Теория заблуждений → Сотрудничество с оккупантами раскрывает новые аспекты

Кем считать коллаборационистов Второй мировой войны - предателями или людьми, вынужденными жить на оккупированных территориях? Какая судьба ждала многих из них после войны? Почему до сих пор историки не могут прийти к единой оценке коллаборационизма?

Гость программы - Константин Семенов, российский историк.

Гаспарян: Тему нашей программы можно, наверное, обозначить так: "Коллаборационисты", а можно обойтись более простым определением: "Люди, в той или иной степени оказавшиеся на стороне Германии в годы Второй мировой войны, сотрудничавшие с оккупационными властями".

Говорить об этом мы будем с известным российским историком Константином Семеновым. Мы многократно обговаривали все эти истории в нашем эфире. Но проблема в том, что о коллаборационизме говорят много и охотно. У нас даже есть историки, которые создали некую таблицу классификаций видов коллаборационизма, в число которых попал даже половой коллаборационизм.

Почему спустя 70 лет после войны именно проблема коллаборационизма вызывает у нас такой жгучий интерес? Почему полемика в обществе не стихает ни на минуту?

Семенов: На мой взгляд, это происходит из-за того, что большая часть участвующих в обсуждении испытывает определенного рода эмоции к самому этому явлению. Один из первых историков коллаборационизма в Советском Союзе, достаточно известный историк, профессор Михаил Семиряга в свое время сказал, что коллаборационизм - понятие сугубо политизированное, и его невозможно употреблять, не становясь на позиции той или иной воюющей стороны.

Добавлю также, что тема коллаборационизма, история коллаборационизма - одна из самых фальсифицируемых в истории Второй мировой войны. Причем в этом, на мой взгляд, повинны, грешат этим обе стороны. Есть те, кто придерживается пророссийских, проправительственных взглядов, и многочисленные альтернативные историки, в том числе сетевые, которые выдвигают версии на-гора, даже обсуждать их смешно.

Гаспарян: Но при этом все это обсуждается, идет полемика. Редко когда какая-то книга, в той или иной степени посвященная проблемам Великой Отечественной войны и оккупации территории Советского Союза, обходится без проблематики коллаборационизма, и в лучшем случае авторы берут за точку отсчета те данные, которые были в 1960-1970-х годах.

Но, с другой стороны, происходит примерно то же самое. Берется весь спектр эмигрантской литературы, и полемизирующие стороны не слушают друг друга. Что надо сделать, чтобы наконец-то люди услышали друг друга и стали оценивать факты, обошлись без эмоций?

Семенов: Мне кажется, все-таки должно пройти некоторое время. После Второй мировой хоть и прошло уже достаточно много лет, но она все равно является самой близкой нам.

Семенов: Незаживающей раной. Кроме того, многие подходят со своей личной точки зрения. Нередко беседы о Второй мировой войне или о коллаборационизме начинаются тем, что деды воевали, что были какие-то люди, которые теоретически предали родину моих дедов, могли стрелять в моих дедов.

На мой взгляд, большая часть нашего общества до сих пор живет теми штампами, которые были заложены еще в советское время. Нет совершенно спокойного анализа событий. Многие рассуждают о коллаборационизме, но даже не пытаются понять причин. Допустим, в том же Советском Союзе они были совершенно уникальны, ни в одном государстве не было такого размаха.

Гаспарян: Кстати, а сопоставима эта полемика в обществе с тем, как происходит обсуждение исторических вопросов, например, во Франции или в Бельгии, где тоже были коллаборационисты?

Семенов: Я занимаюсь в основном западным коллаборационизмом, в меньшей степени отечественным. Могу сказать, что, конечно, там такого градуса накала нет. Хотя, безусловно, дискуссия идет и там. Но во Франции несколько другое отношение. Наверное, не зря в России войну называют Отечественной, большинство населения так ее и воспринимает.

Гаспарян: Все-таки 27 миллионов погибших - это трагическая цифра. И от нее никуда не деться...