Парадокс паранойи - Эдвард Лукас о России

Report No. 34: Rethinking Russia: The Paradox of Paranoia

By Edward Lucas, January 28, 2013

Center for European Policy Analysis

//Статья переведена в несколько ужатом виде.//

После развала СССР было нормой думать, что российская внешняя политика будет, если не такой же как у других стран, то, по крайней мере, отличатся от советского стиля. Казалось, что Россия хочет иметь дружественные отношения с Западом и своими бывшими колониями.

Однако, это оказалось иллюзией.

Стратегическая культура Советов - милитаризация, паранойя и мессанские замашки просто впали на время в спячку, но никогда не были ни изжиты, ни заменены на что-то другое.

Эта советскость в несколько модифицированном виде проявилась снова в середине 90-тых, когда на высокий пост поднялся Евгений Примаков. При нём эра сотрудничества с Западом кончилась, и началось опасливое, ворчливое отношение. Фраза того времени - "многополярный мир", основанная на страхе перед "однополярным миром", которым заправляет Америка. В этой погоне за "многополярностью", Россия пытается заключать сделки с определёнными странами, чтобы "разбавить" американское влияние.

В стиле России также есть ревизионизм - Россия несогласна с нынешним положением международных дел, считает, что такое положение было достигнуто обманом и подлостью, международные нормы не признаёт законными и пытается их изменить.

Стратегическая культура Кремля гораздо менее милитаризована нежели в советское время. Боевые самолёты и корабли используются только для блефа и провокаций. Но на большое расстояние подобная власть не действует. Россия может лишь напасть на маленькую соседнюю страну, в случае, если ни одна большая страна не будет её защищать. Исключением может стать повторное нападение на Грузию.

Стратегическая культура России имеет советские корни, хотя они и проявляются в модернизированных видах, и базируется на трёх элементах. Эти элементы не являются временной абберацией из-за власти конкретно Путина, хотя его правление их углубило. Эти корни были до него, и останутся и после него.

Первый и главный элемент - подозрение на грани паранойи о возможностях и намерениях Запада. Это имеет глубокие корни. Нервозность по поводу места России в мире было ещё за века до большевиков. Джеймс Шерр из Четем-Хауса (аналитический институт) описывает это так:

склонность боротся с геополитической неопределённостью (многонациональный состав и отсутсвие природных пограничных барьеров) путём образования государств-клентов и разширяя оборонный периметр;

культивация цивилзационной и культурной обособленности (с 1815 года, как минимум); отставающая политическая и экономическая структура,

которая на деле хрупка, но которую российские власти считают необходимой для стабильности режима.

Сейчас российские власти уже не делают тех ошибок, которые делали СССР таким разрушаемым. Россия не прижимает свободу поп-культуры, разрешает выезд за границу, в стране был потребительский бум. Видя разобщённость и экономический кризис в Европе и Америке, Россия смотрит на них с меньшим страхом и большим презрением, нежели когда-то СССР смотрел на Запад в 80-тые.

Россия менее хрупка и закоснела нежели СССР, но она меньше и слабее. Сегодняшние побраимы - Таджикистан и Беларусь не сравнятся с Варшавским пактом.

В России смертность выше чем в СССР. На Востоке огромный Китай, с юга неспокойные мусульманские государства.

Российская ревизионистская политика сформирована историей. Путин сказал: "воля российского народа подтвержадаль снова и снова - не референдумами и голосованиями, а кровью". Жертвы прошлого важнее нежели выборы сегодняшнего дня.

Россия считает, что СССР, получил "страны Восточной Европы" в 1945 году как награду за победу над Гитлером, или же, что поразительно, как часть пакта Молотова-Риббентропа.

На таком фоне воспоминания о 90-тых особенно горьки и неприятны. Это десятилетие теперь видится России как время, когда Запад намеренно ослабил Россию, в тоже время распространяя своё военное влияние далеко на Восток. Россия считает, что это было сделано наперекор договорам, которые были подписаны при объединении Германии. Роберт Каган говорит: Россия жалуется не на систему ПРО конкретно, а на всёю послевоенную систему расклада, и хочет её переделать.

Стратегическая паранойя сфокусирована особенно на иностранном вмешательстве в пространство бывшего СССР. "Цветные" революции в Укпаине, Киргистане и Грузии стали примером такого вмешательства у кремлёвцев. Они сразу выбросили идею о том, что протестующие могут и вправду быть возмущены нечестными выборами коррупцией или экономической отсталостью, и видели в этом только некие руки кукловодов. Помощь международных организаций они видят не как альтруизм, а как "вмешательство".

Идея "вмешательства" размыта и парадоксальна. Поведение запада плохо тем, что это вмешательство в суверенные дела других стран ? Или же потому, что это вмешательство в дела стран, которые по праву должны находится в зоне влияния России, и поэтому их суверенность ограничена ?

Россия считает, что в мире должно царить "невмешательство", но одновременно имеет собственную доктрину "обязанности защищты интересов" соотечественников и бывших сатрапов.

Понятие "соотечественник" имеет неописуемо размытый смысл. Оно может обозначать любого, кто говорит по-русски, имеет русскую фамилию или сам считает себя русским. Эта размытость на руку Кремлю. Более того, им не важен тот факт, что исторический вес этих "соотечественников" может быть и грузом для других людей (например украинцев).

В августе 2008 года, после войны с Грузией Медведев описал российский подход к отношениям с бывшей империей: "Есть регионы, в которых Россия имеет привилегированные интересы. Это страны, с которыми мы имеем особые исторические связи, дружественные и соседские отношения."

Это более нежели уязвлённое самолюбие, или ностальгия по советскому величию. На взгляд России, следующий шаг Запада будет "цветная" революция в самой России.

Кремлёвцы уверены, что нежелательные измененияв окружении страны есть угроза России, а точнее – их собственному правлению. Этот страх особенно велик из-за того, что Россия имеет чёткие линии потенциального разлома, этнические, географические и конфессиональные. В Кремле помнят период между воёнами, когда страны вроде Польши пытались уничтожить СССР, путём его раскола. Любое действие, которое может напоминать попытку со стороны Запада поддержать сепаратизм (например, скромные татарская, чеченская и аварская службы на радио «Свобода») и в самом деле видятся им как заговор для разрушения России. То же выражение Бжезинского о том, что для России было бы лучше быть свободной конфедерацией стран, тоже легко вписывается в эту теорию заговора.

В 2007 году Путин открыто выразился об угрозах российскому суверенитету, и как источник угрозы указал на иностранные организации, выделяющие гранты, также он обвинял в этом политическую оппозицию. Причём эти слова были сказаны ещё когда и Россия и сам Путин были в гораздо менее шаткой ситуации, чем сегодня.

Парадокс хорошо иллюстрируют озвученные Медведевым пять принципов российской внешней политики, из которых первый и пятый подтвержает приверженность международным законам, зато четвёртый принцип «неоспоримое право России есть защита прав соотечесвенников в любой другой стране», а пятый «право на особые интересы в нужных России зарубежных регионах».

Цель стабильности внутри страны связывается со стабильностью снаружи и вокруг неё – если Россия не может контролировать внешний мир, то он может, в свою очередь, контролировать Россию. Это и есть ядро анти-западничества российской внешней политики.

Например, позиция России по Сирии такова не потому, что России нужен или интересен сирийский режим, просто, если уж Запад может вмешатся и успешно изменить режим в Сирии, а потом, скажем, в Иране, то что может помешать сменить режим и в России ?

Джеймс Шерр сказал об этом: «Цель США – сохранять международный порядок дел, который был бы склонен к либеральности и демократии. Цель власти России противоположна – сохранять международное положение, которое поддерживало бы их режим.»

Российская власть не хочет, чтобы что либо её интересующее менялось без её разрешения. Решения, принимаемые без их согласия, но влияющие на их интересы (настоящие или выдуманные), есть настоящий кошмар для них. Они хотят участвовать, хотят уважения, чтобы их спрашивали и просили разрешения.

Как сказал бывший посол Великобритании Сэр Родерик Лайн: «российские власти хотят отыграть назад, забыть унижение 90-тых, быть снова принятыми на самых верхах, главное – в «большой восьмёрке», но одновременно не желают выполнять положенные для этого обязательства. Главным образом Россия хочет иметь привилегии и влияние на бывшее советское пространство, активно действует для этого и агрессивно реагирует на ослабление этого влияния. Россия готова преступать международные законы ради этого, терять с трудом достигнутые позиции и даже рассорится с Западом.»

Однако ссорится с Западом Россия всё не хочет, поскольку желает экономического роста и силы. Без Запада это невозможно, ведь в России нет таких технологий. Россия пытается достичь развития и вступает в международные экономические организации, вроде ВТО. Одновременно с этим Россия обуяна параноидальным страхом, что другие страны могуь её обмануть и использовать её ресурсы задёшево. Те же 90-тые теперь видятся как период, когда Россию обворовали, отобрав геополитическое наследие СССР, а Запад разворовал природные ресурсы и нагло навязал реформы.

Россия остаётся экспортёром ресурсов. В ближайшем будущем изменится ситуация с газом и нефтью, доселе узкий рынок станет богат на выбор – та же Америка вскоре возможно будет экспортировать в Европу. Вместо обязательного тубопровода будут танкеры. В этом году Россия ещё и потерпела удар по самолюбию, когда Стокмановский газовый проект был положен на полку.

Российская власть ведёт себя так нагло потому, что чувствует себя обманутой. В 90-тые их отодвинули в сторону, и теперь им хочется вернуть власть и влияние. Причём, они не верят, что международные нормы соблюдаются самими Западными странами, они думают, что жульничают все, а альтруистические затеи вроде прав человека лишь прикрыте для этого. Запад в их глазах думает лишь о деньгах, и это подтверждается удачными попытками завербовать нужных политиков, вроде Шредера.

В результате Россия действует методом «широкого спектра подходов» - иностранные дела решаются шпионажем, разного рода давлением, сделками, информационной войной и использованием денег в политике. Например, зная, что большие российские деньги, вложенные в иностранные банки, этой банковской системе и этим странам нужны, Россия использует этот фактор чтобы добиватся нужного себе результата.

Особый фокус внимания сосредоточен на европейском энергетическом рынке, в котором Газпром за последне десятилетие основательно подпортил себе дела. Он потерял свою долю рынка и заслужил репутацию недобропорядочного дельца, поставляющего слишком дорогой товар. Как говорит Джеймс Шерр, Газпром на деле слит с государством России, и использует методы шпионажа, коррупцию и личные связи для распространения сети свого влияния в Европе. Структура предприятия настолько непрозрачна и сложна, что практически не поддаётся регулировке и контролю со стороны Европы.

Тот же метод «разделяй и властвуй» используется везде. Примеры: Россия подманила американскую компанию «Эксон» выгодными условиями, считая, что так можно создать для себя лобби в американском правительстве; она покупает оружие у Франции, думая, что это помешает Франции в случае нужды защитить страны Балтии со стороны моря; она предлагает дешёвый газ Сербии и Болгарии, чтобы поддержать проект «Южный поток», в ущерб европейскому проекту «Набукко»; она пытается дружить с Норвегией, чтобы разделить Западное содружество по теме будущего Арктики.

В отдельности российские проекты не связаны, но вместе они составляют целую ловчую сеть. Запад может обнаружить, что связан обязательствами с Россией, и может побоятся потерять заключенные контракты и поставку энергии. Россия понимает, что не может выступить против единого Запада, решительной Америки или обьединённой Европы, поэтому её целью является раскол и изменение баланса сил. Как говорит Джеймс Шерр: Будь это газ, оружие, цветные революции, Москва будет будет действовать активно, ассиметрично и грубо, сея большую рознь везде, где она уже есть, и устраивать операции по защите своей стратегической безопасности. Вне зависимости от того, будут ли эти гамбиты удачны или нет, Россия будет снова и снова пытатся стянуть всех,кого только можно в разнородные схемы, для восстановления подобия бывшего Советского пространства.

Какие же шансы у России добится успеха в этой затее ?

Один из недостатков используемой Россией стратегии – мессианский комплекс, чрезвычайное самомнение. Российские властные политики не имеют больше связи с советским коммунизмом. Они понимают, что это тупик. Но они уверены, что для их страны предрешена великая судьба, не меньше чем наследование великой Византийской империи. Идея российской уникальности хорошо складывается с идеей отвергания Западных идей, таких как политическая борьба. Также, на эту почву хорошо ложится и сильно поддерживается идея о России, как «Третьем Риме», который находится под осадой врагов, и который нужно удержать любой ценой.

На самом деле, кажущаяся архаичной идея «Третьего Рима» была, странным образом, популярна среди ФСБшников и похожих структур. В январе 2008 года на российском ТВ был показан странный фильм «Падение империи: уроки Византии», в котором был высказан взгляд власти на 90-тые годы в России, под видом рассказа о падении Византии от давления местных «олигархов» и Западных крестоносцев. Ещё более странная идея – нео-евразийство, особо поддерживаемый А.Дугиным. Как говорит Дж.Шерр: Хотя связь России с Европой утеряла идеологический компонент, он был заменён на «цивилизационный».

Для не-русских россиян, да и для части русских, эта семи-идеологическая составляющая не особенно привлекательна, будь то в теории или на практике. Уже в 2004 году болгарский аналитик Крастев писал: Успешная смесь анти-террористической, анти-коррупционной и умеренной анти-американской реторики и старорежимного стиля политической администрации позволили Путину устроить «приемлемый» авторититивный режим в России.

На сегодняшний день это уже не так. Российское «экономическое чудо» оказалось всего лишь результатом высоких цен на нефть. Анти-террористические затеи не помогли против насилия на Северном Кавказе. Анти-коррупционный барабан уже не удаётся бить так, чтобы этому верили. Циничность обмена местами между Путиным и Медведевым уничтожила привлекательност путинского стиля управления. Анти-американизм менее популярная затея , чем это быгеополитической пользы из своей роли «проводника» между Азией и Америкой, ни из кризиса в Европе.

В настоящий момент Россия усилила связи с Грецией, обещая денежную помощь конкретной политической партии, если та придёт к власти, в обмен на военную базу. Это было бы нарушением договора Греции с НАТО.

Грузия, Латвия, Литва и Молдова находятся в разного рода опасных ситуациях. Легко себе представить, как Россия может получить выгоды в любой из этих стран, в случае удачного для неё совпадения обстоятельств - прихода ко власти нужных ей политических сил вкупе с кризисом.

Твёрдость намерений в Кремле и властных кругах сомнительна. Частные финансовые интересы следуют своим целям, которые могут быть противоположны государственным. Россия относится к Западным компаниям, которые она хочет привлечь на рынок, получше, чем к местным, но у любой независимости в Росии есть предел. Это хорошо демонстритует дело Юкоса. Если компания или человек не прекратила любые свои связи с Россией (как олигархи вроде Лебедева), они будут оставатся обязанными проводить влияние Российской власти.

Определить властные отношения внутри российской элиты дело очень сложное и неопределённое. Карта на картинке, которую создал эксперт политических наук Сэмьюэл Грин показывает сложность таких отношений в системе, которую он сам назвал «сетевой авторитаризм». Он говорит, что российская политика имеет два главных фактора

1 – Её доминирует внутренне соревнующаяся, но тесно сплочённая элита, которой управляет номинально избранный, но публично не подотчётный президент, который миеет широкую формальную и неформальную власть.

2 – В плане экономики доминирует поведение «арендатора», то есть, когда индивидуум преследует цель получать выгоду от монополии, которую санкционирует государство.

Долгосрочность такого положения спорно. У системы есть некоторые признаки эластичности. Субгруппы спочены не очень тесно. Все игроки системы зависят от её выживания. Они согласны принимать места похуже, вместо того, чтобы пытатся изменить систему. Отдельные случаи ухода их системы не смертельны для неё.

В.Иноземцев, экономист, говорит: «самая важная цель элиты есть сохранение системы, при которой некомпетентные люди могут контролировать богатство государства».

Хотя в Росси множество серьёзных проблем, никакие серьёзные силовые группы не буду рисковать ломать систему до тех пор, пока проблемы не доведут страну до точки перелома. Однако, когда люди в массе решат, что система обречена, они станут действовать.

Время этого ещё не настало. Российская система «сетевого авторитаризма» (которую некоторые называют пиратской или феодальной) всё ещё работает. Когда она погорит, это призойдёт из-за давления извне, или из-за неадекватности методов, которые система применяет, а не из-за раскола внутри. Как пример устойчивости системы следует упомянуть то, что попытки «разделять и править» внутри самой элиты были разительно неудачны. Например, Калиниградская область, которая могла бы выиграть больше всех от соседства с Европой, не сделала никаких попыток другой внешней политики.

Со времён «дела Юкоса» про-западное бизнес-лобби не сделало никаких попыток изменить политику, за исключением тихого давления за вступление в ВТО.

Самые явные жертвы параноидальной политики России являются ей соседние страны. На разных концах шкалы опасности находятся Беларусь (которая явно в лагере России, и не похоже, что Запад это может изменить) и Польша (важный союзник Америки, тяжеловес Европы, который и сам за себя может постоять, и получить большую помощь союзников, при нужде). Посередине Северные страны, Кавказ, Балтия, Балканы и центральная Европа, плюь Молдова и Украина.

Эти страны не следует называть «врагами» России. Кремль не желает нападать на них в военном смысле (кроме, может быть Грузии и Балтийских стран, которое в последне время были демонстративным обьектом агрессивных военным учений). Но Кремль желает контролировать и ущемлять их суверенный выбор действий. Хороший пример этого – визит генерала Макарова в Финляндию в июне, ходе которого он выдал необычайно грубое предупреждение принимающей стране: прекратить военные учения на востоке страны, прекратить сотрудничество с НАТО и начать сотрудничать с Россией. на это Финляндия ответила тоже непривычно резко, к тому же вскоре нарочно нарастив сторудничество с НАТО. Ни одна страна не высказала Финляндии публичной поддержки, к тому же вскоре сорвалась сделка с Америкой, насчёт покупки нескольких боевых ракет (это списали на ошибку в коммуникации). Потом, российский истребитель пролетел в территории Финляндии (один из многих таких инцидентов, но первый, который показался в прессе).

Такое давление в каком-то смысле бессмысленно – Финляндя член ЕС, имеет сильные вооружённые силы, и вовлечена в крепкую и растущую систему защиты со своими северными и балтийскими соседями. Однако, и речь генерала, и пролёт истребителя есть проверка. Как Финляндия среагирует ? Что скажут её соседи и друзья ? Хотя эпизод был минимален в мировой прессе, в России его результаты рассматривали под лупой.

Было бы громадной ошибкой отвечать на подобные выходки «терапевтическим» подходом, базированным на идее - чем Россия довольнее, тем лучше она будет себя вести. Обычная ошибка, даже среди постоянных наблюдателей, это пытатся умиротворить паранойю России, вместо того, чтобы противостоять ей. Если уж смотреть с такой точки зрения, то расширение НАТО было ужасной ошибкой, которая превратила Россию из друга во врага. Теперь же, по мнению этих людей, следует развернуть политику действий, перестать продвигать влияние Запада в «заднем дворе» России и уверить Кремль в том, что мы не вмешиваемся в их внешние дела. Например, сэр Родерик Лайнс говорит: «Расширение НАТО дало мало пользы альянсу и вообще сомнительно, дало ли членство в нём какие-либо преимущества новым членам. Это не помешало им стать жертвами экономического давления или кибератак.»

Такое мышление посылает как раз неправильный сигнал. Паранойя России может быть утихомирена лишь её доминированием в окружающих её странах. Так как практически во всех случаях эти страны не согласны на такое, то этот рецепт принесёт нестабильность в лучшем случае, в худшем случае – войну.

Более правильным подходом было бы заявить, что до тех пор, пока Россия будет вести себя параноидально, Запад будет отвечать особенно сильно и крепко.

Однако, это ноша, которую Америка не может нести в одиночку. Во-первых, защитная система Америки не задумывалась против такого врага как Россия, который для достижении целей в своей ревизионистской внешней политике использует смесь традиционных и новых методов, начиная с агентных «спящих» ячеек, и кончая дипломатическими демаршами и милитаристским бряцаньем оружия. Нереалистичнто ожидать от Америки реагировать каждый раз, когда Россия запугивает своих соседей, или же играет в «раздели и властвуй» в Европе. Намного проще просто не обращать на Россию внимание, просто не видеть её в упор, принять за данное, что в общем раскладе она слаба и не имеет веса, и скорее обуза чем угроза.

Но Кремль в забвении только расцветает. Наткнувшись на сильный отпор он отступает, замаскировавшись россыпями реторики. Когда же он не встречает сопротивления, он ставит новый рубежный столбик. Поведение и реторика, которая вызвала бы волку возмущения ещё пять лет назад, сечас же пропускается без комментариев.

Очень важный шаг на сегодняшний момент – укреплять союзы соседствующих стран, которым Россия непосредственно угрожает. В этом важную роль играет кооперация Северных и Балтийских стран, с поддержной США. Подвигать европейские страны вкладывать больше в защиту было бы на пользу. Убедится в том, что эти военные бюджеты тратятся со смыслом было бы ещё более на пользу. Но, так как главная угроза от России вовсе не военная, то допускать распухание военных расходов не следует. У военного комплекса может быть символическое значение, однако он не может заменить настоящую защиту, которая состоит из единства политических, юридических, медиа и финансовых институций Европы, которые Кремль пытается, и будет пытатся подкупить или подвергнуть другому давлению.

Самое важное, что нужно сделать для того, чтобы проивостоять Кремлю, это долгосрочная информационная война. Освещение недостатков системы внутри России (особенно коррупции и неэффективности), а также того, как Россия вмешивается во внутренние дела соседей, запугивает и давит на них, как пытается влиять на политические и экономические системы в Европе и Америке – такое информирование должно стать национальным приоритетом безопасности. Такие действия были серьёзной составляющей в Холодной войне, но сегодня не в ходу. Университеты, исследовательские коллективы, медиа, организации по правам человека и многие другие в этом имеют свою роль. Самое важное, что нужно осознать – только потому, что Россия номинально имеет капиталистическую экономику и устраивает то, что со стороны походит на выборы с участием многих кандидатов, не значит, что всё идёт как надо. Также, то, что Россия в общих чертах слаба, не значит, что она не может быть опасна нашим интересам. Она в самом деле опасна.