Революция задушила себя в объятиях

Звезды и смерть Болотной: страшно далеки они от жизни, потому больше никому не пригодятся

  Последние цветные революционеры Европы — московские — прошли путь от законодателей общественного мнения до гламурной секты всего за год. Главную роль в удушении бренда революции сыграли сами ее инициаторы. Рассказать о том, как «Болото» самоизолировалось от граждан, мы предоставим ему самому.

Этап 1. Законодатели приличий

Главный капитал, которым располагало прозападное сообщество в городе Москве к осени 2011 года, — монополия на повестку дня. Плотно окопавшееся в интернет-изданиях и разнообразных веб-агентствах — вплоть до занимающихся «раскруткой брендов в сетях»; прямо и косвенно влияющее на журналистов даже самых официозных СМИ; диктующее, о чем щебетать радиоведущим в автомобильных радио; в силу своего численного и качественного превосходства инфицирующее своей картиной мира отдаленные областные газеты и порталы; наконец, располагающее чисто физической армией профессионально вещающих людей обоего пола, — это сообщество фактически определяло интонацию, с которой следовало говорить обо всем и обо всех. Эта интонация была важнее даже позиции — потому что о Владимире Путине и его вертикали, например, можно было говорить как хорошее, так и плохое, но с середины 2010 года о них у московской тусовки стало принято говорить усталым тоном, как о чем-то надоевшем, неформатном и потерявшем всякую актуальность.

Я это помню хорошо, главным образом, потому, что наш сайт odnako.org, двигавшийся строго поперек общепринятому вектору, постоянно пытались спасти. «Осведомленные» и «вращающиеся» люди регулярно брали под локоток и объясняли, что в ближайшие месяцы путинский вопрос будет окончательно решен, а все, кто засветился накануне падения этого государства в качестве его защитников, поставят жирный крест на своем будущем.

Осеннее объявление Путина кандидатом в президенты России было воспринято антипутинской медиавластью не столько с унынием, сколько с мрачным удовлетворением — как знак окончательной потери российским государством всякой актуальности. Слово, например, публицисту с Украины Портникову Виталию (портал «Грани.ру»): «...Ради чего все это? Почему нужно всерьез относиться к очередной кукольной постановке, к замене власти мистификацией, а мистификации — властью? Вот скажут: это «силовики» победили «модернизаторов» — и Путин возвращается. А если бы «модернизаторы» победили «силовиков»? Что случилось бы? Медведев снял бы Кудрина? Так он и так это сделал — не добившись победы. Или что, Кудрин просто не совладал с эмоциями, так хотел быть премьером... А вот стал бы? Что все это изменило бы в стране, лишенной права выбирать, развиваться, просто права жить по-человечески? Кудрин отсюда — Прохоров оттуда, Путин сюда — Медведев туда... И что? Это политическая система? Это власть? Это государство? Да нет же, это просто имитация того, что могло бы быть политикой и страной».

Данный набор мантр — государство фальшиво, перемены имитационны, Путин — бумажный тигр — разошелся в считаные дни по всему рунету, оттуда привычно просочившись в радио- и телеэфир.

Поэтому после первых оппозиционных выступлений против результатов думских выборов, изумивших участников тусовки своей многолюдностью, сдержать эмоций участники не могли. Они ведь так и знали: государство — бумажно, власть — карточный домик, а они сами — настоящая власть.

Вот ликует год назад Новопрудский Семен, «Газета.Ru»: «Я не очень люблю протест как форму поведения, еще меньше — митинговые толпы и хождение строем. Но иногда, в том числе в сегодняшней российской ситуации, коллективный протест в соцсетях или на улице становится первым шагом к реальному конструктивному вытаскиванию страны из болота. В России из таких «протестующих», которые являются личностями, а не частью толпы, коллективного бессознательного, только и может родиться народ, которого пока нет и без которого не будет никакой страны. Феномен митинга на Болотной площади состоял в том, что многотысячная толпа людей была на порядок интеллигентнее каждого конкретного персонажа нашей нынешней власти, которому противостояла».

А вот ликует Шендерович Виктор, «Грани»: «Вдруг стало ясно: они никто. Вообще. Как только мы разлогинились и вышли в реал в стотысячном составе — Путин и Ко просто исчезли… Им оказалось нечего ответить нам по существу и нечего противопоставить в политическом поле, если под политикой понимать не череду болтовни и спецопераций, а то, что понимается под этим словом в демократическом мире».

Этап 2. Большая белая ошибка

Главной ошибкой прозападной тусовки Москвы, предопределившей ее будущее скатывание в маргинальность, как представляется, стала именно необоснованная уверенность в своих силах.

Коротко говоря, тусовка решила, что ее в том количестве, что есть, достаточно для того, чтобы взять Россию. Эта мысль не могла не понравиться участникам междусобойчика, и без того слишком конкурировавшим между собой, чтобы расширять свои ряды. И потому была принята по умолчанию.

Так что «снежная революция» (таково было изначальное название «болота», вынужденно свернутое через неделю за отсутствием снега в Москве) ухитрилась обойтись без раскрутки и публичного принятия в свои лидеры хотя бы одного-единственного «человека из народа». Получилось скорее, наоборот: своим массированным издевательством тусовка выдвинула в люди народные типажи из стана врага — например, начальника цеха «Уралвагонзавода» Игоря Холманских (ныне полпред президента в УФО).

После уличной мобилизации государства в союзе с «прогосударственной оппозицией либеральной власти», вылившейся в Поклонную, самоизоляция тусовки от населения стала практически непреодолимой.

Юлия Латынина сказала свое знаменитое «анчоусы» и «дельфины». Это разделение с удовольствием подхватила неформальная «государственническая интернет-коалиция», сама собой создавшаяся из разрозненных популярных сайтов. Это разделение неоднократно прозвучало и с экранов государственного ТВ.

Теоретически на этом месте антигосударственная коалиция должна была опомниться и как можно скорее вытащить какого-нибудь своего токаря из Перми. А желательно — сотню таких токарей, между которыми можно было бы затеряться и которыми можно было бы прикрыться.

О том, чем тусовка занималась вместо, нам рассказывает такой любопытный раритет, как изданная мини-тиражом книга «От мая до мая» за авторством писателя Г. Ш. Б. Акунина и поэта, эссеиста и колумниста Л. Рубинштейна. На обложке книги двое лысоватых мужчин за 50 пьют чай у окна. Под обложкой — эпистолярная беседа двух лидеров «белоленточной революции», начавшаяся в мае 2011-го и закончившаяся в мае 2012 года.

Цитата: «Можно для простоты и красоты сказать, что две Москвы отделены друг от друга Кремлевской стеной. По одну сторону живут те, кого мы видели вчера на бульварах, по другую — захватчики и коллаборационисты». Еще цитата: «Оно (человечество) скорее разделяется на тех, для кого незыблемыми являются ценности личной свободы, и на тех, для кого эти ценности либо являются третьестепенными, либо вообще не являются никакими ценностями».

Еще цитата: «Пришло время сказать себе: есть мы и есть они. Эти люди относятся к нам как к врагам. Давайте же и мы относиться к ним так же». Ну и наконец: «Власть эта непрочна, если она удерживается на плаву, то лишь из-за того, что наше с тобой сословие плохо выполняет свою прямую задачу».

При такой навязчивой страсти делить людей на себя (свободное сословие, отличающееся по множеству критериев) и толпу с хамами во главе шансов стать массовым движением у «болота» не было и не могло быть. Количество активных столичных представителей фронды оказалось равно примерно 100–200 тыс. человек, после чего потенциал расширения протестного рынка оказался исчерпан.

Этап 3. Закат в гламур

Самое поразительное вот что. Своей ошибки, хотя оппоненты из прогосударственных СМИ (и мы в том числе) дудели о ней в открытую, антигосударственная тусовка не желала понимать до последнего. Вот на дворе август 2012 года, и один из лидеров протеста Быков Дмитрий, готовясь к «Маршу миллионов» 15 сентября, пишет: «Остановить наступление реакции очень просто. Достаточно собрать на площади в центре столицы тысяч этак сто — сто пятьдесят… Плюс у реакции не должно быть интеллектуального ресурса, чтобы нарисовать привлекательный для большинства образ будущего, а у собравшихся это представление о будущем должно быть ясное и конкретное. Например: свобода предпринимательства, слова, и чтобы ездить за границу, и чтобы не чувствовать себя ничтожествами под властью отживших и глупых злодеев. И еще хорошо бы, чтобы этим собравшимся на площади было почти нечего терять…»

Итог этой элитной пассионарности был логичен: 15 сентября на улицах в Москве собралось несколько тысяч человек с явным уклоном в ультралевую часть спектра, где «свобода предпринимательства, и чтобы ездить за границу» едва ли выглядит привлекательной.

По сути, единственной настоящей идеей, сплотившей тусовку и противопоставившей ее государству, стала идея отдельности этой тусовки от быдлократической Родины. И неслучайно окончательным оформлением белоленточного бренда стали выборы в координационный совет оппозиции. В которых после месячной накачки и раскрутки через СМИ-миллионники приняли участие чуть больше 80 тыс. человек.

В итоге: к сегодняшнему дню собственно «болотный» формат окончательно превратился в Москве в нечто вроде каббалы или буддизма, в оздоровительно-психотерапевтических целях исповедуемых частью зажиточных москвичей. И над ним уже иронизируют колумнисты еще вчера «болотных» же СМИ типа «Коммерсанта»: «Издания гламурные, традиционно сконцентрированные на проблемах мужского здоровья, женского совершенства и аксессуаров к их союзу, отчаянно радикализировались. Отсутствие чувства высокого почтения стало чем-то вроде правил хорошего тона».

***

Новые протесты, скорее всего, будут крайне опасны для существования страны. Они окажутся куда богаче насилием и, вероятно, куда многочисленнее — ибо охватят самые отдаленные части страны. Эти протесты, возможно, охватят страну уже через несколько месяцев.

Но к «болотному» бренду они никакого отношения иметь уже не будут. Потому что «цветных бунтов» в России уже не случится — только настоящие. А настоящие бунты растут совсем из другого места.