Ростислав Ищенко. На правах скота. Как украинские крестьяне превратились в батраков

На Украине крестьянам запретили торговать молочной продукцией. Совсем запретили. Навсегда.

Киевский Майдан называли бунтом деревни против города. Это характерно для многих современных авторов, описывающих украинские события последних полутора десятилетий. Хотя внешние признаки (архаизация, упрощение культуры) вроде бы подтверждают эту мысль, на самом деле все не так. Майдан был поддержан городским и сельским маргиналитетом — и держится он именно на этом населении.

Собственно, смертельный удар по селу, о котором идет речь, и служит подтверждением тезиса о тотальном разложении общества, поддерживаемом маргинальной майданной властью ради химерических выгод. Итак, крестьянам запретили продавать молоко из личных хозяйств на заводы. А продажу молока и молочной продукции собственного производства на рынках запретили еще раньше. Стихийная торговля в необорудованных местах («с земли») не допускалась всегда и везде. Просто отныне за это полагаются неподъемные для не слишком зажиточных украинцев штрафы.

Как правило, на подобные запреты крестьяне всегда отвечали массовым забоем скота. Но с 1 февраля мясо выращенных в домашних хозяйствах свиней, коров и прочей живности продать будет невозможно: хоть забивай их, хоть дальше корми, но есть это мясо и пить это молоко разрешается только хозяину. Еще можно угостить соседей, но бесплатно, иначе получится нелегальное заведение общепита.

Также необходимо заметить, что по соглашению об ассоциации с ЕС Украине запрещается продажа солений, варений, грибов и прочей плодоовощной продукции кустарного изготовления. В общем, традиционные источники дохода большинства хозяйств полностью перекрыты.

На Украине мало фермеров, производящих на продажу зерновые или бахчевые культуры. Этим занимаются крупные агрохолдинги, фактически владеющие большей частью украинских земель. В основном украинские крестьяне выживают именно за счет торговли продукцией с приусадебных участков. Их кормят домашний скот, птица, огороды и сады. Теперь все это под запретом, поэтому 70-80 процентов сельских жителей, а их на Украине в 2014 году было более 14 миллионов (и с тех пор это число не слишком уменьшилось), лишаются средств к существованию.

Это привет тем в России и на Украине, кто постоянно твердил, что земли там богатые и люди всегда с огородов прокормятся. Уже не прокормятся. Село быстро и окончательно маргинализируется, предстоит массовый исход в города. Речь может идти примерно о половине сельского населения (восемь миллионов «лишних людей»).

Впрочем, об этом предупреждали задолго до переворота. Как только огласили базовые обязательства Украины по соглашению об ассоциации, стало ясно, что производить сельскохозяйственную продукцию смогут только крупные агрохолдинги, ориентированные на зарубежные рынки. Полунищие крестьяне были попросту не в состоянии выполнить требования европейских технических регламентов. А без этого их продукция попадала под запрет не только на европейских рынках (где они отродясь своим салом не торговали), но и на своих собственных.

В результате «неорганизованные» (не ушедшие в батраки к агрохолдингам крестьяне) превращаются в банкротов. Им придется покидать свои дома в поисках работы. Еще, по расчетам начала десятых годов, проводившимся украинскими и европейскими специалистами, потребность крупных агрохолдингов в рабочих местах не превышает 2-2,5 миллиона человек. С семьями это 6-6,5 миллиона человек. Следовательно, восемь миллионов крестьян — из наличных четырнадцати — в деревне не выживут.

При этом надо иметь в виду, что, в отличие от ситуации 2013-2014 годов, города уже поражены массовой безработицей. Сейчас 14 миллионов крестьян — это примерно половина населения Украины, а еще четыре года назад их было чуть больше трети. Пропорция изменилась из-за массовой эмиграции ищущих работу горожан.

Таким образом, поскольку города Украины не в состоянии обеспечить работой свое население, «лишним людям» села (порядка восьми миллионов человек) придется искать работу за пределами страны (или ускоренно вымирать от нищеты и антисоциального образа жизни). Их земельные наделы станут последним активом, продав который, они получат хоть какой-то стартовый капитал для начала новой жизни.

Но даже нормально сбыть свою землю им не удастся. Украинские коммунисты и социалисты вместе с олигархическими партиями 20 лет блокировали снятие моратория на продажу участков сельскохозяйственного назначения. Они мотивировали это «заботой о крестьянстве». Иначе, мол, приедут иностранцы и все скупят. На деле агрохолдинги (как с украинским, так и с иностранным капиталом) легко обходили этот запрет, беря земли в так называемую аренду.

Эта аренда была продажей за бесценок, после чего бывшие собственники превращались в бесправных батраков агрохолдингов. Но все, что можно было таким образом скупить, давно куплено. Крестьяне крайне неохотно покидали село, цепляясь за родительский дом и землю как за символ стабильности. Не помогало ни закрытие школ, библиотек, больниц и фельдшерских пунктов в селах, ни прекращение их транспортного обслуживания.

И вот украинские олигархи с помощью европейских собратьев нанесли своему крестьянству смертельный удар. Лишенные возможности как прокормиться со своей земли, так и продать ее, они отдадут участки агрохолдингам за бесценок, навсегда покинув не только родной дом, но в большинстве случаев и страну. Кому «повезет», станут батрачить не в Польше, а в родном селе, однако таких будут единицы.

Вслед за столицей и другими крупными городами страны, быстро превращаемыми Майданом в стойбища диких кочевников, та же судьба ждет и украинские села: разница лишь в том, что они превращаются в феодальные владения оседлых земледельцев.