Хотя и создавалось СНГ для противодействия деструктивным и центробежным процессам отдаления бывших союзных республик. Но, увы, оно окончательно утратило свое значение как механизм реинтеграции постсоветских государств.

При всем при этом, несмотря на явную эволюцию коллективного сознания, по характеру общественных отношений Украина разлива 2011 года продолжает напоминать Украину разлива – 1994. Именно тогда, в середине девяностых обострились основные симптомы раскола украинского общества, которые в конечном итоге и позволяют политикам паразитировать на государстве из года в год, используя одни и те же нехитры приемы. Сами украинцы, кстати, прекрасно это понимают. По крайней мере, на интуитивном уровне. Например, пятилетний график исследований R&B Group показывает, что украинцы никогда не считали свою страну экономически успешным и политически-стабильным государством. Наоборот, власть традиционно собирает обильные урожаи недоверия со стороны своих граждан.

Так вот: вывод о том, что Украину разделяет пресловутая языковая линия, а сама страна идеологически расколота на две части не может по значимости соперничать с открытием Америки. Однако при всей тривиальности этого заявления нельзя не признать, что своей отсталостью наша страна во многом обязана этим расколом. Суть такого положения вещей понять также не сложно – любой человек, прогулявший не более половины уроков истории в школе должен, пусть и смутно, помнить о том, что Правобережная и Левобережная Украина были интегрированы в разные империи, вписаны в разные цивилизационные полотна. При этом элита украинского левобережья была интегрирована в структуру Российской империи намного более глубоко, чем элита правобережья в структуру Австро-Венгрии и Польши. Чем, в общем, и можно объяснить то, что националистические настроения преобладали как раз в регионах сейчас зовущихся Западной Украиной. Эта интеграционная традиция, кстати, сохранилась и в Советском Союзе – вспомните, кем был товарищ Брежнев и откуда он был родом.

Как бы там не было, к 1991 году украинский народ подошел далеко не единым. И дальше на его голову (а скорее на его две головы) свалилась независимость. Почему свалилась? Потому что украинская независимость, как не прискорбно это признавать, стала следствием не освободительной борьбы, а сговора элиты. Той самой элиты, которая решила воспользоваться агонией СССР для получения всей полноты власти над страной. Если вы мне не верите, вспомните, в какой партии состояли абсолютно все президенты и премьер-министры Украины? Вопрос риторический.

Рассуждать о том, хорошо это или плохо, сейчас поздно. Просто так сложились обстоятельства. Так вывернулось тело истории. Тем не менее, было бы глупо не признать, что именно такой досрочный суверенитет затормозил формирование единой украинской нации. Политической нации, я имею в виду. Все украинцы в целом оказались не готовы ответить себе на вопрос о том, зачем им нужна эта независимость и какой она должна быть на рубеже ХХ и ХХI веков. «Государство есть достояние народа, а народ не любое соединение людей, собранных вместе каким бы то ни было образом, а соединение многих людей, связанных между собою согласием в вопросах права и общностью интересов», - эти слова небезызвестный Марк Туллий Цицерон произнес более двух тысяч лет назад. И сообразно этой фразе, основная проблема украинской нации как раз и заключается и продолжает заключаться в том, что у нее нет «единой общности интересов». К сожалению, с самого начала разные части украинского общества отнеслись к обретению независимости по-разному. Для русскоязычного и индустриально-развитого Востока независимость ознаменовалась прежде всего разрывом экономически-хозяйственных связей интегрированных в союзную инфраструктуру предприятий. А, следовательно, и крахом привычного уклада жизни населения. Таким образом, остаточная ностальгия по СССР в промышленных регионах внеидиологична. Она социальна и зиждется на воспоминаниях об уровне социально-экономического обеспечения работников крупных предприятий в СССР.



Западная Украина напротив -- восприняла независимость как нечто должное. Однако тут стоит упомянуть, что, получив страну по вышеописанной модели элитарного сговора, западноукраиснкие автономисты перепрыгнул через несколько ступеней развития националистической мысли, оставшись, по сути, на страже концепции национального государства периода «Весны народов». И трагедия Западной Украины как раз и заключалась в том, что на ее земле не успела вырасти интеллектуальная элита, оперирующая не национальными, а общегуманистическими категориями. И рассматривающая государство не как мононациональный заповедник, а как открытую структуру задачами которой является повышение уровня прав, свобод и благосостояния населения на вверенной территории.

Банальным эталоном того, каким бы должно было стать обретение независимости Украиной, является Польша, антисоветское движение в которой носило общенациональный характер, облекалось в форму профсоюзной борьбы и руководилось тонкой прослойкой польских интеллектуалов-гуманистов. При этом правда не стоит забывать о том, что Польша де-юре никогда не теряла своей независимости. К сожалению, ответить на вопрос «когда украинское общество пройдет пропущенные им стадии развития?» невозможно. Тут стоит сказать о том, что основополагающей государственнообразущей идеей современного мира является идея социального либерализма. В такой системе координат государство рассматривается в прагматичной плоскости. А именно – как совокупность институтов, задача которых состоит в администрировании экономической жизни и в приведении к консенсусу разнообразных общественных настроений. То есть, государство делает все для того, чтобы обеспечить экономическую свободу своих граждан и все для того, чтобы вырабатывать решения, устраивающие все конкурирующие политические группы. Важным фактором построения такого государства является становление и наличие в нем пресловутого среднего класса – толстой прослойки самозанятого продуктивного населения, воспринимающего государство не как структуру по распределению благ, а как совокупный орган администрирования экономических процессов. Собственно говоря, именно средний класс как таковой и является костяком ответственной нации, рассчитывающей на саму себя, а не на добрую власть. И не боящуюся, кстати, эту власть сменить. Даже радикальным путем.

К сожалению, украинский политический класс опирается на крупный капитал. И именно в угоду крупного капитала зачастую и принимаются те или иные решения власти. Частная же инициатива усложнена отсталой нормативной базой и постоянным произволом проверяющих органов. В такой среде украинское общество остается во многом патерналистским – украинцы работают на «дядю» и ждут, что государство должно в очередной раз взять их на поруки и решить все жизненные проблемы. При этом надо понять, что ситуация эта не безвыходная. Позитивным фактором, позволяющей предположить что в течении 10-15 лет ситуация в стране изменится, является разочарованность украинцев в абсолютно всех политических силах. Рано или поздно оно должно сформировать в обществе ощущение собственной ответственности за судьбу страны.



Осознание того, что все существующие ныне политики всех существующих мастей просто-напросто пользуются национально-языковыми комплексами народа для получения власти и для дальнейшей монетизации этой власти, по-моему, в обществе уже появилось. Теперь стоит дождаться момента, когда граждане осознают необходимость объединения и самоорганизации. А вслед за эти можно говорить и о построения новой политической системы, основанной не на элитарных партиях-проектах, а на всенародных политических движениях, в которых слова о народном представительстве не будут звучать пустопорожним звуком...

…Но перед этим украинцам следует выучить еще один урок – урок уважения. Уважения к своим говорящим на другом языке согражданам, уважения к тем, кто думает по-другому. И если все это воплотиться в жизнь дальше можно говорить об общественном консенсусе, о кардинальной административной реформе и построении аппарата государства и украинской этно-языковой политики по бельгийской модели. И еще о многом и многом другом. Но это, как говорится, уже отдельная история. Весьма, надо сказать, неблизкая…