Знаете ли вы, почему Игорь Валерьевич Коломойский такой удачливый. Конечно же, вы не знаете, почему Игорь Валерьевич такой удачливый. Потому, что если бы вы это знали, он не был бы таким удачливым.
Игорь Валерьевич любит шаурму. Но не в этом причина его удачливости. Удачу ему приносит хорошее знание психологии украинских барыг, превратившихся за 25 лет из мелких кидал и воришек в элиту нации: финансистов, политиков, промышленников. Эти люди служили даже не вторым, а третьим-четвёртым-пятым эшелоном обслуги «авторитетов» в лихие 90-е. Они были трусливыми, глупыми и блеклыми. Поэтому выжили в войнах преступных кланов. Их не убивали, поскольку они не представляли опасности. Их просто не замечали. И вот, когда первые два эшелона «братков» полегли в борьбе за место под солнцем, на свет божий из нор вылезла эта плесень. Смелые, активные, инициативные погибли. Умные тихо растворились где-то в Европе или Америке. Оставшиеся ничтожества унаследовали бизнес-империи и капиталы, созданные их погибшими хозяевами.
Опыт подсказывал им, что надо бояться конфликтов. Вступив в конфликт, можно погибнуть. Поэтому они избегали открытых публичных столкновений, в случае возникновения противоречий быстро договаривались на основе компромисса. Убивали и грабили исподтишка, стараясь, чтобы жертва не догадывалась, кто на неё напал, и не могла отомстить, даже если выживет.
Игорь Валерьевич – совершенно другой человек. Во-первых, он стремился к самостоятельности даже в те древние времена, когда работал простым валютным менялой. Во-вторых, он не боялся принимать на себя ответственность и не избегал конфликтов. По своему характеру Коломойский ближе к выбитой в междоусобных войнах «братве» 90-х, чем к их наследникам – нынешним миллиардерам. Он легко нащупал генеральную слабость своих коллег по олигархату – боязнь открытого конфликта. Именно на этом Коломойский выстроил стратегию своего успеха.
Он всегда начинал с конфликта. Гена (Корбан) и Боря (Филатов) обеспечивали силовое, информационное и юридическое давление на жертву. Конфликт быстро нагнетался до уровня, который, казалось не предполагал мирного решения. Жертва смертельно боялась прямого столкновения, но ничего не могла сделать – её усиленно заталкивали в конфронтацию. И тут на сцен появлялся Коломойский, произносивший нечто вроде «за что мы воюем?» и предлагавший компромисс: поделить сорный актив пополам. Жертва, которая накануне уже готовилась жить под прицелом, отбивать атаки боевиков на свои предприятия, подвергаться преследованию со стороны коррумпированных налоговых органов, прокуроров и судей, радостно соглашалась на такое «щедрое» предложение, моментально забывая, что пополам делится её имущество, что она теряет, а Колмойский приобретает.
Тимошенко в политике является аналогом Колмойского в бизнесе. Оба живут и успешно действуют только в обстановке постоянного конфликта. Оба выигрывают за счёт нагнетания напряжённости и демонстрации готовности идти до конца. Оппоненты сдаются им не просто не исчерпав возможности к дальнейшему сопротивлению, но имея гарантированную возможность победить в конфликте. Именно поэтому Юлия Владимировна и Игорь Валерьевич, сколько бы раз судьба не сводила их в борьбе с одними и теми же врагами, не могут долго уживаться мирно в рамках одной системы, немедленно начиная конфликтовать. Их образ мыслей и действий предполагает наличие одного лидера и каждый из них не собирается с кем бы то ни было делить лидерство.
Слабость системы Коломойского-Тимошенко заключается в том, что если с ними отказываются договариваться, то выясняется, что деньги и силы потрачены зря, победа в конфликте (которая должна была всё окупить и ещё принести прибыль) не одержана, затраты следует списать в чистые убытки.
Неудачи Коломойского связаны с тем, что он поверил в универсальность своей системы и попытался применить её не только к заматеревшим украинским барыгам, но и к сверхдержавам. Он никак не может понять и поверить, что сверхдержавы (да и обычные государства) с барыгами не договариваются (с бандитами и олигархами тоже). Не договариваются просто потому, что начав подобного рода переговоры, они перестанут быть государствами.
Когда Коломойский в 2009 году крал «Укртатнафту» у «Татнефти», он считал, что открывает себе дорогу в Казанский и Московский кремли. Он был очень удивлён, когда понял, что с ним никто не будет говорить, сколько бы он ни передавал через посредников свои предложения. По-моему он до сих пор так до конца и не поверил, что Путин с ним за один стол не сядет. Единственный его шанс уцелеть – положить украденное на место. Иначе рано или поздно за ним придут, где бы он ни скрывался.
Я думаю, что Коломойский ничего не понял и ничему не научился потому, что в отличие от своего эмоционального подчинённого Бори (Филатова), который поддержал майдан по глубокому внутреннему убеждению, Игорь Валерьевич пошёл в «жидобандеровцы» пытаясь улучшить свою переговорную позицию в так и не начавшемся диалоге с Путиным. Коломойский захватил Днепропетровск и готов был положить его на стол, ради достижения договорённости с Кремлём. Но оказался «незамеченным», поскольку государства с олигархами не торгуются.
Затем, уже после майдана, Коломойский также попытался сыграть с Порошенко и США. Он повысил ставки почти до уровня вооружённого конфликта с Петром Алексеевичем, в котором перевес мог бы оказаться на стороне Коломойского. И получил прямой приказ из-за океана прекратить бузу, сдаться и, под американские гарантии уехать в свою любимую Женеву. Прошло четыре года и Коломойский своей неуёмной активностью всё же достал американцев. Против него возбудили уголовное дело и пришлось ему скрываться в Израиле.
На Украине из играющих на повышение ставок осталась только Тимошенко. Но и её игра на повышение с Януковичем, в результате которой она надолго оказалась в тюрьме, научила, что её система борьбы за власть и влияние не универсальна. Поражение потерпеть легче, чем добиться победы. Поражения же бывают столь катастрофичными, что можно больше и не подняться. После того, как Янукович отправил её на нары, Тимошенко возвращалась в большую политику около пяти лет, окончательно вернувшись только в 2016 году. Но сама возможность вернуться появилась у неё лишь потому, что соперники её оказались слабыми, глупыми и трусливыми. Они традиционно уступали Тимошенко там, где могли без проблем задушить её.
И вот Тимошенко и Порошенко столкнулись в борьбе за президентский пост. Пётр Алексеевич, понимая, что выборы не выиграет, решил отменить их с помощью военного положения. Тимошенко попыталась воспротивиться этому плану. В результате, точно в стиле украинской политики, родился компромисс, не удовлетворяющий ни одну из сторон и делающий обострение борьбы неизбежным.
Добившийся введения военного положения, пусть и в усечённом виде, Порошенко безусловно находится в лучшей позиции. Ему теперь значительно легче будет военное положение продлить и расширить, распространив на всю страну. Но сможет ли он воспользоваться своим перевесом? Для этого Порошенко необходимо действовать правильно, то есть целенаправленно, жёстко и бескомпромиссно.
Такие правильные действия, предполагают принятие на себя ответственности за массовый террор. То есть, речь идёт о том, что победителю достаётся всё и пусть проигравший плачет.
Однако способность Порошенко к последовательным, непрерывным, жёстким действиям вызывает сомнения. Он уже уступил в ситуации, когда уступка была невынужденна. Порошенко желал объявить военное положение по всей стране и на два месяца, а ему дали только половину и на месяц. При этом были нарушены конституционные нормы, определявшие порядок принятия решения о военном положении. Напомню, что вначале решение выносит СНБО. Затем президент своим указом вводит в действие это решение. Он может только ввести его или не ввести, но не править. На следующем этапе голосует Верховная Рада, которая также имеет право только принять или отвергнуть указ президента, но не может вносить в его никаких правок.
Порошенко вывели из душевного равновесия блокированием трибуны и угрозами собрать большинство против военного положения. Но для него был неплох любой исход. Если бы он упёрся, то, скорее всего, военное положение на 60 дней на всей территории страны ему бы провести удалось. Не так-то просто майданным политическим силам голосовать против военного положения, введения которого они настоятельно требовали в 2014-2016 годах. Майданный электорат их был не понял. «Агрессор» чуть ли не весь флот Украины в плен захватил, а парламент отказывается санкционировать военное положение.
Но даже, если бы они проголосовали против, Порошенко получал прекрасную аргументированную позицию для агитации против своих оппонентов. На этом примере он бесконечно мог бы показывать, как они суют ему палки в колёса, мешая «выиграть войну».
Что же касается самого военного положения, то оно может помочь только в том случае, если его инициатор готов реально применить силу против политических оппонентов. Порошенко же, похоже, рассчитывал, что само словосочетание «военное положение» разрешит все его проблемы, что делать ничего будет не надо. Примерно так же пушечное мясо майдана верило в магическую силу словосочетания «ассоциация с ЕС».
Таким образом, проблема заключается не в введении военного положения и не в конкретных сроке и масштабе его действия, а в готовности силового подавления оппонентов. Если такая готовность есть, то можно обойтись и без военного положения, если её нет, то военное положение не поможет.
Как уже было сказано, украинские политики добились не удовлетворяющего ни одну из сторон компромисса. Порошенко не легализовал отмену выборов. Оппозиция же не смогла полностью блокировать его силовую активность – военное положение всё же введено и дополнительный ресурс у Петра Алексеевича появился. Продлить же его значительно легче, чем ввести.
Однако в ходе обсуждения вопроса о военном положении и поиска компромиссного варианта и власть, и оппозиция, сами того не замечая, продвигались по пути к силовому варианту. Сейчас они к нему, как никогда близки. Сам факт принятия закона о военном положении свидетельствует, что украинский политикум больше не может управлять страной обычными демократическими методами, а значит и бороться друг с другом в традиционном поле украинские политики уже тоже не могут. Они пытаются избежать конфликта, они ищут и вроде бы находят компромиссы. Но все эти компромиссы не решают и не могут решить важнейший вопрос – вопрос о власти. Сохранение или получение власти – единственный принципиальный момент во всей этой борьбе. В этом вопросе уступить никто не может. Поэтому любые компромиссы оказываются нежизнеспособными а борьба продолжается со всё большим ожесточением.
Фактически военное положение необходимо всем украинским политическим силам, а выборы не нужны никому. Хоть они этого пока и не понимают. Выборы легитимируют нового президента на один-два, максимум на три месяца. Затем, поскольку ситуация не улучшится, он будет ненавидим не меньше, чем сейчас Порошенко. Между тем военное положение – надёжный механизм управления страной до самого её распада. Он будет действовать до тех пор, пока не коллапсировали бюрократические структуры. И даже тогда армия может попытаться ещё некоторое время имитировать сохранение единства государства.
Военное положение означает легализацию режима террористического диктаторского правления. Но ведь Тимошенко диктатура нужна не меньше чем Порошенко. Она тоже не сможет управлять демократическими методами. Если бы военное положение ввели по требованию Петра Алексеевича, а воспользовалась бы им Юлия Владимировна – это было бы её самое крупное политическое достижение. Повторю, дело не в наличие военного положения, а в опоре на реальную силу. Военное положение только легализует террор, но не обеспечивает его применение.
Поэтому важно понять не у кого длиннее рейтинг, а кто может выставить больше боевиков. При этом надо понимать и то, что после перехода к открытому силовому правлению, лидер сам должен быть харизматичным и популярным среди силовиков (не только и не столько официальных, сколько неофициальных боевиков). Олигархи из бывших барыг и даже радикалы первой и второй волны проигрывают эту конкуренцию новым нацистским фюрерам, вроде Билецкого.
Если уже пришло решение управлять, опираясь на силу, то следующим этапом будет осознание силой, что она может управлять и сама, без олигархической прослойки бывших барыг.
Единственная проблема заключается в том, что к своему логическому концу Украина и постмайданная власть движутся слишком медленно. Мало в рядах этой власти людей, способных, как Коломойский или Тимошенко принимать на себя ответственность. Большинство предпочитает ждать, чтобы проблемы рассосались сами. Поэтому Украина гниёт, а население страдает намного дольше, чем могло бы быть, если бы власть не пыталась затормозить неизбежное.
Ростислав Ищенко,