль будет играть искусственный интеллект. Кургинян отмечает: «Все разговоры о конце истории, конце проекта «Человек», конце гуманизма, конце патриархата, конце логоцентризма, в конечном счете, бессмысленны, если не осуществляется на деле построение именно постчеловека. Некоммунистический и даже антикоммунистический посткапитализм немыслим вне построения постчеловека. И этот постчеловек уже ходит по нашим улицам и площадям. Он не умственный фантом, а реальное изделие, изготавливаемое на соответствующих посткапиталистических фабриках. В сущности, именно такое изготовление постчеловека и является задачей посткапитализма, который производит не вещи, а это нечто, сохраняющее определенные возможности человека, но перестающее страдать по поводу своего отчуждения от родовой сущности». Вернувшись к телесериалам, следует отметить, что они уже давно показывают нам постчеловека и постчеловечество, а это одновременно означает, что прямо или косвенно постоянно идет работа по подготовке массового сознания. Они активно строят мир, которого пока нет. Литература
© Почепцов Г.Г., 2019 г. Вернуться назад |