Колеса авто наматывают уже не первую сотню километров — трасса Киев-Житомир осталась позади, а на подъезде виднеется крохотное село Трояновка. Размытая дорога центральной улицы вмиг заполняется служебными машинами правоохранителей. Они приезжают сюда уже пятый год подряд — почтить память своего сослуживца Николая Симисюка, погибшего в феврале 2014 года на Майдане. В толпе виднеется женщина в темно-синей косынке. Она бледнеет от эмоций и слез. Отступает шаг назад и падает в обморок. Это мать беркутовца, погибшего 20 февраля, ровно пять лет назад.

«Мы были крайней силой, которая сидела все время в автобусе»

18-20 февраля стало кульминацией Евромайдана. В день заседания Рады, на котором планировалось вернуться к парламентско-президентской республике, правоохранители заблокировали все возможные подступы в правительственный квартал — ожидали прихода мирного шествия под Верховную раду.

Но на подходе к парламенту стало очевидным, что мирного настроя у протестующих нет — в сторону милиции полетели камни, коктейли Молотова, а вскоре начали полыхать и служебные машины.

«В тот день мы находились в Мариинском парке и сидели в автобусе. У нас было оружие, но его не применяли. Мы были той крайней силой, когда никаких других вариантов не останется, как только задействовать нас. И когда наших ребят били, жгли, палили — мы продолжали сидеть в автобусе. Иногда выходили и ходили вокруг него, чтоб согреться, так как внутри было холодно и не работала печка. В тот день я впервые увидел, что у наших ребят, а каждому на такие события выдавали наколенники и налокотники — эти средства защиты были выгнуты в обратную сторону. Вы даже не представляете, какой силы нужно приложить, чтоб подобное произошло — вот, что было там во время столкновений» — рассказывает «Стране» Вячеслав, один из правоохранителей времен Майдана (имя изменено — прим. ред.).

После столкновений с Антимайданом в Мариинском парке и конфликта с «Беркутом» на Шелковичной, правоохранители получили приказ оттеснить протестантов к площади Независимости. Все действия указывали на то, что произойдет окончательное подавление и зачистка, но милиция до конца не пошла и остановилась в шаге от Майдана.

«Когда во Львове, Хмельницке захватывали управления, то нам поступала информация:»ждите захваченное оружие в Киеве». У наших же парней были только щиты и индивидуальные спецсредства защиты — это палка и газовый баллончик. Когда они начали зачистку, то с палаток начали стрелять по парням. Именно из-за этого и отступили. Первую роту вообще окружили митингующие и очень много парней получило травмы. Тогда от ранения в голову погиб правоохранитель Василий Булитко», — рассказывает «Стране» Андрей, один из сотрудников «Беркута» (имя изменено).

По словам бывших сотрудников милиции, следующий день — 19 февраля — был относительно спокойным, столкновений никаких не предвиделось. На ночь был выставлен минимальный резерв внутренних войск и «Беркута», которые дислоцировались недалеко от памятника основателям Киева. Большая же часть правоохранителей, а это не одна сотня человек, находилась в «Октябрьском дворце».

«20 числа с самого утра поднялись митингующие и начали то в барабаны бить, то музыка стала какая-то играть. Этот общий шум стал заглушать автоматную очередь. Стреляли где-то со стороны отеля «Казацкий» и Главпочтампа. Выставленному с ночи резерву пришлось митингующих оттеснять, тем самым дать возможность выйти остальным бойцам с «Октябрьского». Подразделения бежали, ребята прикрывали их отход, а в них стреляли», — сообщает «Стране» Андрей.

В тот день в числе погибших насчитывались десятки человек, как со стороны протестующих, так и правоохранителей. После спешного отхода силовиков и наступления митингующих вверх по Институтской зазвучали новые выстрелы. Но кто открыл огонь, до сих пор остается неизвестным. По версии следствия «автором» летевших пуль был так называемый «черный беркут» — люди в черной экипировке с желтыми лентами на рукавах, но кто ими руководил — очередной вопрос без ответа.

Беркутовцы же уверяют, что 20 числа сперва был открыт огонь по их позициям. Выстрелы прозвучали со стороны консерватории — именно оттуда стрелял, как он признавался сам, львовский майдановец Иван Бубенчик.

«Все это была спланированная акция нынешней власти. Они виноваты в произошедшем. Там стреляли снайпера, это были профессионалы — об этом говорят характеры выстрелов. Вы посмотрите, вначале ведь стреляли по движущей части тела — по ногам, и когда уже человек падал, то совершали контрольный выстрел. В нашем спецподразделении вот так четверо ребят погибло. Мы могли митингующих и до 18 числа разогнать, но поймите, мы — военные люди. Если есть приказ, тогда мы его выполняем. У нас его не было», — сообщает «Стране» Вячеслав.

«Мам, мы сутки без воды»

Каждый год в село Трояновка к Марии Трофимовне Симисюк приезжают десятки сослуживцев ее сына — Николая Симисюка. Здесь рассказывают о Колиной службе, друзья вспоминают минувшие дела. Служить в милицию Николай отправился ещё в 2008 году, на момент событий на Майдане ему было 27 лет.

«Он нам не всегда все говорил, что происходило на Майдане, не хотел расстраивать. Бывало звоним: «Колюня, ты где?» — а он:» Я в дежурке, я не на Майдане. У меня все нормально, поэтому не переживайте». Хотя в один из последних раз он сказал:»Мам, мы в аду. Нас бьют». У них были щиты, газовые баллончики и дубинки. Спали прям на этих щитах на морозе. Его паек я до сих пор храню, бывает открою сумку и начну плакать над этими двумя пачками «Мивины», — рассказывает «Стране» Мария Симисюк.

 

Николай Симисюк был убит ранним утром 20 февраля. Одна пуля пришлась ему в ногу, вторая угодила в лоб под каску. Выносить тело погибшего бросились сослуживцы, а вот о гибели сообщили из суда.«Накануне вечером, где-то в 11 ночи, отец ему позвонил, а Коля ему: «Чего вы? Идите спать, у нас тут так спокойно стало». Утром отец на работу пошел, а я увидела в бегущей ленте новостей, что погибло два правоохранителя. Мои мне говорили: «Не плачь, если бы это был Коля, то дали бы уже знать». Днем вижу — идет с работы отец, обычно он в 5 вечера возвращается, а тут только 3 часа дня. Приходит о и говорит: «Коли нет. Нужно забирать». Судья Печерского суда позвонил с Колиного телефона, отец обрадовался и думал, что это Коля, а оказалось иначе», — рассказывает мама погибшего правоохранителя. На сегодняшний день расследование гибели ее сына покрыто мраком, новых данных от прокуратуры не поступает, подозреваемых нет. Единственным достижением стало лишь то, что спустя пять лет семью Семисюк в этом году признали потерпевшей стороной.

 

«Когда было 40 дней, как не стало Коли, то нам прислали повестку на его имя на допрос. В другом каком-то деле во время судебного слушания прокуратура зачитала, что Коля 20 февраля убил какого-то майдановца в 9.26, а по экспертизе самого Колю убили в 9.16. Потом уже прокуратура за это извинялась», — сообщает Мария Симисюк.

Через сотни километров от семьи Симисюк разделяет материнское горе и Елена Камангар. Ее сын Иван Теплюк служил в 3030-й военной части, которая и по сей день сопровождает первых лиц страны в аэропортах и на вокзалах. В 2014 Иван также охранял вначале действующего президента Виктора Януковича, а потом был переброшен в усиление на Майдан. Ивану был всего 21 год, прослужить он успел всего лишь 3 месяца.

«Он очень многое от меня скрывал о том, что происходило на Майдане. Не брал трубку, не отвечал мне. Я ему только сообщения писала. Он не хотел, чтобы я об этом всем знала. А сейчас я никак не могу понять — как они вдвоем (совместно с Иваном погиб и беркутовец Максим Третяк — ред.) остались впереди? Его ребята рассказывали, что из-за дыма и стрельбы они не могли понять, где находятся Ваня и Максим. Все начали отступать, а наши дети остались», — сообщает «Стране» Елена Камангар.

По словам матери погибшего, результаты проведенной экспертизы сообщают о том, что выстрел пришелся в сонную артерию из-за чего от потери крови и погиб парень. Примечательно, что расстояние выстрела составляет не более 25 метров. Из того же оружия был застрелен и сослуживец Вани — Максим Третяк.

«У них были обыкновенные жилеты, которые защищают именно от колющих предметов, а не от выстрелов. Бывало звонил и просил, чтоб я ему деньги выслала, так как они собирали все вместе деньги для ребят, у которых шлемы были разбиты. А это ведь государственное имущество, которое за каждым отдельно числится, вот они и помогали друг другу. А однажды я позвонила, а он: «Мам, мы сутки без воды, майдановцы все перекрыли», — рассказывает «Стране» Елена Камангар.

Добиться справедливого расследования Елене, каким другим семьям погибших правоохранителей, так и не удалось. Даже попытка признать Ивана Теплюка участником военных действий не увенчалась успехом.

«Порядок предоставления статуса участника военных действий лицам, которые защищали независимость, суверенитет и территориальную целостность Украины и принимали участие в АТО утверждено указом Кабинета министров Украины от 20 августа 2014 года. Предоставить статус военнослужащим внутренних войск МВД, которые погибли при выполнении служебных обязанностей, связанных с событиями Революции Достоинства, является невозможным», — из ответа МВД Украины, который оказался в распоряжении «Страны».

Адвокат, представляющий семьи погибших правоохранителей, подтверждает, что расследования по гибели экс-милиционеров не проводятся. Хотя есть даже добровольное признание одного из участников майдана — Ивана Бубенчика в том, что он стрелял по правоохранителям (недавно его подвели под амнистию).

«Все материалы по факту убийства всех сотрудников милиции полностью все материалы — они находятся в материалах уголовного дела, доступ к которому имеет только следствие. Нас, как представителей потерпевших допустили только к части материалов по факту убийства лишь двух сотрудников милиции — Коли Симисюка и Вячеслава Булитко. Есть фотографии стрелка по эпизоду Симисюка, есть ружье, есть баллистика и все возможно установить, но никто ничего не делает для этого», — рассказывает «Стране» Александр Горошинский.