Способны ли украинцы к диалогу?

Способны ли украинцы к диалогу?

Петр ТОЛОЧКО

Оглядывая историческое прошлое, нетрудно заметить, что его эволюция осуществлялась преимущественно на моноложной основе. А если и на диаложной, то отнюдь не равноправной, а часто и не мирной. разумеется, это не означало, что не было взаимовлияний и взаимообогащений, но все, в конечном счете, сводилось к экспансии одной культурной традиции по отношению к другой.

Казалось бы, процессы, характеризующие межкультурные отношения, не должны иметь места во внутрикультурном развитии. Однако, оказывается, что динамическая ситуация и здесь принципиально не отличается от межкультурной. Фактически нигде в мире нет политических сообществ (государств), которые бы представляли собой монокультурные образования, не отягченные внутренними противоречиями. Чаще, они состоят из нескольких субкультурных общностей, оспаривающих одна у другой право на высшую истину.

Примеров сказанному в мировой истории не мало. Среди них и украинский, демонстрирующий всю противоречивость процессов становления нашей суверенной государственности и национальной общности. Даже и после двадцатилетнего независимого существования говорить об единой духовно-культурной идентичности украинского народа невозможно. Фактически, он продолжает быть разделенным на три основных субэтноса: центрально-северо-украинский, западно-украинский и юго-восточно-украинский.* Сформировались они исторически и в условиях длительного раздельного существования обрели весьма заметные отличия. Причем, не только культурно-исторические, но и ментальные.

* В Украине имеются и другие этно-культурные сообщества, но поскольку они принадлежат к иным культурным традициям, их анализ в данной статье не предусмотрен.

Центрально-северо-украинский субэтнос со времен переяславской Рады (1654 г.) развивался на православной культурной и духовной традиции в тесном единении с этнически родственным русским народом. Историческим мифом для этого региона является героика казацкого прошлого, с которым ассоциируется в народе защита его национальной и вероисповедальной идентичности. Стержневым событием в этой борьбе является Национально-освободительная война украинского народа под водительством Богдана Хмельницкого.

Западно-украинский субэтнос, начало формирования которого положила Брестская уния (1596 г.), был интегрирован в западно-католический цивилизационный мир и вплоть до Второй мировой войны пребывал в составе различных европейских государств: Речи Посполитой, Польши, Австро-Венгрии и др. Содержанием его национально-патриотического мифа является убеждение в своем мессианстве, в исключительных заслугах по сохранению чистоты украинской нации и достижению ее государственной независимости. Одним из главных символов этого мифа является националистическое движение сопротивления времен Второй мировой войны.

Третий субэтнос, проживающий преимущественно на юге и востоке страны, своим образованием в качестве украинского целиком обязан территориальному формированию Украины советского времени. Согласно правительственным декретам в ее состав были включены земли, заселенные преимущественно русскими – Донбасс, Новороссия, Крым. Историческим мифом здесь выступает память об освоении этого края Российской империей в конце XVIII – первой половине XIX вв., а также убеждение в том, что он является естественной частью русского мира. свидетельством того, что он живет в ментальности нынешних насельников региона, является наличие здесь политических партий, в названиях которых присутствует определение «русские», а также движений за восстановление (или сохранение) символов российского прошлого, коими являются, в частности, памятники Екатерине ІІ, Потемкину, Ришелье и др.

Если сравнивать степень взаимной культурно-исторической близости, то большей она несомненно окажется между центрально-украинским и юго-восточно-украинским субэтносами. И не только потому, что их формирование происходило в сходных исторических условиях, но и потому, что они в большей мере чем западно-украинский субэтнос сохранили память о своем едином киеворусском прошлом. Свидетельством этому являются, в частности, памятники князьям – Святославу, Владимиру Святому, Ярославу Мудрому и др., установленные в Киеве, Чернигове, Переяславле, Новгород-Северске, Запорожье, Харькове, Севастополе. Ничего подобного в западноукраинском регионе вы, конечно, не увидите. Там глубина исторической памяти на простирается дальше Данила Галицкого, который неизменно представляется как король Галицко-Волынской державы второй половины ХІІІ в.

Можно было ожидать, что объединенные в собственном и независимом государстве названные субкультурные образования обнаружат тенденции к консолидации. Но этого не произошло. Принципиально никто не против политической и культурной интеграции, но каждая сторона хотела бы, чтобы свершилась она на основе ее культурной традиции. Это не всегда декларируется, но неизменно присутствует в региональных поведенческих стереотипах.

Наиболее радикальным является западноукраинский (галицкий) субэтнос, позже других осознавший свою украинскость, но почему-то только себе присвоивший право считаться единственным носителем и выразителем высшей украинской истины. Он знает, что такое украинский патриотизм, какой должна быть Украина, а какой не должна – ни при каких обстоятельствах, куда ей необходимо интегрироваться, на каком языке разговаривать и, даже, думать. С приходом к власти националистов улицы и площади городов Украины украсились, в том числе, и лозунгами «Любіть Україну», «Я гордий, що народився українцем», Думай по-українські!»

Не меньшая этно-региональная агрессивность была внесена и в сферу образования. По существу, за «оранжевое» пятилетие предпринята попытка тотальной замены центральной и восточноукраинской культурно-исторической традиции единой западноукраинской. В качестве более приемлемой альтернативы отрекомендована история Западной Украины общая с европейскими соседями, что нашло отражение в учебниках истории для средней и высшей школы. Общая история Украины с Россией на всем ее протяжении объявлена не нашей и предана анафеме.

Чудовищной деформации подверглась даже память о Великой отечественной войне 1941-1945 гг. Это трагическое и великое событие, в том числе и в истории Украины, в учебниках для вузов и средней школы, получило кардинальную переоценку. Война не только потеряла название Отечественной, но и вообще объявлена не нашей. Были уравнены в ответственности жертва и палач. Советские воины-освободители, получившие благодарное признание всей, спасенной ими от фашистской чумы, Европы унижены героизацией национал-фашистов, сотрудничавших с гитлеровскими головорезами. Пакт Молотова-Риббентропа, позволивший собрать все украинские земли в едином государстве, объявлен преступным сговором двух агрессоров. Казалось бы, после этого должны были последовать действия по возврату западноукраинских земель тем странам, от которых они были «незаконно» отторгнуты согласно этому «преступному» сговору. Но националистическая справедливость не распространилась так далеко. Продолжая проклинать «совітів», они со спокойной совестью пользуются их дарами.

Стоит ли доказывать, что столь агрессивное утверждение своей истины одним из субэтносов невозможно без отрицания таких же истин других. Центрально-северо-украинский субэтнос объявлен руссифицированным, а русско-украинский – юговосточный и вовсе обозван пятой колонной России. Причем родимым грехом обоих западноукраинские этноидеологи считают их приверженность к русской культуре. При этом, совершенно не считаются с тем, что, по меньшей мере, для 8,5 мл. украинских граждан, она является родной по рождению, а для остальных русскоязычных – родной по ее созиданию.

По грамматике украинца Мелетия Смотрицкого московские студенты учились вплоть до конца XVIII в. В Ростове Великом жил и творил киевлянин Дмитрий Ростовский (Туптало). В Славяно-греко-латинской академии в Москве в течение XVIII в. преподавало около ста профессоров из Киево-Могилянской академии. Киевлянин Феофан Прокопович был идеологом формирования Российской империи, а также инициатором основания Императорской академии наук в Петербурге. Многие выходцы из Украины стали выдающимися русскими музыкантами (М.Березовский, Д.Бортнянский, С.Гулак-Артемовский), художниками (Д.Левицкий, В.Боровиковский, И.Мартос), историками (Д.Бантыш-Каменский, Ю.Венелин, Д.Бодянский), литераторами (Н.Гоголь, В.Короленко). Процесс интеграции украинских интеллектуалов в русскую культуру продолжался и в советское время (Н.Островский, К.Паустовский, И.Козловский, С.Бондарчук и др.).

Несомненно, мы имеем все основания утверждать, что украинцы являются сотворцами великой русской культуры. Только полной потерей чувства реальности и ответственности перед памятью своих же соотечественников можно объяснить объявление русского языка (и литературы) в Украине иностранным. По существу, в годы правления националистов его и вообще лишили прав гражданства, запретив употребление в сфере образования и культуры целым рядом актов исполнительной власти. По своему содержанию они оказались намного более жесткими, чем печально известный валуевский указ, языковые ограничения которого относились только к общественно-политической литературе. Отдельные из них запрещали пользоваться русским языком даже в бытовом общении.

Конечно, будь русский язык для украинцев чужим, колониально-имперским, как уверяют националисты, в таком тотальном на него наступлении не было бы никакой необходимости. Он ушел бы из суверенной украинской жизни естественным образом. А не происходит этого потому, что для большинства населения страны он такой же родной, как и украинский. И никакие запретные меры не в состоянии изменить такое его положение.

Поразительно, но борьба с русским языком продолжилась в Украине и борьбой с литературным украинским. Он объявлен этноидеологами не вполне украинским, русифицированным, не выражающим лингвистической полноты западноукраинского и диаспорноукраинского диалектов.

Исправлять ситуацию принялись через коренное реформирование правописания, которое было принято еще в советское время и уже поэтому, будто бы, является не вполне национальным. Заменить его новым не удалось, но внести в литературный язык орфографическую и лексическую неразбериху – вполне получилось. Теперь имеем фактически два литературных языка: традиционный – центрально-украинский, развившийся на киево-полтавском диалекте, и новый – западно-украинский, основанный на галицком диалекте. Удивительно, но это никого особо и не волнует.

Еще одной сферой субкультурного противостояния является вероисповедальная. Придавать этому явлению слишком большое значение, учитывая секулярность большей части украинского общества, возможно и не следует, однако и абстрагироваться от него тоже нельзя. Со времен Брестской унии на Украине было положено начало не только вероисповедальному, но и цивилизационному разлому, в результате которого жители Западной Украины, от времен Владимира святого исповедовавшие православие, были обращены в католицизм. Ныне Украинская Греко-католическая церковь, находящаяся в каноническом и административном единстве с Римским престолом, из региональной превратилась во всеукраинскую. Ее сакральный центр перенесен из Львова в Киев.

Учитывая историческую соревновательность православия и католицизма, такое стремительное продвижение последнего на традиционную каноническую территорию первого не может не вызывать противоречий в украинском обществе. тем более, что «оранжевыми» этноидеологами подводится под это распространение и научная основа. Она, будто бы, в большей привлекательности католической веры, демонстрирующей свои преимущества в том числе и экономической успешностью Западного мира. Некоторые даже сожалеют, что Владимир святославич не принял христианство от Рима, а то Украина уже была бы частью Западного мира.

К сожалению, вирус регионализации поразил и Украинскую православную церковь, от которой откололись в суверенное время две конфессии. Они не признаны вселенским православием, но агрессивно позиционируют себя как единственно национальные. От высших иерархов этих конфессий нередко можно услышать весьма сомнительные призывы к созданию в независимой Украине единой самостоятельной православной церкви, которую они именуют то национальной, то поместной. Правда, самостоятельность эта понимается ими весьма своеобразно. Только по отношению к Русской православной церкви. А вот зависимыми, к примеру, от Константинопольской быть не против. И даже предпринимали конкретные шаги в этом направлении. Много на этом поприще потрудился и бывший президент В.А.Ющенко, правда, без особого успеха. Его настойчивые просьбы к Константинопольскому патриарху Варфоломею взять под свой омофор украинскую православную церковь, остались без ответа.

Стоит ли удивляться, что в условиях столь конфронтационного противостояния, христианские конфессии оказались неспособными ни консолидировать украинское общество, ни предложить ему единые этические нормы общежития и смыслообразующие истины.

В принципе, субкультурная соревновательность не должна вызывать особого беспокойства. Это естественный процесс, характерный для всех народов и всех времен. Но это тогда, когда он не осложняется административными предпочтениями, когда власть не подавляет другие субкультуры в угоду одной, по ее мнению, истинно украинской. Так как это имело место в «оранжевое» пятилетие. В таких условиях мирное сосуществование становится невозможным. За традиционными субкультурными явлениями ведь стоят конкретные сообщества, которые не готовы расстаться со своими ценностями. Жесткая конфронтация между ними неизбежна. Что мы и наблюдаем в нынешней Украине. Объективно процессы, подчиненные исключительно идее монокультурной чистоты украинской жизни, несмотря на, казалось бы, патриотические помыслы их вдохновителей, ведут к ее обеднению и примитивизации. По существу, ослабляют созидательные силы общества, делают его неконкурентоспособным в современном мире.

Имеются ли возможности для консолидации поликультурного украинского общества? На том пути, по которому до сих пор шла независимая Украина достичь этого практически невозможно. Нужно принципиально иное отношение к историческому прошлому, а равно и к организации общественной жизни страны в настоящем.

Первое, что необходимо сделать, это вернуть украинскому народу историческое достоинство, отобранное у него «оранжевыми» этноидеологами. Он не был народом-жертвой, но полноценным субъектом исторического процесса. В том числе и государственно-политического – в России и Советском Союзе.

Напомню беспамятным, что правой рукой императрицы Елизаветы Петровны был украинец Алексей разумовский. Его брат Кирилл почти два десятилетия возглавлял Петербургскую императорскую академию наук. Сын Кирилла Алексей разумовский стал сенатором и министром образования России. Князь Александр Безбородько занимал должность канцлера в правительстве Павла І и Александра І. Князь В.Кочубей был председателем Государственного совета и Комитета министров при Николае І … В советское время выходцы с Украины были не только вторыми, но и первыми руководителями страны – Н.С.Хрущев, Л.И.Брежнев.

Как же можно, зная все это, говорить о каком-то колониальном статусе Украины в имперское и советское время. Какая еще колония может похвастаться тем, что ее выходцы становились королями метрополий. Если какая-то часть Украины и была колонией, так это Западная, историю которой сегодня нам ставят в пример.

Чрезвычайно важно также отказаться от культивирования в народе чувства исторической безответственности. Это очень плохая ему услуга. Ведь, не беря на себя ответственности ни за одно событие в прошлой истории, общей с другими народами, он не сможет быть ответственным и за то, что происходит в настоящем. По существу, этот комплекс мы испытываем все двадцать лет нашей суверенности. В своих нынешних неуспехах виним кого угодно, но только не себя. И до тех пор, пока будем являть себя миру как народ-жертву, народ-страдалец, народ, который не несет ответственности за прошлое, рассчитывать на его успешность в будущем не приходится.

И, может быть, самое главное. Нам следует, наконец, понять, что историческое прошлое невозможно рассматривать исключительно через украинскую этническую призму. Поиск украинца в его нынешней культурно-языковой ипостаси в далекой глубине веков занятие не только научно несостоятельное, но и идеологически небезопасное. Оно как бы выводит украинцев за пределы исторических закономерностей этно- и культурогенеза, ставит их в положение народа застывшего в своем изначальном биологическом и культурном (трипольском, или каком-либо еще) обличии.

Отсюда избирательность в культурно-исторических отождествлениях. «Нашим» объявляется только лучшее, что было в прошлом на территории Украины. Особенно уродливой и примитивной эта тенденция выглядела в «оранжевое» пятилетие, когда трудная проблема этногенеза показалась доступной даже для В.А.Ющенко.

Пытаясь определить платформу для субкультурного диалога, я уже давно предлагаю согласиться всем с так называемым нулевым идеологическим вариантом. Суть его заключается во взаимном, если и не признании культурно-исторических ценностей, то хотя бы в смирении с ними. Запад Украины волен исповедовать католицизм и почитать деятелей ОУН-УПА. Юго-восток располагает таким же суверенным правом на использование русского языка в качестве официального во всех сферах жизни и свято чтить героику Великой отечественной войны. И никто не пытается превратить региональные особенности в общенациональные.

К сожалению, «оранжевое» пятилетие значительно усложнило возможность такого согласия. Теперь нулевой вариант немыслим без того, чтобы не были отменены указы президента В.А. Ющенко о присвоении званий героев Украины фашистским приспешникам Р. Шухевичу и С. Бандере, об установлении дня памяти ОУН-УПА, а также закрыты Институт национальной памяти и так называемый «Музей совіцької окупації України». Не знаю насколько все это подпадает под понятие «денацификации» Украины, предложенное максимом Михайленко, но абсолютно убежден, что без этого мы не сможем обрести дорогу к внутреннему миру.

Найдут ли нынешние власти в себе силу быть такими же решительными и последовательными, какими были в качестве оппозиции, покажет время.

В заключение несколько слов об административно-территориальном устройстве и системе формирования политической власти. Ни то, ни другая, как мне представляется, не учитывает субэтническую и субкультурную разноликость Украины. Унитарность, в ее специфической украинской форме, когда центром страны на очередные пять лет становится один из ее регионов, никогда не решит внутренних противоречий.

Мировая практика давно придумала федеративную форму государства – политическую и административно-территориальную, которая одна только и способна сбалансировать интересы региональные и общенациональные. Убежден, что Украина в конечном итоге пойдет по этому пути.