Интервью с Геннадием Корбаном: о Порошенко, Путине, Коломойском, войне и бизнесе

Заместитель губернатора Днепропетровщины рассказал о войне и что будет с Украиной.

Журналисты журнала "Країна" откровенно поговорили с заместителем главы Днепропетровской облгосадминистрации Геннадием Корбаном. Крупный бизнесмен, а теперь чиновник рассказал о том, чем он занимается на должности, как проходит его рабочий день, а также о ситуации в стране и о других бизнесменах. Текст интервью переведен с украинского.

В свои 44 года Геннадий Корбан успел стать очень успешным бизнесменом. Родился он в Днепропетровске, получил экономическую специальность в Национальном горном университете. В начале 1990-х работал брокером Московской биржи, а заработав 200 тысяч долларов, вернулся в родной город и создал брокерскую контору "Украина". Также Геннадий Корбан был председателем совета директоров инвестиционной компании "Славутич Капитал" и "Южного горно-обогатительного комбината". А в 2005 году стал членом наблюдательного совета компании "Укрнафта", которой принадлежит 86% в добычи нефти, 28% газового конденсата и 16% газа от общей добычи в Украине. Кроме того, бизнесмен – член группы "Приват" – крупнейшего финансово-промышленного объединения в Украине, которое насчитывает более сотни предприятий. Его основными владельцами являются Игорь Коломойский и Геннадий Боголюбов. Называет себя "бизнесменом-конфликтологом", потому как отстаивает интересы группы "Приват" в корпоративных конфликтах.

Состояние Геннадия Корбана оценивается в 150 миллионов долларов. Его любимая марка автомобиля – Lexus, одежды – Brioni, Ferre, Armani, обуви – Berluti. Наручных часов не носит, отдыхать любит в Европе. Выкуривает две пачки сигарет в день, боится пользоваться самолетами. Иудей. А еще он покупает немало картин, а его коллекцию оценивают в 60 миллионов долларов, самые ценные полотна хранятся в Женеве, а в Украине он хочет создать музей современного искусства. Женат, отец троих сыновей.

За четырьмя границами охраны

Чтобы попасть в кабинет Геннадия Корбана в облгосадминистрации, нужно пройти через четыре кордона охраны. Первый – при входе в ОГА. Второй – на седьмом этаже, где сидит руководство. Проверив личность посетителя, милиционер открывает электронный замок на двери – можно зайти в первую приемную. Там тоже есть охранник. Другие двери с электронным замком ведут во вторую приемную с несколькими охранниками и секретарями. В следующей комнате – уже заместитель губернатора. Такие средства безопасности созданы потому, что Корбана-предпринимателя несколько раз пытались убить.

– Наверное, на меня насылают много проклятый, – предполагает он. 

За что? Корбан – миноритарный акционер десятков украинских предприятий. Друзья шутят, что ему принадлежит 1 процент Украины, в одном Днепропетровске – больше десятка торговых центров.

Замегубернатора – в футболке и брюках. На левой руке повязана красная шерстяная нить. Это традиционный для евреев оберег от порчи: нить носят, не снимая, пока не протрется. Когда протерлась и потерялась – все плохое тоже теряется.

О назначении на должность и работе

Здесь постоянный поток людей. Когда уходите с работы? 

– Когда в час ночи, когда – под утро. Раньше, конечно, график свободный был. Я жил, как нормальный человек.

С каким настроением приняли предложение Коломойского стать его заместителем? 

– С определенным энтузиазмом. Но даже не представлял, с чем придется столкнуться. И никто не представлял. 

Что оказалось самым тяжелым? 

– Война. Надо было наладить работу спецслужб, милиции. А коррупция и все подобные проблемы – решаются на раз. Вызываю директоров или ответственных чиновников – и предлагаю им съездить на экскурсию в "Донецкую народную республику". На этом коррупция заканчивается. Они честно рассказывают все, как есть. Теперь богатые чиновники несут социальную нагрузку. Например, есть женщина, которая 15 лет ждет квартиру. Под колеса думала бросаться. Сейчас особенно дерзкий и богатый чиновник выступит спонсором. Я ему предложил это сделать, а он не смог мне отказать. Так восстанавливаем справедливость. 

Какой у чиновников уровень профессионализма? 

– Достаточно высокий. Им просто нужны правильные стимулы и идеология, и тогда они начинают по-другому работать. Глаза горят. Качественно и очень профессионально выполняют свою работу. Тем, у кого есть конфликт интересов между бизнесом и работой чиновника, предлагаю идти в бизнес. 

Вы же тоже бизнесмен. 

– Я в своем офисе уже давно не был, месяца три. 

Об отношениях с Ахметовым и другими бизнесменами

Вы общаетесь с олигархами. И с теми, у которых противоположная точка зрения на события в стране. Например, с Вадимом Новинским, который требует прекратить антитеррористическую операцию. Какое это общение теперь? 

– Его практически нет. Спрашиваю о делах, здоровье. Поздравляем друг друга на день рождения и все. С Новинским нет смысла говорить о нынешней ситуации. Поэтому я не трачу на это время.

На Ахметова тоже не тратите? Он с начала конфликта свою позицию не изменил? 

– Не изменил. Он нам ничем не помогает, и мы ни о чем не просим. Уже скорее ему помощь нужна. Хотя и он ни о чем не просит. Думаю, он несколько потерял чувство реальности. 

А выходцы из Днепропетровска – Пинчук, Тигипко – как-то помогают? 

– Абсолютно пассивные. Некоторые вещи им сложно объяснить. Спросил недавно Пинчука: "Ваша дочь здесь, в Днепропетровске, живет?" Отвечает: "Да". – "И что, ей комфортно?" – "Очевидно, она спокойно ходит по улицам с ребенком, ездит куда хочет". – "Может, и вы в чем-то примете участие?" Он ответил: "Нет. Все, что ты делаешь, правильно. Но лавры пожинает Коломойский". Пинчук все воспринимает через призму личных отношений. А это здесь сейчас ни к чему. 

О Президенте Порошенко

Вам принадлежит фраза: "Когда голодные приходят к власти, они в первую очередь начинают грабить". Сейчас президентом стал Петр Порошенко. Будто не голоден. Надежды на него возлагаете? 

– Надеюсь на сильного, решительного, справедливого президента. Перечень того, что он должен сделать, очень длинный. Объясню на примере. Однажды я купил магазин "Детский мир", на месте которого сейчас стоит торговый центр "Пассаж". Это был симпатичный дом, жалко было его ломать. А мой друг Геннадий Аксельрод ходил-ходил, а потом и говорит: "Придется снести". Я ему: "Как? Центр, такой дом ... Жаль сносить, давай реконструируем". Он: "Ничего не получится". Снесли, построили новый с нуля. Так и с этой страной. Ее бессмысленно реконструировать. Это как лепить горбатого. Надо просто всех уволить и поставить других, качественных и более новых. Дать им нормальные стимулы.

О патриотизме и Украине

Вы к власти почему пришли? 

– По нескольким причинам. В Торе написано, что евреи – всегда за власть. Знаете, почему? Потому что если нет власти – люди начинают есть друг друга. И первыми, кого они съедают – это евреи. Но это не главный стимул. Говорить о патриотизме сейчас слишком пафосно и неискренне. Но в Днепропетровске с ним сейчас все серьезно. Для Киева и Западной Украины это обычное дело, они – украинцы до мозга костей. А в Днепропетровске это как первый секс. Совсем другие ощущения. Цветочно-конфетный период у нас с Украиной сейчас. 

А что захватило? 

– Мы просто не хотим в Россию. Не хотим. Нам нравится эта страна, она очень уютная, здесь нет российского ужаса и никогда не было. В России тайга – закон, а прокуроры – медведи. Нам так жить некомфортно. Поэтому мы и защищаем Украину. 

Ситуацию в городе и области удалось переломить благодаря работе команды или здесь изначально было спокойнее, чем на Донбассе? 

– Сначала было довольно напряженно. Тоже были бунты и все остальное. Шла кропотливая работа, мы пытались всех услышать, сами говорили. Подбрасывали деньги. На Востоке есть принцип: "Правитель должен в себя влюбить. Если кого-то не можешь влюбить – должен его купить. Не можешь купить – должен убить". Это правило работает. Кого-то мы влюбили, кого-то купили, а кого-то и убиваем.

О коррупции и уходе Гогуадзе

У вас рейдерское прошлое. Люди опасаются, что начнете "поджимать" под себя регион. 

– Это не соответствует действительности. Я никого не "поджимаю", только чиновников. Собрал недавно горисполком, все эти коммунальные предприятия. Захожу к ним, говорю: "Ну, здравствуйте, господа мародеры. Шаг номер один – все на детектор лжи. Шаг номер два – все становитесь на реестр платежей, то есть под полный контроль расходов". Далее поднял одного, спрашиваю, сколько зарабатывает. Отвечает: 2600 гривен. Еще говорит, что живет на эти деньги. Сразу предложил ему написать заявление об увольнении. "А чего?". Говорю: "Ибо вы врете, просто врете. На 2600 гривен жить объективно нельзя. Поэтому в прошлом копаться не буду, но с сегодняшнего дня все, что вы зарабатываете или тырите – буду проверять. Например, из своих источников знаю, что городское кладбище зарабатывает 700 тысяч гривен в месяц. Господин директор, в следующем месяце на счету кладбища должна быть 700 тысяч. Не будет – я не поведу вас к прокурору, нет. Поедете на экскурсию в "Донецкую народную республику". Такие вот методы – иногда и к стенке людей приходится ставить. Милицию, например.

В этом кабинете? 

– Да. Они зашли сюда, я взял автомат и говорю: "А ну, суки, становитесь к стенке, сволочи. Пока вы набиваете карманы, там люди погибают". Они здесь транспортников прижимали – продолжали свое грязное дело. Пришлось поменять милицию. 

Действительно, недавно начальник милиции ушел. 

– Но долго, гад, сопротивлялся. Кричал: "Я тебя арестую!" Я говорю: "Ну, иди сюда, арестовывай. Ты меня арестуешь, а я тебя расстреляю. Давай, кто раньше". Жестко, но что делать? Война. 

Есть мнение, что это не совсем правильно. Игнорируется закон, другие формальности. 

– Конечно. Но если бы мы действовали по закону, у нас здесь давно уже чеченцы были. Если бы я не перекрыл дорогу, они бы сюда беспрепятственно приехали. Потому что электричку Ясиноватая – Днепропетровск вообще никто не проверяет и не останавливает. А Ясиноватая – это уже за Донецком. В какой-то момент пришлось позвонить директору "Укрзалізниці" Остапьюку и сказать: "Останови поезда". Говорит: "Я не могу". "Тогда передай мне под контроль станции, которые заходят на нашу территорию". – "Тоже не могу. У меня диспетчеризация сломается". А я ему тогда: "Слышь, ты? Мне плевать на твою диспетчеризацию. Я сейчас поставлю КАМАЗы на рельсы, и никто никуда не поедет". 

Передал контроль? 

– Конечно. Сделал остановки, изменил расписание поездов. И все – в один день. 

О работе с Коломойским

Какая у вас сейчас сфера ответственности? 

– Я вмешиваюсь в любую сферу. Во все. 

Говорят, вы "держите" область в тактическом плане, тогда как Коломойский выступает скорее как бренд. 

– Нет, это не так. Коломойский движется в своем графике, но он очень много делает и является главным вдохновителем наших инициатив. Часто обращает внимание на вещи, которые я не успел увидеть. Скажу так: за ним закреплена стратегическая, а за мной – тактическая работа. Чтобы координироваться, мы созваниваемся раз по 20 в день. 

О войне

– Когда мы поняли, что в стране война – а мы поняли это, пожалуй, первые – я сказал: мы, конечно, можем делать, как написано у Сунь-Цзы: "Пока ты слаб, делай вид, что ты – сильный". Мы делали вид, что сильные. Но теперь надо стать действительно сильными. Что нужно для этого? Создавать территориальную оборону, набирать батальоны, вооружать людей. Мы это сделали и сейчас можем позволить себе вторую фазу: "Когда ты сильный, делай вид, что ты – слабый". 

Что будет с Донеччиной и Луганщиной в среднесрочной перспективе? 

– Есть два сценария. Худший – это югославский, и я предполагаю, что так и будет. Хотя мне и не хочется об этом думать. 

Югославский вариант ограничится только этими областями или возможны еще? 

– Нет, только там. Второй вариант достаточно быстрый. Надо объявить военное положение, назначить военную комендатуру – и убивать. Как человек, достаточно близкий к войне, я разговариваю с ополченцами по тем или иным вопросам и понимаю, что просто так они оружия не сложат. Им надо бежать в Россию, а она для живых закрывает границу. Гробы пропускают, а для живых – закрывают. Они, условно, сбросили сюда свой "Правый сектор". 

И простились с ним? 

– Да. Пообещали им деньги, семьям – что-то еще. И все. 

А что делать с донбасским населением, которое не любит Украину? 

- Я думаю, люди там готовы к любому варианту, лишь бы было спокойно.

О Крыме

Крым потерян? 

– Да. Крым потерян, и считаю, что навсегда. 

Даже когда Путин уйдет? 

– В России будет преемственность власти. Плюс у них амбиции, имперская эта штука. Они Крым не отдадут. 

Россия, очевидно, останется таким же соседом Украины, как сейчас. 

– Украина должна превратиться в Латвию. Латвия ненавидит Россию. Поколение должны ненавидеть Россию, именно ненавидеть. 

Что это даст? 

– Мы станем нормальной европейской страной. С нормальными, европейскими ценностями. Да, не будет у нас Крыма. Да и черт с ним. 

И не будет Донбасса? 

– Донбасс будет. Вопрос, нужен ли он. Россияне бросили Донецк и Луганск по очень простой причине. Эти регионы имеют экономический смысл, только когда забираешь Одессу и Днепропетровск. Донецк и Луганск – это шахты и металлургические мощности, переработка. Без сырья переработка ничего не значит. Сырье же – в Днепропетровске. Здесь вся руда Украины, начиная от железной и заканчивая марганцевой, урановой, редкоземельными металлами. А Одесса – это порты, аммиакопровод, нефтепровод, газопровод. Без этих двух областей Донецк и Луганск – просто бремя. Харьков тоже Путину сильно не надо – потому что ничего там нет. Турбоатом разве. Это предприятие замкнутого цикла. Но ради него одного нет смысла воевать. Все замкнутые циклы находятся здесь и в Одессе. Южмаш, например. Путин не сделал свою ракету, его "Протон" – полное фуфло, она взрывается, грязная. А наш "Зенит" работает на керосине, это чистая и надежная ракета. Такая стратегия у Путина. И когда он начал реализовывать свой план, за столом вдруг появился еще один игрок – Коломойский. И помешал немножко российским планам. И тогда Путин решил: ну, раз так, я разрушу вам производственные мощности. Это то, что происходит сейчас на Донбассе. Что это означает для страны-соседа? Что у ее производственных мощностей будет выше спрос. 

О Путине

А люди? 

– Путину наплевать на людей. У него таких 150 миллионов.

Еще несколько миллионов славян ему точно не надо? 

– Ему хватило и двух миллионов, что есть в Крыму, половина из которых – пенсионеры. А этих люмпенов куда тянуть? В Ростовской области закрыли все шахты. Все! Поэтому зачем ему шахтерские Луганск и Донецк? Путин – стратег, большой глобальный игрок. Он – тот, кто движет шахматными фигурами, а не тот, кто находится на доске. Путин – за ее пределами, и я это признаю. Путин ненавидит Украину. Ненавидит каждой своей клеткой, я это чувствую. Он и весь кооператив "Озеро" (элитный дачный кооператив в Карелии, большинство членов которого составляют нынешнюю политическую верхушку России). Это люди, которые ненавидят Украину. Которые считают, что такой нации нет. 

Об армии

Что нас спасет? 

– Я считаю, что в Украине должна быть другая военная доктрина. Потому что только все началось – стало видно, что армии у нас нет. При этом военные – очень приличные люди, на них сейчас все держится. Пока эти отбросы – менты и коммунальщики – зарабатывают здесь деньги, военные – бедные, в грязи и в говне – не спят и не едят. И в любое время можно им позвонить и всегда будет адекватное отношение, и вопрос быстро решится. Есть свои нюансы, но когда начинаешь с ними говорить и говоришь: давайте сделаем немного не так, как все привыкли – они спокойно на это идут. Милиция – нет. Это просто враги народа, все поголовно. Увольнять надо всех без исключения. Потому что они воспринимают работу как свой бизнес. А когда возникает острая, нестандартная ситуация – ложатся на спину и подгибают лапки. Прячутся, выключают телефоны. Но при этом не забывают грабить. Такое ощущение, что война их не касается. Вот и оказывается, что враг – в тылу. 

Доктрина должна быть проста. Недавно Украина сделала секвестр бюджета и выделила где-то 8 миллиардов гривен на армию. Еще что-то выделяют, и еще что-то и еще что-то. Если все это "что-то" посчитать, то можно за полтора миллиарда долларов в год сформировать профессиональную вооруженную до зубов 50-тысячную армию. А нынешнюю отпустить, сказать "спасибо, ребята, идите домой". Те же пусть воюют. 

Сейчас на Днепропетровщине, уже выходит по сути частная армия – батальоны "Днепр". 

– По сути, да. Мы им доплачиваем, деньги сами получаем. Формально, эти батальоны при Минобороны и МВД, но фактически – в нашем распоряжении. Сухими пайками мы также их обеспечиваем, как и спальными мешками, бронежилетами, формой. Всем, кроме оружия, так как на оружие надо получать наряды.

Это не бьет по карману? 

– А что делать? Зато люди на Днепропетровщине спокойно гуляют с детьми, не видят войны. Это всего лишь деньги. Привлекаем спонсоров, говорим: "Дайте, сколько можете. Мы вам за это любые услуги административные предоставим. Налоговую уберем, пожарных".

Ранее ваше отношение к деньгам было иначе: "Деньги – это мерило свободы. Чем больше имеешь – тем длиннее твоя цепь". Они для вас перестали быть ценностью? 

– Наверное, перестали. Одно дело – когда приходишь во власть за деньгами, а другое – после бизнеса. Это эволюция. Раз уж так получилось – думаю, мы как-то найдем способ, где взять потом. 

А выгоду какую-то имеете? 

– Я не буду кривить душой и говорить, что мы здесь – бессребреники. Мы надеемся, что найдется благодарная тема, где сможем честно заработать. Это же справедливо? Да. 

Прощаясь, обращаю внимание на одну книгу среди бумаг на рабочем столе: российское издание "Благосостояния для всех" Людвига Эрхарта – министра экономики и канцлера Германии в середине прошлого века.

– Эта книга о том, что для улучшения состояния экономики надо повысить платежеспособность населения. Особенно это важно в неспокойные времена – чтобы не было революции бедных. Мы заставили все предприятия области повысить людям зарплату на 20 процентов. Это сделал "Приват", сделали и все остальные. – Людям надо дать какую-то копейку в карман – пусть идут в ресторан, потратят на такси, рубашку купят. Сейчас воюю в этом плане с "Криворожсталью". Индийские владельцы сопротивляются. Но у нас есть для них ответ. Их же работники их же на работу не пустят. Говорю тамошним профсоюзам: "Готовьтесь. Не повысят зарплату – соберем митинг перед их офисом. Владелец должен делиться с рабочими".