В мировом масштабе события на Украине - не самый значительный эпизод, подавляющее большинство человечества мало интересует, чем закончится противостояние на востоке этой страны.
Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах "Сегодня", "Время МН", "Время новостей". Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.
Резюме: Несмотря на мрачные предсказания скептиков, второе минское перемирие пока в целом соблюдается. Естественно, все недовольны.
Несмотря на мрачные предсказания скептиков, второе минское перемирие пока в целом соблюдается. Естественно, все недовольны. Мин и подводных камней предостаточно. Киев обещает ввести военное положение и стереть в порошок, если что не так. Из Донецка звучат обещания дойти "до границы". "Остроумная" политика ЕС, который считает необходимым подкреплять достигаемые договоренности расширением санкционных списков, атмосферу, понятное дело, не озонирует. Наблюдатели из Вашингтона подначивают союзников, обвиняя Россию по любому поводу. В общем, все как всегда. Тем не менее процесс продолжается.
В мировом масштабе события на Украине - не самый значительный эпизод, подавляющее большинство человечества мало интересует, чем закончится противостояние на востоке этой страны. В отличие от ситуации настоящей (или сейчас надо говорить - первой?) "холодной войны" даже столь высокая напряженность между Россией и Западом - тема скорее периферийная. Однако новая попытка запустить Минский процесс имеет значение, выходящее за рамки локального конфликта.
Впервые за долгое время мы имеем дело с полноценным дипломатическим процессом на самом высоком уровне
Пожалуй, впервые за долгое время мы имеем дело с полноценным дипломатическим процессом на самом высоком уровне, цель которого - выработать модель урегулирования, которая не предопределена заранее. Феномен международной политики после "холодной войны" заключался в том, что необходимости в работе такого рода просто не было. Подход к междоусобным войнам, которые выплескивались наружу, будь то Балканы, Ближний Восток или Африка, был схожий. Во всяком противостоянии есть "хорошие" и "плохие". Внешний мир, лидером которого является Запад, помогает "хорошим", тем, кто находится на правильной стороне истории, наказать "плохих", ошибившихся с выбором стороны. Детали менялись, но схема оставалась неизменной, несмотря даже на то, что результаты подобных вмешательств становились все более удручающими. Если в Боснии в середине 90-х еще можно было говорить об относительно устойчивом урегулировании, то дальнейшие примеры от Афганистана до Ливии убедительно опровергают правомерность самого принципа. Это, впрочем, никак не колебало уверенность приверженцев таких действий в своей правоте.
Первый серьезный сбой произошел в Сирии. Силы внутреннего противостояния оказались равны, а уже запланированное внешнее вмешательство не состоялось из-за жесткой позиции России и колебаний Барака Обамы, который никогда не был ярым поклонником военных акций. Как только возникла заминка, появилось пространство для дипломатии. Промежуточное решение предложила Москва - вывоз и уничтожение сирийского химического оружия позволили избежать широкомасштабного военного вмешательства в Сирии с непредсказуемыми последствиями. Тогда же была предпринята попытка развить успех и организовать конференцию по внутрисирийскому урегулированию в Женеве, однако безрезультатно. С тех пор обстановка существенно изменилась, прежде всего за счет появления "Исламского государства", но дипломатические усилия недавно возобновились. Январские консультации разных политических сил Сирии в Москве не привели к прорыву, но оставили пространство для дальнейшего взаимодействия. Соединенные Штаты к активности России на этом направлении относятся без восторга, но активно и не препятствуют, поскольку тупиковое состояние дел в Сирии вполне очевидно, а надежды на силовое решение давно рассеялись.
Высокие стороны пришли к выводу, что без фундаменального компромисса по украинской государственности стабилизации не будет
Украина - тема особая. Помимо несомненного столкновения геополитических интересов налицо острый эмоциональный накал, связанный с характером и междоусобного конфликта, и отношений между Россией и Украиной. Поэтому здесь нужна не просто качественная дипломатия, а кропотливая и длительная работа по развязыванию одного узелка за другим. Предыдущие попытки решить вопрос наскоком, а первая была предпринята в Женеве в апреле, грешили поверхностностью. И дело даже не в том, что вместо реальных механизмов обсуждались и принимались просто декларации. Крупные игроки подспудно надеялись, что им достаточно будет подтолкнуть процесс, а потом все как-то пойдет само. Само и шло, но не к умиротворению, а напротив - к эскалации и ожесточению, что свойственно такого рода конфликтам.
Минск-2 по своему содержанию, как заметили многие, не особенно отличается от Минска-1. Однако есть принципиальная разница - уровень "приводных ремней". Теперь в этом качестве выступают наиболее влиятельные политики мира, а главную инициативу (и ответственность) взяла на себя канцлер Германии. Понятно, что она идет на риск, - провал предприятия станет ударом по ее личной репутации. Но именно поэтому есть надежда, что усилия будут приложены настоящие, и желание добиться результата искреннее. 16 часов непрерывных переговоров - доказательство тому. Второй важный компонент Минска-2 - наличие, пусть и в общей форме, политического дизайна урегулирования (конституционная реформа) помимо мер чисто технического характера по обустройству линии разграничения. Но высокие стороны пришли к выводу, что без фундаментального компромисса по украинской государственности стабилизации не будет. И это большой сдвиг. Насколько реализуемы намерения изменить государственное устройство Украины - вопрос отдельный. Но весь этот процесс вообще с открытым финалом, что и свойственно настоящей дипломатии.
"Российская газета"
Украина изнутри
Взгляд на страну поверх экрана телевизора и окна браузера
Алексей Токарев - научный сотрудник Центра глобальных наук, кандидат политических наук
Резюме: Переговорный марафон "нормандской четверки" в Минске оставил открытым вопрос о статусе Донбасса и его будущем. "Власть" выясняла, как шло национальное строительство на Украине после потери Крыма и начала войны на юго-востоке и в чем оно разрушает российские стереотипы об этой постсоветской республике.
Переговорный марафон "нормандской четверки" в Минске оставил открытым вопрос о статусе Донбасса и его будущем. "Власть" выясняла, как шло национальное строительство на Украине после потери Крыма и начала войны на юго-востоке и в чем оно разрушает российские стереотипы об этой постсоветской республике.
Россия смотрит на Украину через экран телевизора и окно браузера. Как на любой войне, в том числе информационной, мир делится на своих и чужих и для всех становится черно-белым. Федеральное телевидение подогрело стереотипы российского большинства: украинская армия — наемники, украинская элита — хунта, украинские медиа — потребители печенек Госдепа, украинская языковая политика — ущемление русского, украинское национальное строительство — бандеровщина. Тот, кто воюет на Донбассе за вооруженные силы Украины (ВСУ),— каратель и укроп.
Современную Украину в территориальном смысле создали Ленин, памятники которому падают, и Сталин, оставшийся совсем без памятников. Всю жизнь в империях — российской и советской — и слова-то "Украина" не существовало. Были "Малороссия" для обозначения какой-никакой этнической общности и "окраина" для именования территориальной, словно Урал и Кавказ,— отсюда российское "на Украину" вместо "в Украину". Собственно "Украину" как политический проект придумали австрийцы при помощи поляков, чтобы, подогрев национальное антирусское движение, ослабить в самом начале Первой мировой войны Российскую Империю. Проще говоря, "украинец — это русский, укушенный поляком". Теперь польско-австрийские лавры перешли к американцам. Технологии те же: рост национального самосознания и "проплаченный Майдан", "Правый сектор", необандеровцы как основные институции по разделению братских славянских народов. В какой степени эти стереотипы отражают историческую и политическую реальность?
Многие столетия на территории, которую занимает Украина, отсутствовало консолидированное политическое сообщество, то есть нация. С одной стороны, украинское государство в XX веке, словно лоскутное одеяло, формировалось путем присоединения к нему очень разных территорий. С другой — даже после появления суверенного государства в 1991 году украинская нация не стала тождественной сообществу, имеющему украинский паспорт. Кто является украинцем? Где географические границы украинства?
Использование русского языка автоматически помещало собеседников в систему координат свой--чужой
Если украинская нация все же существовала в веках, выживая под имперским гнетом, проводившим волны русификации и советизации, то являются ли участниками украинской нации русскокультурные русскоязычные люди, живущие в юго-восточных регионах и ориентирующиеся больше на Москву, чем на Киев, пусть и имеющие синие паспорта? Отсутствие ответов на эти устанавливающие вопросы (founding questions) заставляло постсоветских украинистов если и не отрицать отсутствие консолидированной нации, то выделять от двух до четырех национальных идентичностей, противоположных друг другу. Российский историк-славист Алексей Ильич Миллер, сравнивая их эволюцию, прошедшую через века, писал в 2007 году: "Украинцы смотрели на малороссов как на объект просвещения и социальной инженерии, как на исковерканных чужим влиянием. Если малоросс упрямо настаивал на своей идентичности, в глазах украинца он становился прихвостнем москалей. Так же смотрят на восточноукраинцев западноукраинцы. В свою очередь, малороссы считали украинофилов подпавшими под вредное влияние (поляков, Австрии, Германии) и обвиняли их в агрессивном национализме. Так же восточноукраинцы смотрят на западноукраинцев, обзывая их "нациками" и считая, что они служат интересам поляков и американцев".
Отражая приоритеты этих совершенно противоположных идентичностей, формировались исторические школы. Канадский украинист Тарас Кузьо насчитал четыре. Имперская: "древнерусский" — синоним "русского", преемники Киевской Руси — Владимиро-Суздальское княжество, Московское царство, Российская Империя. В советской школе историографическая монополия принадлежала РСФСР, а не УССР. Новгород и Ярославль являлись основными центрами изучения наследия Киевской Руси. Украинцы появляются на исторической арене лишь в середине XVII века для того, чтобы "воссоединиться" с русскими. В рамках украиноцентричной школы современная Украина — наследница княгини Ольги, князя Владимира, Ярослава Мудрого и Галицко-Волынского княжества, которое и является истинным преемником "первого украинского государства" Киевской Руси в отличие от владимиро-суздальских и московских земель. Восточнославянская школа: Киев — центр зарождения трех братских славянских народов, у которых нет "старшего брата" в виде России. Русские — это великороссы, малороссы, белорусы вместе взятые. "Великая Россия не тождественна Великороссии".
Естественно, у каждой из школ были свои аргументы, которыми политики активно пользовались, особенно в рамках вечной борьбы востока и запада Украины на президентских выборах. Каждый раз "кандидат востока" обещал сделать русский вторым государственным. Смены официальных интерпретаций истории в зависимости от личности президента не прекращались на Украине никогда и явно работали против национального единства.
Долгое время язык был политическим маркером. Само использование русского языка при коммуникации автоматически помещало собеседников в систему координат свой--чужой. Хорошо владеющие русским языком сотрудники ГАИ, таможни и пограничной службы Украины, способные дружелюбно общаться с россиянином на русском, в случае малейшего неудовольствия переходили на украинский. После "оранжевой революции" использование русского на официальных заседаниях руководителей юго-восточных регионов было явным признаком фронды по отношению к центру. Виктор Ющенко, прекрасно владеющий русским, предпочитал разговаривать со своей целевой аудиторией исключительно на украинском. Юлия Тимошенко, знавшая только русский, специально выучила украинский, который стал одним из наиболее отличительных элементов ее национального имиджа наряду с косой Леси Украинки. С апреля 2004 года русскоязычные передачи должны были сопровождаться украинскими субтитрами, с 2007 года в кинотеатрах на украинский переводились все иностранные фильмы. Тогда в Харькове стали появляться сделанные на русском объявления "Все фильмы на украинском языке!!!".
После Майдана-2013 наметилась тенденция к поискам в общей советской Победе исключительно украинской части
Уже президент Янукович, в 2010 году активно пытавшийся избавиться от своего пророссийского имиджа, устроил публичный скандал с министром внутренних дел Могилевым, когда последний докладывал на русском. Президент приказал министру за два месяца выучить украинский. В июле того же года в интернете появился ролик, в котором президент перед началом официальной съемки по-русски предупреждал плохо говорящего на украинском премьер-министра Николая Азарова: "Я буду обращаться к тебе на украинской мове". Наконец, в рамках лингвистической борьбы перед осенней парламентской кампанией-2012 Партия регионов продавила проект депутатов Колесниченко--Кивалова, вошедший в массы под названием "закон о русском языке". Согласно ему, к русскому и прочим языкам меньшинств (которых насчитали 17, включая гагаузский, идиш и крымчакский) "применялись меры, направленные на их использование при условии десятипроцентного представительства носителей языка на территории, на которой он распространен". В 2014 году одним из первых действий новой власти после бегства Виктора Януковича была попытка отмены этого закона, что совершенно очевидно воспринималось на юго-востоке как наступление на русский язык.
Евромайдан и последовавшие события коренным образом изменили линии противостояния на Украине. Если девятью годами ранее на Майдане количество нажатий на клаксон означало либо "Ю-щен-ко", либо "Я-ну-ко-вич", шарфы могли быть либо оранжевыми, либо бело-голубыми, место жительства — либо запад, либо юго-восток, то в декабре 2013 года Майдан оказался гораздо более всеукраинским. Благодаря легислатуре Виктора Януковича, описываемой что во Львове, что в Донецке емким "все достало!", акцент с географического противостояния сместился на политическое. В этой связи русский язык перестал быть ярким маркером, став одним из средств коммуникации на площади Независимости, объединяя и бизнесменов, на свои деньги закупавших палатки и еду, и радикалов из "Правого сектора" с цепями и "коктейлями Молотова", и охранников, сформировавших сотни самообороны, и большинство искренне протестующих людей, и тех, на кого, по признанию Виктории Нуланд, США потратили за 23 года около $5 млрд.
После Майдана-2013 и Крыма-2014 Россия потеряла монополию на русский язык. Использование русского не равно пророссийскости, что, конечно, ломает стереотип о том, что "хунта подавляет русский язык". Бывшие российские журналисты Савик Шустер и Евгений Киселев продолжают вести по-русски свои четырехчасовые ток-шоу, в которых принципиально говорящие только по-украински политики легко отвечают на задаваемые на русском вопросы оппонентов. Сайты президента, правительства, Верховной рады и большинства популярных украинских массмедиа содержат полноценную русскоязычную версию, а некоторые вовсе не имеют украиноязычной.
Депутат с поэтичной для русского уха фамилией Береза общался на русском и когда был пресс-секретарем "Правого сектора". Сейчас Борислав Береза на хорошем русском язвит в ПАСЕ в адрес заместителя главы российской делегации Леонида Слуцкого. Его коллега по Раде Дмитрий Тымчук публикует на русском в Facebook регулярные сводки о боях с "российско-террористическими войсками". Один из основных спикеров "антитеррористической операции", советник главы МВД Антон Геращенко, также говорит только по-русски и "защитить информационное пространство Украины от информационной агрессии со стороны путинской России" призывает на языке Гоголя, а не Шевченко. Советник президента Юрий Бирюков, этнический русский, занимающийся волонтерской работой в зоне АТО для помощи ВСУ, говорит, что "язык не имеет вообще никакого отношения к причинам конфликта": "На передовой в радиопереговорах слышен преимущественно русский. Но если кто-то что-то сказал на украинском, никто его не переспрашивает, все друг друга понимают". Глава крайней националистической организации "Патриот Украины" Андрей Билецкий дает по-русски большое интервью, в котором наряду с фразами о "русских братьях" говорит с восхищением о боевиках, взорвавших Грозный 4 декабря 2014 года. Правая рука Игоря Коломойского по бизнесу (а теперь и по управлению Днепропетровской областью, которая стала едва ли не центром нового украинства) Геннадий Корбан заявляет: "Украина должна превратиться в Латвию. Латвия ненавидит Россию. Поколения должны ненавидеть Россию, именно ненавидеть..." И это все тоже по-русски.
Конечно, правительство, являющееся противоположной стороной в информационной войне, ведет наступление на российские массмедиа. Весной 2014 года решением суда вещание российских федеральных телеканалов было приостановлено. А в начале этого года глава комитета Верховной рады по свободе слова Виктория Сюмар собиралась лоббировать закон, позволяющий Национальному совету по телевидению и радиовещанию без решения суда приостанавливать деятельность каналов на срок до шести месяцев. Летом прошлого года Государственное агентство Украины по вопросам кино признало российские кинофильмы "Белая гвардия" и "Поддубный" демонстрирующими "пренебрежение к украинскому языку, народу и государственности", вследствие чего отказало им в выдаче прокатных удостоверений. Осенью было запрещено к показу несколько сериалов. С 5 апреля 2015 года на Украине будут фактически запрещены все фильмы и сериалы российского производства про российских же силовиков, снятые с 1 августа 1991 года.
Под давлением власти в начале февраля украинская компания GDF Media Limited миллиардера Дмитрия Фирташа выкупила 29% лидирующего телеканала "Интер" у российского "Первого канала". Сделка, по признанию менеджмента украинской компании, была вынужденной: украинское правительство выдавливает российских резидентов с медиарынка. Кроме того, представители украинского истеблишмента самого разного уровня неоднократно заявляли, что украинский будет единственным государственным, явно не понимая, что проект "русский — второй государственный" — это не блажь Кремля. Повышение статуса русского — средство для юридического закрепления уже существующего явления (билингвальной нации) и возвращения населения Донбасса в украинское государство. Инструмент явно более эффективный, чем залпы реактивной артиллерии по отделившимся территориям.
Помимо языка прошедший год оторвал Россию еще и от этнического самосознания украинцев. "Я — русский" теперь означает "я симпатизирую России" еще меньше, чем до 2014 года. На популярном сайте "Петр и Мазепа", созданном русским националистом из Николаева Александром Нойнецом, на баннере цветов украинского флага можно прочесть "кредо русских людей Украины", в котором провозглашается, что "Российская Федерация — последовательное антирусское государство, всю свою историю проводящее русофобскую политику". Если раньше на Украине, как и на всем постсоветском пространстве, наша страна была центром русскости, легитимным в глазах соседей, то теперь многие русские на Украине не видят никакого противоречия в идентичности: этнический русский в рамках украинской нации. Они говорят по-русски, ощущают себя русскими, многие являются прихожанами Московского патриархата Русской православной церкви. То есть, по сути, плоть от плоти представители того самого "русского мира", который активно продвигают и Кремль, и РПЦ, но про который эти граждане Украины и слышать не хотят. Для них этот концепт неразрывно связан с "оккупацией Крыма" и "агрессией на Донбассе". Парадокс нашего восприятия нынешней Украины в стойкой убежденности: вербальные противники "русского мира" — исключительно украинские националисты, экстремисты и радикалы. Мы просто не можем поверить в то, что не "укропы" и "хунта" негативно относятся к России, а самые настоящие русские — такие же, как мы, просто из соседнего государства.
Случаи массовой героизации имеют место в многочисленных репортажах с фронта
Советский взгляд на историю, как и на национальное строительство, также подвергся обструкции. Еще президент Ющенко пытался "примирить воинов УПА и Красной армии". Историк Алексей Миллер писал в 2006 году: "По украинскому телевидению идут специально снятые на государственные средства ролики на правах социальной рекламы о честном пути бойцов дивизии СС "Галичина"... когда из этих людей начинают делать героев, которые и есть правильные украинцы (а их именно в этом качестве хотят реабилитировать)". Тогда же появился термин "советско-германская война", призванный стать заменой "Великой Отечественной войне". В украинском политикуме после Майдана-2013 наметилась тенденция к поискам в общей советской Победе исключительно украинской части. Теперь в отличие от времен легислатуры Ющенко украинские политики не отрицают значения сражений "советско-германской войны". Так, оборону Донецкого аэропорта сравнивают с обороной Москвы, Сталинграда и Брестской крепости те, кому это "не положено по имиджу": Борислав Береза, бойцы полка МВД "Азов". Того самого, что имеет на шевронах "волчий крюк" — вольфсангель, использовавшийся НСДАП и дивизией СС "Дас Райх", хотя комбат Андрей Билецкий утверждает, что "идея нации" является исключительно украинским, казацким символом.
На праздновании 70-летия освобождения Украины от фашизма в октябре 2014 года президент Порошенко заявил: "Более 9 млн выходцев из Украины стали на бой с врагом в составе Красной армии. Еще миллионы украинцев воевали с нацистами и их союзниками в составе УПА..." В интервью немецкому телеканалу ARD премьер-министр Арсений Яценюк выдвинул прямо противоположную версию, увидев врага на востоке: "Российская агрессия на Украине — это атака на мировой порядок и на порядок в Европе. Мы все еще хорошо помним советское вторжение на Украину и в Германию". В троллинговую кампанию включился и глава польского МИДа Гжегож Схетына, сделавший так, что российские массмедиа неделю обсуждали, кто все-таки освободил Освенцим — советская Красная армия или украинский командир советского танка Игорь Побирченко.
Помимо "реформирования прошлого" создание национального мифа включает формирование пантеона новых героев — абсолютных моральных авторитетов, отношение к которым должно быть однозначно положительным вне зависимости от политической позиции. Первыми в этом ряду стали жертвы "Революции достоинства" (это теперь официальное название Евромайдана) — "герои Небесной сотни". Летом прошлого года президент Порошенко учредил орден Героев Небесной сотни (на настоящий момент рыцарями ордена являются два гражданина Грузии и один — Белоруссии, награжденные посмертно). Уже в марте 2014 года по всей Украине стали появляться памятники и мемориалы, посвященные Небесной сотне. Позднее начали переименовывать площади и улицы. "Героев Небесной сотни" в одной из своих речей упомянул даже вице-президент США Джозеф Байден. Естественно, сейчас редкое украинское ток-шоу обходится без упоминания их памяти политиками самого разного толка.
Случаи массовой героизации имеют место в многочисленных репортажах с фронта, в которых бойцы добровольческих батальонов предстают бравыми парнями, истово подчиняющимися отцам-командирам, которые учат воевать за правое дело. Артиллерия в таких репортажах стреляет исключительно по "сепаратистам", "террористам" и "боевикам", филигранно игнорируя жилые дома Донецка. Сами участники АТО едва ли не с добродушием Швейка ругают киевскую власть и "российского агрессора", но искренне ненавидят жирующих за их счет генералов. Если кто-то в этой реальности и промахнулся при стрельбе, то исключительно "ночью при помощи тепловизора всех ежиков в округе положил". Про массовые убийства мирных жителей, торговлю людьми, похищения и пытки они не слышали.
Два частных случая героизации также относятся к АТО. Защитников донецкого аэропорта, смелость и мужество которых признают даже российские националистические издания, стали называть киборгами (якобы один из ополченцев ДНР заявил, что против них воюют не люди, а киборги). После оставления аэропорта ВСУ в январе этого года в стиле "киборги выдержали — не выдержал бетон" украинская блогосфера вспомнила наряду с Фермопилами и сталинградский Дом Павлова, создавая в обществе у защитников имевшего огромное символическое значение аэропорта ореол подвига не только 300 спартанцев, но и переломивших ход Второй мировой войны советских защитников Сталинграда.
Украинского штурмана-оператора вертолета "Ми-24" Надежду Савченко первым номером списка перед октябрьскими выборами в Раду сделала партия Юлии Тимошенко. Пока российские прокремлевские спикеры на все лады склоняли внешний вид и внутренний мир содержащейся в СИЗО Савченко, на Украине с той же энергией из нее делали солдата Джейн, несправедливо обвиняемую в убийстве российских граждан. Когда 8 января этого года Арсений Яценюк проезжал в кортеже мимо российского посольства в Берлине, сначала он видел пикет пророссийских граждан, напоминавших о трагедии в Одессе 2 мая. Десятью метрами дальше — пикетчиков с украинским флагом, требовавших освободить Савченко. После того как старший лейтенант, кавалер ордена "За мужество" третьей степени стала депутатом Рады, ее присягу, подписанную в СИЗО, продемонстрировали аплодировавшим депутатам, а после попадания Савченко в украинскую делегацию ПАСЕ ассамблея активно занялась ее судьбой.
Ничто так не способствует формированию нации, как наличие внешнего врага. 12 сентября 2014 года на Украине начал действовать закон "О санкциях", в котором говорилось о "российской агрессии". В январе 2015 года горсоветы областных центров, в том числе Николаева, Днепропетровска, Полтавы, Мариуполя, и Верховная рада, обращаясь к нескольким международным организациям, признали Россию "государством-агрессором", отмечая в отсутствие результатов официального расследования нашу очевидную причастность "к таким терактам, как катастрофа гражданского пассажирского самолета рейса МН17, трагедиям в Волновахе, Донецке и Мариуполе".
Россия для Украины играет ту же роль, что США — для нас, а мы сами — для Грузии и Прибалтики. Если раньше запад и восток Украины, власть и оппозиция обвиняли во всех бедах друг друга, то теперь появился удобный эвфемизм о "восточном соседе", который виновен во всех тяжких (грузинские политики постоянно говорят о "северном соседе"). Очевидно, что все политические силы с готовностью играют на данном стереотипе. Руку российских спецслужб почти с грузинской частотой видят в каждом оппозиционном действии или внутриукраинском конфликте интересов. С другой стороны, полностью повернувшись лицом к западу, Украина получила луч надежды из серии "заграница нам поможет" и упорно повторяет те же ошибки, что и Россия, в 90-е годы без оглядки надеявшаяся, что кредиты, советники и реформы по западным лекалам будут влиять на ситуацию гораздо сильнее, чем факторы внутреннего развития.
Еще в конце 2013 года в массы начал активно продвигаться иной украинский национализм — традиционный, тот самый, который в России справедливо называют бандеровщиной. Его лидеры неоднократно заявляли, что они исключительно "за украинцев", а не "против кого-то". Несмотря на современную публичную риторику, и выступление Олега Тягныбока на горе Яворыни в 2004 году, и интервью Дмитрия Яроша одному из сайтов чеченских боевиков в 2008-м спустя годы все так же описывают их отношение к России и русским. Использование "волчьего крюка" на знаменах организации "Патриот Украины", ставшей одной из кадровых основ полка "Азов", многочисленные фото нацистских приветствий участников АТО, свастика в виде татуировок составляют символическую базу этнического ксенофобского национализма. В первый день 2015 года по Киеву прошло традиционное многотысячное факельное шествие под флагами "Свободы" и "Правого сектора". Его участники несли портреты Степана Бандеры и скандировали: "Бандера, Шухевич — герои Украины! Россия — тюрьма народов!"
Однако 2014 год для многих украинцев отвязал слоган "Слава Украине! Героям слава!" от его традиционного бэкграунда, связанного с УПА. Потеряв узкую историческую коннотацию, из чисто бандеровского слогана он превратился в приветствие "новой" Украины. Но старшим поколением, воспитанным в рамках историографии СССР с соответствующим отношением к ОУН и УПА как пособникам Гитлера, особенно на Донбассе, он воспринимается абсолютно негативно. Это еще одна символическая проблема становления украинской нации. В свою очередь, Россия либо игнорирует подъем традиционного антирусского украинского национализма в 2013-2015 годах, как это делают многие либерально настроенные сограждане, либо усилиями федеральных телеканалов превращает этот тренд во всеукраинскую политику. Так затмевается формирование имеющего гораздо более широкую социальную базу гражданского национализма, направленного на строительство надэтнической политической нации.
Один из итогов национального строительства-2014: украинство перестало быть территориальным и этническим. Это слово все сильнее приобретает политический характер, отбрасывая кровь и корни как менее важное по сравнению с мозгами — самоощущением конкретного русского, еврея, крымского татарина, армянина себя украинцем. С другой стороны, получив ощутимый толчок для развития, украинская нация потеряла границы на востоке. На Украине не было и нет консенсуса в отношении юго-восточных регионов и их граждан. Большинству украинцев проще думать, что "Кремль поставляет вооружения на Донбасс и спонсирует террористов", чем принять, что ополчение ДНР и ЛНР может искренне не желать жить под властью Киева, с готовностью отстаивая суверенитет с оружием в руках. 39,6% украинцев заявили Киевскому международному институту социологии (КМИС), проводившему в декабре 2014 года большое исследование, что конфликт на юго-востоке — это "война Украины с Россией". Почти 30% считает, что это гражданская война: 21,1% — "спровоцированная российской властью", 8,1% — "спровоцированная киевской властью". Меньшая часть говорит: "Жители Донбасса тоже наши граждане, с ними надо работать, а не стрелять в них". Но тех, кто выступает за прекращение АТО, в украинском политикуме сразу обвиняют в предательстве национальных интересов. На вопрос "Имеет ли смысл воевать за Донбасс?" 62,8% ответили "да", 26,8% — "нет". Получается замкнутый круг: и старые политики, и новые, которых революционная волна внесла во власть, корчат из себя "ястребов", боясь нового Майдана. Быть "голубем" опасно: все хорошо помнят лебединую песню Виктора Януковича.
На сайте украинского правительства висят телефоны для тех, кто "хочет покинуть опасную зону". "Кто из гражданских не выехал с Донбасса, пеняйте на себя!" — не говорят. Но в последнее время зазвучали голоса тех, кто подсознательно выступает за грузинский вариант решения проблемы с сепаратистскими территориями, когда, несмотря на патриотические мантры о необходимости сражаться за "свои земли", без промедления реформируют оставшуюся под контролем часть. Еще осенью 2014 года бывший глава секретариата президента, а ныне депутат Рады Виктор Балога писал: "Донбасс должен отделяться от Украины, а Украина — помахать Донбассу рукой и дальше развиваться по собственному сценарию". Игнорируя патетику украинских политиков на тему "на юго-востоке наши граждане", Геннадий Корбан без обиняков заявляет: "Мы станем нормальной европейской страной. С нормальными европейскими ценностями. Да, у нас не будет Крыма. И черт с ним!" 18,5% украинцев, опрошенных КМИСом, не согласились с этим, настаивая на том, что "Украина должна отвоевать Крым". 21,1% посчитали, что Крым вернется сам, если Украина будет привлекательным в социально-экономическом плане государством, еще 16% — если в России будут большие проблемы. Но 23,5% ответили, что "Крым потерян для Украины навсегда".
Мы станем нормальной европейской страной. Да, у нас не будет Крыма. И черт с ним!
В отношении Донбасса национальный консенсус также отсутствует. Четверть украинцев не знают в принципе, что с ним делать. 21,3% выступают за "сохранение финансирования региона в полном объеме, поскольку эти территории являются украинскими". 20,5% считают, что необходимо "прекратить все финансовые операции, поскольку Украина де-факто не контролирует оккупированные территории". 19,7% выступают за создание условий для переселения всех желающих уехать, 12,3% — за прекращение всех выплат, кроме пенсий.
После Крыма и Донбасса украинское общество не знает, где должна заканчиваться территория Украины. Одно из российских изданий на Украине на своем сайте проблему решает просто: та часть территории, где в украинской версии находятся Крым и Донбасс, случайно спрятана под строкой меню. То есть ответ на устанавливающий вопрос "Где кончается Украина?" в данном случае и не требуется. Но, "чтобы народ решал, кто-то должен решить, кто есть народ". Дав мощнейший толчок гражданской активности, сохранив высокую конкуренцию в политике и массмедиа, начав строить политическую нацию, создав новых героев, не нападая на русский язык и русскую этничность, развернувшись на запад, Украина тем не менее теряет собственный восток.
Возможно, именно это и стало причиной возникновения нового мифа. Украинская национальная идея, главным хранителем которой считался запад страны, а носителями — этнические националисты, трансформируется в идею некоего "альтернативного, европейского русского мира", оспаривающего у Москвы не только историю Древней, Киевской Руси, но и недавнюю, общесоветскую.
Коммерсантъ
Вернуться назад
|