Война с позором или без

Уже не первый день на фоне все более затягивающейся и принимающей самые драматические формы карательной операции на Юго-Востоке Украины позиция Кремля, ограничивающегося гневными заявлениями о недопустимости эскалации насилия и осуждением киевских властей, вызывает множество вопросов у тех, кто после присоединения Крыма вновь поверил в Россию.

Многим кажется, что Москва загнала себя в тупик, из которого не совсем понятно, как выбираться.

С одной стороны, мы помним слова Путина, сказанные еще 4 марта: «Если мы увидим, что этот беспредел начинается в восточных регионах, если люди попросят нас о помощи, а официальные обращения действующего легитимного президента у нас уже есть, то мы оставляем за собой право использовать все имеющиеся у нас средства для защиты этих граждан».

С другой – мы видим, что ополченцы Юго-Востока сражаются на пределе сил, но нужной помощи (речь даже не идет о вводе российских войск) из России явно не получают. И даже та помощь, которая оказывается сейчас, была актуальна месяц назад, но ничтожно мала сегодня. Сегодня, когда Донбасс подвергается бомбардировкам с воздуха и артиллерийским обстрелам, ему необходимы оружие, техника и высококлассные военные спецы. Но со стороны России нет и этого.

Вчерашнее решение Совета Федерации об отмене постановления «Об использовании Вооруженных сил РФ на территории Украины» еще больше подогревает панические настроения среди сторонников самоопределения Новороссии. В то же время недавние учения по переброске войск, осуществленные руководством России, дают повод думать, что Кремль все же не определился окончательно. И хотя Украина уже привыкла к бряцанию оружием, в том числе возле ее границ, и вряд ли испугается очередных маневров, очевидно, что Россия сохраняет возможность вмешаться.

Тем более что, согласно действующему законодательству, глава государства может принимать решение о вводе войск самостоятельно. Если кто не в курсе, Дмитрий Медведев, будучи президентом, еще в 2009 году получил от Совфеда бессрочное право на оперативное использование вооруженных сил за границей. Это решение до сих пор в силе, никто его не отменял. Очевидно, что запрос Путина в Совфед в марте нужен был исключительно в качестве средства давления: в случае реальной необходимости применить силу она была бы применена достаточно быстро, как в августе 2008-го. Кроме того, остается еще вариант гуманитарной интервенции.

В первую очередь необходимо четко понимать, почему на Донбассе изначально было невозможно осуществление крымского сценария.

Уже неоднократно было сказано о том, что Крым и Донбасс – совершенно разные регионы уже хотя бы по количеству населения, которое можно назвать пророссийским. И хотя чем дольше продолжается «АТО», тем больше людей понимают, что с Киевом дальнейшее сосуществование невозможно, все же назвать этот регион однозначно пророссийским нельзя. Надо понимать, что «Русская весна» – явление неоднозначное, и распространение ее происходит неравномерно.

Кроме того, в Крыму, помимо сильных пророссийских настроений, была еще мощная вооруженная группировка с возможностью быстро нарастить ее так, чтобы этот шаг остался незамеченным для всего мира, что в итоге и произошло. Путин тут оказался очень аккуратным тактиком: возможности для промаха у него не было, нужно было убедиться в стопроцентной (или около того) гарантии успеха и нанести один точный удар.

Донбасс – это другое. Быстро перебросить туда войска, да еще так, чтобы никто не успел понять, что происходит, было невозможно, да и эффект неожиданности после Крыма уже не работал. Ввод войск на территорию Донецкой и Луганской областей был бы однозначно расценен как агрессия, тем более что он, в отличие от Крыма, встретил бы какое-никакое, но сопротивление со стороны украинской армии. Вряд ли украинская армия продержалась бы дольше грузинской в 2008-м, но это была бы война – со всеми вытекающими.

Плюс санкции, уже реальные. Все, что было до этого, – по сути, запугивание (то, что американцы могут в крайних случаях давить на европейцев, мы увидели на примере Болгарии и «Южного потока»). Плюс нагрузка на экономику в виде очередного дотационного региона, восстановление убитой промышленности которого влетело бы в копеечку, и это на фоне экономической войны с Западом!

Но все это мелочи по сравнению с главным: в случае потери Юго-Востока можно будет окончательно поставить крест на федерализации Украины и ее внеблоковости, которую бы обеспечила разница во мнениях на Западе и Востоке, с которой Центру пришлось бы считаться. То есть мы получили бы абсолютно враждебного, агрессивного, ненавидящего нас соседа и ракеты натовской ПРО на Днепре.

Кстати, окончательная потеря Донецка и Луганска заставила бы Киев акцентировать все внимание на подавлении всякого сопротивления в Херсонской, Николаевской и Одесской областях. Это сохранило бы для, повторюсь, враждебно настроенного по отношению к нам государства выход к морю, а значит, стратегический плацдарм для американцев, который они рассчитывали получить еще в Крыму (а не получив, зубами вцепятся за последнюю возможность закрепиться в акватории Черного моря); похоронило бы проект «Новороссия». Ну и, в довершение ко всему, окончательно отрезало бы Приднестровье, которое Киев совместными усилиями с евроассоциированным Кишиневом наконец додушил бы.

С другой – совсем не вмешаться и позволить Киеву расстрелять «русскую мечту», как Белград когда-то позволил сделать с «сербской мечтой» в Хорватии... Ну, мы помним, к чему это привело в Югославии. К тому же все последние месяцы российские СМИ усиленно «разогревали» российского обывателя кадрами из сожженного Дома профсоюзов в Одессе, истерзанными трупами после авианалета в Луганске, внушали, что в Киеве засели фашисты, ненавидящие русских, и что защититься от них можно, только уничтожив их. Зачем это? Или все же собирались вмешаться, но что-то остановило? Или это – просто глупость? Или просто осознание невозможности резко дать «задний ход»?..

Сторонники федерализации (тогда еще) в Донецке и Луганске, очевидно, рассчитывали на то, что их поддержат другие области Новороссии и они смогут вместе развернуть широкий фронт, способный не только успешно противостоять Киеву, но и одержать над ним победу. Ну и на то, что Путин сдержит свое обещание и в случае эскалации напряженности придет на помощь, как в Крыму. Но просчитались.

Харьков и Одессу хунта, испугавшись этой перспективы, зачистила, причем предельно жестко. Несмотря на это, Москва так и не вмешалась, потому что Кремль просчитал все плюсы и минусы от ввода войск, присоединения или признания Новороссии (что по последствиям суть одно и то же) и понял, что минусов гораздо больше. Переход ситуации от митингов на площадях и захватов зданий к полноценным боевым действиям Кремль не тронул.

На этом фоне самоотверженная борьба ополченцев становится не просто романтично-героической. Она становится для них единственным вариантом действий, так как выбор для них уже – победа или смерть. Это главная причина отчаянного сопротивления ополченцев Донбасса многократно превосходящей силами украинской армии. Судя по всему, в помощь Москвы там уже не особо верят.

Похоже, осознали это и в Киеве, потому и становятся все более ожесточенными атаки на мятежные города. Их цель – не подавить сопротивление, а уничтожить его, на десятилетия вперед вселить страх в сердца тех, кто подумывает о бунте. И чем дольше длится тягостное бездействие Москвы, тем больше будут звереть бандеровцы от пролитой крови.

Тем не менее, Москва отводит войска и отменяет юридическое обоснование своего даже гипотетического вмешательства. На это можно посмотреть, по крайней мере, с двух точек зрения.

Первая – пессимистическая: все пропало, Путин сдал Новороссию и так далее. Но ведь мы все это слышали уже неоднократно, особенно после предложений российского президента перенести референдум о самоопределении ДНР и ЛНР. Тем не менее, сопротивление продолжается уже без той трепетной оглядки на Москву.

Вторая – оптимистичная. Мол, все идет по плану, Россия демонстрирует миру, что не хочет войны и не позволяет втянуть ее в столкновение с Украиной, чего так давно добиваются наши геополитические противники.

Согласно этой точке зрения, непрямое вмешательство может оказаться не только не менее, но даже более эффективным. Я имею в виду не признание ДНР и ЛНР и официальную продажу признанным республикам оружия, как советуют некоторые горячие головы. Этот вариант по негативным последствиям для России будет фактически равнозначен вводу войск. Я говорю об оказании воюющим республикам всей необходимой помощи, в первую очередь оружием для уничтожения авиации и бронетехники противника. Это можно сделать и неофициально, тем более что разблокированные ополченцами участки границы дают для этого огромные возможности. И инструкторов посылать, и тренировочные лагеря на своей территории открыть...

Можно подумать о развертывании широкой идеологически-подрывной деятельности в остальных регионах Новороссии: в Харькове, Николаеве, Херсоне, Запорожье, Одессе. Да-да, именно так. Организовать максимально возможную в данном случае идеологическую экспансию, усердно работать с сомневающимися, снабжать партизанские группировки и всячески им содействовать, если таковые появятся. Ничего зазорного тут нет: это будет достойный ответ местного населения на террор, проводимый Киевом в попытке максимально зачистить мятежные регионы.

Конечно, все это нужно было делать раньше, но лучше поздно, чем никогда. Развертывание широкого партизанского движения и, по возможности, открытие второго фронта с юга позволят не только отстоять Новороссию, но и ускорить крах хунты, сменить власть в Киеве руками самих украинцев. Разумеется, не нужно делать это в открытую: все должно быть как в Крыму. Не пойман – не вор, даже если «вор» впоследствии сам признался, ибо победителей не судят. При этом нужно четко дать понять Западу, что Россия держит руку на пульсе и не позволит кому бы то ни было вмешиваться во внутриукраинские разборки.

Сторонники «оптимистической» точки зрения уверяют, что снабжение ополченцев на самом деле идет полным ходом. И продолжающееся сопротивление ополченцев и постоянное подпитывание их резервов как людьми, так и техникой дают основание думать, что Москва все же не стоит в стороне. В то же время переговоры, состоявшиеся в понедельник в Донецке, показывают то, что достигнут весьма значимый эффект: Киев фактически признал субъектность республик, пусть и устами ничего не решающих политиков. Москва давно этого добивалась. Вопрос в том, что последует дальше. Определился ли Кремль окончательно?

Сейчас уже ясно, что той самой нейтральной федеративной Украины, на которую так рассчитывала Москва, поддерживая повстанцев Юго-Востока только морально, «играя мускулами» вдоль границы, но ни во что не вмешиваясь, не будет. Да и вряд ли Америка допустила бы ее появление: для нее это однозначное поражение. Им нужна Украина – если не целиком, то частично.

Сейчас вопрос стоит в том, где именно будет граница с НАТО: по современной российско-украинской границе, по Днепру или еще западнее. Для нас поражение будет даже в том случае, если американские ракеты появятся в одной только Западенщине (если Украина скукожится до естественных для бандеровщины размеров). Но если они появятся на современной границе, это будет уже не поражение. Это будет полный разгром. Полный и окончательный. Если не предпринять абсолютно ничего – именно к этому мы и придем.

На фоне острого кризиса доверия к власти населения России, которое не простит такого предательства, это равносильно тому, что играть в русскую рулетку с пистолетом. Ни федерализация, ни даже «приднестровизация» в данной ситуации уже не выход. Выход один – Новороссия должна победить Киев любой ценой. Абсолютно враждебных государств у наших границ, пусть даже отделенных «буферами», быть не должно!

Бояться санкций не стоит: бояться нужно НАТО на наших границах, это в тысячу раз серьезнее. Санкции мы получим в любом случае. Вспомните Черчилля с его «Вы хотели мира ценой позора – получите и позор, и войну». Очень хочется верить, что в Кремле это понимают. Понимают, что геополитические интересы в какой-то момент истории становятся действительно важнее бизнес-интересов «друзей Путина». Тем более что тот самый момент, когда война станет неизбежным довеском к позору, уже наступил.