В условиях нарастания обеспокоенности по поводу того, что Россия бросит в бой хакеров и бригады онлайновой дезинформации, которые будут сеять хаос на следующих американских выборах, представители руководства США по-новому смотрят на техническое наследие Горбачева и Рейгана, каким является экстренная «горячая линия» между Москвой и Вашингтоном. Они считают, что этот канал связи может когда-нибудь пригодиться и отведет их страны от края пропасти тотальной кибервойны.

Засекреченная система передачи и приема сообщений, которую в Белом доме называют «горячей киберлинией», уже существует. Ее создали в 2013 году в надежде на то, что так будет легче вести диалог между двумя странами во время кризиса в киберпространстве, где личности и намерения нападающих зачастую неясны. Пока ее использовали лишь один раз. Было это в последние дни работы администрации Обамы, когда руководитель киберслужбы Белого дома передал в Москву тщательно сформулированное предостережение о том, чтобы она не атаковала «инфраструктуру» выборов 2016 года.

С тех пор США вкладывают большие средства в силы сдерживания в киберпространстве, а военное командование открыто заявляет о своей готовности симметрично ответить на любую киберагрессию из-за рубежа. Но при этом усиливается опасность недопонимания, которое может привести к эскалации сетевого конфликта. Поэтому руководство спецслужб из администрации Трампа заговорило об использовании этой горячей линии в качестве средства последней инстанции и кризисного канала связи, который может предотвратить цифровую версию Карибского кризиса.

«Все уже разложено по полочкам, все варианты преодоления этой угрозы из сферы кибербезопасности. Идея горячей линии возникла в связи с тем, что нам надо решать эту проблему немедленно. Мы должны знать, что Россия получает наши сообщения, — сказал один высокопоставленный руководитель из спецслужб. — Мы воспользуемся этим вариантом, если почувствуем, что все прочие средства не работают, и что кризис быстро нарастает. Мы не видим признаков того, что Россия прекратила свое вмешательство».

В Министерстве внутренней безопасности и в Федеральном бюро расследований существуют опасения по поводу того, что Россия и другие страны по-прежнему создают проблемы в американской политике и намерены активно вмешиваться в президентские выборы в 2020 году. Об этом рассказали три источника, непосредственно знакомые с содержанием докладов последних шести месяцев. (ФБР отказалось предоставить комментарии для этой статьи, а Министерство внутренней безопасности не ответило на неоднократные письменные и устные просьбы прокомментировать ситуацию.)

Пока Министерство юстиции предъявляет обвинения сотрудникам российской разведки во вмешательстве в выборы 2016 года, а военные ведут подготовку к вероятной кибервойне, у руководства органов национальной безопасности возникают довольно острые и непростые вопросы. Как предотвратить очередное российское нападение на американские выборы? И что делать, чтобы такая атака не привела к катастрофическим последствиям? Частично ответ на эти вопросы может дать официальный канал, по которому Россию можно будет предупреждать напрямую.

«Я полагаю, что некоторые действия Россия осуществит снова. И мне кажется, что горячая линия способна стать полезным инструментом, посредством которого можно будет выражать обеспокоенность, — сказал бывший советник Белого дома по кибербезопасности Майкл Дэниел (Michael Daniel), ныне работающий генеральным директором организации „Альянс киберугроз" (Cyber Threat Alliance). — Я уверен, что в какой-то момент Соединенные Штаты снова ею воспользуются».

Дэниел присутствовал при первом и единственном использовании горячей линии.

Это было в октябре 2016 года, незадолго до дня президентских выборов. По словам Дэниела, Белый дом решил предупредить президента Владимира Путина, что у него есть сведения, указывающие на попытки России вмешаться и внести сумятицу в американские выборы.

«Мы не в полной мере знали и понимали масштабы дезинформационной работы в соцсетях, — сказал Дэниел. — Мы сосредоточили все свое внимание на угрозах для физической инфраструктуры».

Решение связаться с Россией по официальной горячей линии принимала целая группа высокопоставленных министров и членов кабинета, в том числе тогдашний советник по национальной безопасности Сьюзан Райс (Susan Rice).

Дискуссия на тему, как и когда выйти на связь с Россией, растянулась на несколько недель, что подтверждают четыре бывших сотрудника Совета национальной безопасности.

«На уровне аппарата существовала процедура по утверждению содержания послания, цель которой была в том, чтобы подать правильный сигнал», — сказал Дэниел. По его словам, никто из администрации не знал, как Россия отреагирует на это послание, и отреагирует ли вообще.

«Мы воспользовались этой линией, чтобы передать нашу озабоченность тем, что Россия применяет киберсредства для дезорганизации выборов, — добавил он. — Мы знали, что сумеем показать, насколько серьезен для нас этот вопрос».

Это послание, оформленное по взаимно согласованному образцу, поступило в Центр по уменьшению ядерной опасности (ЦУЯО) при Госдепартаменте.

США и Россия создали этот центр в 1987 году, чтобы установить прямую линию связи на случай возможной ядерной войны. Спустя четверть века Вашингтон и Москва подписали соглашение о создании «горячей киберлинии» по образу и подобию той, что существовала в ЦУЯО, а также дополнительной линии голосовой связи между координатором Белого дома по кибербезопасности и российским заместителем секретаря Совета безопасности.

«Это была очень важная мера… как в годы холодной войны. Тогда была система предотвращения ядерной эскалации, а теперь возникла система предотвращения непреднамеренной эскалации в киберпространстве», — сказал Крис Пейнтер (Chris Painter), который с 2011 по 2017 годы работал в Госдепартаменте главным «кибердипломатом».

После того, как сообщение было передано по системе ЦУЯО, Дэниел и его команда получили уведомление, что оно доставлено в Кремль. «Тогда мы начали ждать», — сказал Дэниел, добавив, что все, кто занимался составлением послания, вернулись к своим повседневным обязанностям. «На это ушло два дня, — рассказал он. — Потом мы получили ответ, состоявший в том, что русским нужно больше информации. Это было последнее сообщение».

Два бывших сотрудника Совета национальной безопасности рассказали, что голосовая линия тоже использовалась для общения с Кремлем по вопросу вмешательства в выборы.

Идея о создании горячей киберлинии нашла практическое воплощение в 2013 году, когда у американской администрации возникли опасения, что Россия и США идут курсом на столкновение. «Горячая линия была символическим жестом, показывающим, что ее можно использовать для налаживания отношений с Россией, а также в чрезвычайной ситуации. Она демонстрировала, что администрация и Москва… могут говорить друг с другом», — сказал один бывший сотрудник Госдепартамента.

По словам Пейнтера, «русские хотели иметь линию голосовой связи. Насколько бы плохи ни были отношения между США и Россией, на звонки всегда отвечают».

Но для того, чтобы создать горячую киберлинию в виде системы передачи сообщений и голосовой связи, пришлось провести несколько раундов переговоров между Вашингтоном и Москвой.

По словам бывших официальных лиц, на переговорах возникли фундаментальные разногласия в вопросе о том, что кибербезопасность означает для США и для России.

«Для нас кибербезопасность —это защита неприкосновенности информационных систем, защита инфраструктуры, которая может быть повреждена в результате кибервторжения, — сказал один бывший сотрудник Госдепартамента. — У русских же гораздо более широкое определение кибербезопасности. В него они включают такие задачи как контроль за общением и перепиской между обычными гражданами».

Бывший сотрудник Совета национальной безопасности рассказал изданию «Дейли Бист» (The Daily Beast), что линия голосовой связи между Белым домом и Кремлем во время администрации Обамы порой активно использовалась. Связисты Белого дома каждый день проводили контрольные сеансы связи с русскими, обеспечивая постоянную работоспособность линии.

«В то время мы постоянно думали о том, как связаться с Кремлем, если что-то случится или если возникнет чрезвычайная ситуация, — рассказал этот сотрудник. — Помню, как один компьютерщик, работавший в Белом доме, сказал мне: „Я могу связать тебя с кем угодно в России, ты только скажи мне, с кем хочешь поговорить"».

Но до октября 2016 года настоящих разговоров не было.

«Еще до того, как мы в полной мере осознали, чем занимается Россия, с ними было очень трудно разговаривать, — сказал один бывший сотрудник Госдепартамента. — Мы используем друг против друга киберсредства при ведении разведывательной деятельности и другой работы. Особого доверия нет, и об этом надо сказать прямо».

Сегодня Белый дом настаивает, что он делает все возможное для недопущения хакерской атаки на политическую систему США. «Администрация Трампа действует на всех уровнях власти, защищая американские выборы от иностранного вмешательства, — заявил официальный представитель Совета национальной безопасности Гарретт Маркис (Garrett Marquis). — В основе этих действий лежит поддержка, оказанная администрацией штатам в ходе прошлых выборов».

Но внутри самой администрации ее сотрудники выражают обеспокоенность в связи с тем, что Трамп может каким-то образом вмешаться или заблокировать каналы связи.

«На совещаниях с участием президента никто не хочет поднимать тему России, — сказал один бывший сотрудник спецслужб. — Будь это вопрос о выборах или о санкциях — никто не обсуждает их с Трампом на информационных брифингах и на совещаниях».

Россия большей частью отказывается сотрудничать, когда встает вопрос о действиях русских хакеров против американских компаний и частных лиц, заявил Люк Дембоски (Luke Dembosky), работающий партнером в юридической фирме «Дебевойз энд Плимптон» (Debevoise & Plimpton). Ранее он занимал должность помощника генерального прокурора по национальной безопасности и три года проработал в Москве в качестве атташе по вопросам кибербезопасности.

По его словам, чтобы избежать очередного киберфиаско, надо гораздо активнее сотрудничать с Москвой ради установления рабочих взаимоотношений.

«По текущим вопросам сотрудничества либо очень мало, либо оно вообще отсутствует. И если произойдет нечто действительно плохое, основы для совместной работы у нас просто не будет. Можно создавать сколько угодно горячих линий, но если между двумя странами отсутствует доверие, это все равно окончится неудачей».