|
Подходит к концу второе десятилетие украинской независимости. И что в итоге? В итоге получилось, что мы живем В САМОМ НЕУДАЧНОМ ГОСУДАРСТВЕ МИРА. Разумеется, есть страны и беднее, есть криминальнее, есть неспокойнее. Но, исходя из благоприятнейших стартовых позиций, Украина оказалась позади планеты всей. Ведь Советский Союз оставил нам замечательное, развитое, полное сил государство. В своих листовках, агитируя за выход Украины из Союза, националисты признали, что советская Украина по экономическим показателям чуть ли не лучшая в Европе. Они говорили, что, выйдя из состава СССР, мы заживем по-людски, не будем, мол, делиться с Россией. Приводили данные из зарубежных источников, показывающие высочайший уровень украинского государства. И во что мы его превратили? В мире кризис, а в Украине — катастрофа. В мире бензин дешевеет, у нас — дорожает. Если даже природа пошлет нам урожай, мы получим удорожание продовольствия. Каждый наш новый президент оказывается хуже предыдущего. Делаем «революцию» для борьбы с коррупцией, а коррупция возрастает. Делаем судей независимыми, а они засевают свои кабинеты миллионами.
В чем причина? Причин много. Я бы хотел остановиться на двух идеологических, которые можно сформулировать как вопрос о языке и вопрос об украинской национальной идее. Параллельно придется сделать глубокий экскурс в историю украинского национализма.
Многие представители молодого поколения находятся в плену мифологии, созданной в последние годы. Они не знают того, что было в СССР, и живут в мире фальшивых схем, навязанных им в школах и вузах, в тисках лживой пропаганды.
Например, многие искренне думают, что украинский язык в СССР преследовался. Наоборот! Украинский язык активно насаждался в советской Украине. Более того, именно благодаря советской власти украинский язык из диалекта превратился в полноценный язык. А то, что он не выдерживает конкуренции с русским, не является результатом чьей-то злой воли. Совсем недавно на нашей планете появилось единое мировое информационное пространство. В нем происходят глобальные интеграционные процессы. Одним из следствий этих процессов является то, что украинский язык растворяется в русском, как сахар в воде. Русский язык выполняет ту же роль, что и койне в Древней Греции, растворивший в себе множество различных диалектов, после того как греки стали чаще общаться друг с другом в результате образования державы Александра Македонского и государств его диадохов. Это закономерность. Благодаря обширному информационному обмену в мире идет процесс сближения близкородственных языков, так же как при изоляции той или иной территории шел обратный процесс — выделение нового языка из диалекта. Например, благодаря единому информационному пространству два разных языка — южнофранцузский и северофранцузский — образовали современный французский язык. Точно так же из многих наречий сформировался итальянский язык. Просто между близкородственными языками почти нет барьеров, которые препятствуют их сближению. Поэтому сливаться легче языкам со сходной грамматикой — тем, где заимствование слов не приводит к изменению строения предложений. Более того — благодаря единому информационному пространству порой объединяются даже далекие между собой языки — путем языковых союзов.
Показателен пример английского языка. После падения Римской империи германские племена англов, саксов и ютов в V веке завоевали Британию, населенную кельтами (галлами). Завоевали, несмотря на героическое сопротивление бриттов во главе с королем Артуром. Однако из кельтского в английский, кроме географических названий, ничего не перешло. В ХІ веке норманны из Франции во главе с Вильгельмом Завоевателем покорили бывших покорителей, то есть англосаксов. Причем территорию современной Нормандии викинги (они же норманны, они же варяги) завоевали всего на сто лет раньше и дали ей свое имя. За это столетие они офранцузились. То есть утратили свой родной скандинавский язык (он, как и язык англов, относится к германским языкам) и перешли на французский. Причем племена франков, давшие название Франции, — тоже германские племена. Они в V веке завоевали Галлию, населенную теми же кельтами, что и Британия (ох, не везло кельтам, предкам ирландцев!). Но галлы до завоевания успели несколько веков пожить под властью римлян и переняли у тех латынь. Франки-завоеватели во многом усвоили эту искаженную латынь, поэтому французский принадлежит к романской языковой группе, к той же, что итальянский.
И вот офранцузившиеся норманны покорили Англию. Языком властей на несколько веков стал французский. А когда английский вернул себе господство, он был уже не тот, что раньше. Он стал на треть французским. Ученые одно время спорили, куда включать англичан — вместе с немцами и скандинавами в германскую группу, или вместе с французами, итальянцами и румынами в романскую. Включили в германскую, но в подробных исследованиях всегда отмечается мощный романский след в английском языке.
Я специально изложил здесь эту запутанную историю, ибо она наглядно демонстрирует, сколь многие факторы влияют на формирование того или иного языка. Сколь сильно меняются языки и как сильно взаимодействуют друг с другом.
Особо хочу обратить внимание на одну важную деталь. Раньше единое информационное пространство возникало, как правило, при помощи государства. С появлением единого государства возникало единое информационное поле, а на его базе — новый язык. Кое-где, например в Германии, этот процесс не полностью завершен. Не так уж давно, только в ХІХ веке, произошло объединение этой страны, поэтому в немецком языке распространены диалекты.
Сейчас главную роль в формировании единого информационного поля играет не государство, а новые технологии. Украина сейчас, несмотря на получение независимости, гораздо плотнее вмонтирована в русскоязычное информационное пространство, чем в ХІХ веке, когда она была в составе Российской империи. Хотя и тогда уже существовали печатные СМИ, книгоиздание, то есть шло становление этого самого информационного пространства, толчок к дальнейшему развитию которого дали электронные СМИ.
Давайте рассмотрим один пример, который очень похож на то, что происходит сейчас в Украине. Норвежский язык. Рассмотрим детально, ибо в этом языке идут те же процессы, что и у нас, только началось все несколько раньше. То есть на этом примере мы увидим свое будущее. Хотя подобные вещи происходят повсеместно, и если бы «национально-свідомі» политики (и не только украинские) разбирались хоть чуть-чуть в лингвистике, они не сотворили бы многих глупостей.
Норвежский язык вместе с русским, украинским, испанским, французским, немецким, английским относится к индоевропейской (арийской) языковой семье. Вместе с немецким, английским — к германской языковой группе, которая входит в индоевропейскую семью. Вместе с датским, шведским, исландским, фарерским — к подгруппе скандинавских языков, которая входит в германскую группу. Причем эта подгруппа разделилась на западные (норвежский, исландский, фарерский) и восточные (датский и шведский) языки. То есть произошла изоляция, контакты между различными поселениями скандинавов резко сократились, и из одного выделилось несколько языков. Произошел тот же процесс, что и при разделении древнерусского языка на русский, украинский и белорусский. В XIV веке Норвегия объединилась с Данией (точно так же, как в XVII веке — Украина с Россией) — возникло одно государство. Причем правили этим государством датские, а не норвежские короли. И что же произошло с норвежским языком? Он начал сливаться с датским. И в конце концов этот датско-норвежский язык стал разговорным языком Норвегии.
Принадлежащая Норвегии Исландия вместе со своей метрополией попала под власть Дании, но она была очень далеко и с Данией почти не контактировала. В результате исландский язык, который произошел из древненорвежского, стал совсем не похож на новонорвежский, который, в свою очередь, стал похож на датский. Снова берем параллель с украинским и русским. Язык тех украинцев, которые жили на территории, не принадлежавшей России, — язык Галичины — стал сильно отличаться от языка украинцев, живших в союзе с Россией. Еще более красноречивый пример — украинская диаспора. Язык, на котором они говорят, по произношению, по употреблению многих слов и оборотов, больше напоминает английский, чем украинский. И это не удивительно — живут-то они среди мощного англоязычного окружения, поэтому их язык постепенно растворяется в английском, точно так же, как украинский в русском. Причем новые поколения эмигрантов совсем забыли свой язык.
Вернемся к норвежскому языку. Некоторые норвежские интеллигенты пытались остановить распространение датского языка. На базе различных диалектов в XIX веке они создали искусственный язык, максимально отличающийся от датского. То же самое, только на несколько десятилетий позже, проделывали с украинским языком некоторые украинские интеллигенты. На базе народного наречия они сооружали новый язык, активно заполняя его полонизмами и выдуманными словами. А что же Норвегия? Побыв короткое время под властью новой своей хозяйки — Швеции, в 1905 году она получила независимость. Сразу же была сделана попытка избавиться от датской языковой зависимости. Но сконструированный из народных диалектов язык лансмол (нюнорск) не прижился. Господствует по-прежнему риксмол (букмол) — по сути, датский язык с вкраплением древненорвежских слов.
То, что прошла Норвегия, проходим сейчас мы. История повторяется. И чем все завершится, очевидно: не удастся националистам уничтожить русский язык в Украине, зато их действия могут уничтожить украинский. Я сознательно не хочу сейчас уходить в плоскость политики. Об этом много говорят и без меня. Лучше рассмотрим еще один исторический пример. Ирландский язык тоже принадлежит к индоевропейской семье, но относится к кельтской группе. К той самой, к которой принадлежали древние галлы, которая получила широкое распространение в Европе и Азии, имела свою оригинальную письменность. Но неисповедимы пути исторического развития. История распорядилась так, что кельтские языки были вытеснены практически отовсюду.
Ирландия долгое время была оккупирована англичанами. Причем ОККУПАЦИЯ БЫЛА НАСТОЯЩЕЙ, А НЕ ВЫДУМАННОЙ, как в случае Украины с Россией. Ирландские националисты страшно ненавидели своих оккупантов, но в отличие от наших — украинских, — им не надо было придумывать себе псевдоисторию. Их древняя история не нуждается в выдумках. Она несомненна! Друиды и Стоунхендж, галлы, штурмовавшие Рим, высочайшая христианская культура, господствовавшая задолго до того, как предки англичан — германские племена англосаксов — приняли христианство. Ирландский язык далек от английского. Он развит и самобытен. Ирландцам не надо было сооружать новый язык, для того чтобы сохранить свою национальную идентичность.
После долгой и упорной борьбы большая часть Ирландии получила независимость. А что стало с языком? 97 процентов ирландцев говорят на языке бывших оккупантов. Причем 70 процентов совсем не знают языка своих предков, не знают, несмотря на развитое чувство национального самосознания. Ничего удивительного тут нет. Ирландцы живут в окружении громадного англоязычного информационного, культурного и языкового поля. Каждый ирландец знает английский. Несмотря на весь свой патриотизм, ирландцам приходится считаться с тем, что английский выгоднее. Причем в ирландских университетах преподавание английского порой качественнее, чем в британских. А свой древний язык потомки галлов изучают как память о славном прошлом. Поют на нем песни, проводят различные конкурсы.
Не напоминает Киев? Параллель здесь видимая. Киевлян примерно столько же, сколько жителей Ирландии. По национальному самосознанию они тяготеют на Запад, а не на Восток. Это видно хотя бы по тому, как киевляне голосуют во время выборов. А говорят по-русски. Любой, кто живет в Киеве, знает, как редко звучит здесь украинская речь. Причем национальное самосознание киевлян дает искаженную статистику во время соцопросов. Скажем, при опросе, проведенном Институтом социологии НАН Украины в 2000 году, 76 процентов киевлян, украинцев по происхождению, родным назвали украинский. А когда социологи поставили тот же вопрос похитрее, когда спросили «на каком языке вы общаетесь в семье», только 24 процента киевлян-украинцев сказали, что на украинском. Хотя мне кажется, что и эта цифра завышена. Просто часть опрошенных разгадали подвох. Потому что, когда тот же вопрос задали во время всеукраинского опроса — то 49,5 процента ответили, что общаются в семье на украинском. Однако анкеты на этом языке предпочли взять только 37,2 процента, а 62,8 взяли на русском. То есть на украинском удобнее общаться лишь одной трети опрошенных. Значит, реальное количество украиноязычных киевлян — одна треть от 24 процентов. То есть 8 процентов киевлян говорят на украинском. Я думаю, эта цифра соответствует личному опыту каждого, кто живет в Киеве. Майдан 2004–2005 годов был русскоязычным! По-украински говорили в основном волонтеры из западных регионов.
Хотя самый главный показатель русскоязычия Киева — рынок. Прозападные либеральные рыночники составляют львиную долю среди украинских националистов. Но ИМЕННО РЫНОК лучше всех социологов вместе взятых показывает реальную ситуацию с украинским языком. Кто занимался изданием печатных СМИ или книготорговлей в Киеве, знает, с какой неохотой владельцы сетей реализации и отдельных торговых точек берут продукцию на украинском. Даже самые национально сознательные реализаторы просят, чтобы было на русском. Сознательность сознательностью, а торговать себе в убыток никто не будет. Издания на украинском языке покупают в основном студенты и школьники. Им для учебы надо. И это в Киеве! А что говорить о Луганске, Донецке, Одессе, Харькове, Севастополе!
Вернемся к глобальной лингвистике. Между далекими языками при их взаимодействии, в первую очередь, происходит обмен лексикой, заимствование чужих слов при сохранении собственной грамматики. Эти новые слова подчиняются правилам принявшего их языка. Например, английское слово clip (серьга) в английском имеет множественную форму с добавлением буквы «s» — clips. В русском «s» в конце не означает множественности, и появились клипсЫ — множественная форма, образованная от уже имеющейся множественной формы. А вот между такими языками, как русский и украинский, почти не существует грамматических различий. Поэтому им сближаться гораздо легче.
Вообще, в мире идет процесс, благодаря которому появляются центры, и на их базе близкородственные языки объединяются, чтобы выжить, чтобы не погибнуть в новом мире. Поэтому скоро вместо тысяч языков останутся сотни.
Это можно проиллюстрировать при помощи космогонической гипотезы Канта — Лапласа, о происхождении Солнечной системы. Вначале было облако из множества мелких объектов. В рамках данной работы их можно сравнить с языками. Потом появились центры консолидации, где частички под действием тяготения, падая друг на друга, образовали Солнце и планеты. Немногие, не нашедшие себе места в этой консолидации, стали астероидами и кометами. Точно так же и в лингвистике. С появлением единого информационного пространства началось активное отмирание малых и слабых языков. Хотя языки отмирали по тем или иным причинам и раньше, но только в локальном масштабе. Сейчас этот процесс затронул весь земной шар.
Вместе с тем появились центры консолидации как прообразы планет в космогонической теории. В основном это крупные языки, к которым тяготеют близкородственные. Хотя, если язык достаточно изолирован от остальных, таким центром может стать и язык, на котором говорит не такое уж большое количество людей. То есть средний язык. Малые изолированные языки могут сохраниться лишь в где-нибудь джунглях, конечно, если сами эти джунгли сохранятся. Тогда такие языки повторят судьбу астероидов и комет, затерянных в дебрях Космоса. Остальные малые языки, конечно, отомрут не сразу. Нет, они будут жить еще долго. Просто большинство говорящих на них будут какое-то время двуязычными. Для того чтобы не выпасть из глобального информационного поля, для того чтобы не оказаться на обочине мировой цивилизации, большинство исландцев будут владеть английским, большинство бурят — русским. Большинство тех, кто говорит на тибетском — китайским, а большинство людей, чьим родным является ацтекский — испанским. Причем процесс этот идет полным ходом. Уже сейчас многие исландцы знают английский, а буряты — русский.
На следующем этапе молодое поколение двуязычных стран будет отдавать предпочтение межнациональному языку. То, что этот процесс закономерен, показывает опыт диаспор, молодое поколение которых, для того чтобы быть успешными, поступить в престижный вуз, найти хорошую работу, отдает предпочтение языку, на котором говорит большинство людей той страны, где они проживают. А язык предков они сохраняют как язык фольклора, как хобби, он останется поприщем историков и лингвистов. Безусловно, жаль малых языков! Увы, глобальные законы непреодолимы. Так было всегда. Малые языки, утратив изоляцию, либо становятся большими, либо сливаются с другими языками, либо исчезают. Причем сегодня все выглядит не так плачевно, как раньше. Малые языки хотя бы сохраняются, заняв новые ниши, в отличие от многих древних языков, исчезнувших бесследно.
Раз мы иллюстрируем лингвистические процессы при помощи гипотезы, объясняющей появление Солнечной системы, не лишним будет установить, какой язык займет место Солнца. То есть станет главным международным языком. В идеале таким языком мог бы быть нейтральный, типа эсперанто. Но очень маловероятно, что это произойдет. Искусственные языки плохо приживаются, как бы мастерски они ни были сконструированы. Тогда какой же язык станет международным? Все будет зависеть от экономической и политической ситуации в мире того времени, когда окончательно выкристаллизуются центры консолидации. Пока на статус такого языка претендует английский. Хотя еще в ХІХ веке на эту роль претендовал французский. Определенные шансы стать мировым языком есть у русского, китайского, испанского, арабского. В любом случае эти языки займут в нашей системе то место, которые в Солнечной занимают планеты-гиганты — Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун.
Такие языки, как французский, немецкий, японский, индонезийский, итальянский, тоже не исчезнут. Они займут место таких планет, как Меркурий, Венера, Земля, Марс, Плутон. Сложнее с хинди и португальским. Хинди, преемник санскрита — главный язык Индии, — с одной стороны, принадлежит к крупнейшим. Он третий по числу говорящих на нем после китайского и английского. С другой стороны, хинди находится в мощном англоязычном поле. Что касается португальского, то его мог бы поглотить близкородственный испанский, если бы португальцы не колонизировали в свое время такую громадную страну, как Бразилия. Скорей всего, испанский и португальский сольются на следующем этапе. Тогда, когда в русский язык вольются не только восточнославянские языки, но и западно-, и южнославянские. Вольются или отомрут. Но это произойдет через много сотен лет. Произойдет, если человечество не исчезнет к тому времени. Но не будем забегать так далеко. Вернемся, как говорится, к нашим баранам.
Украинский язык не относится к гигантам. Как уже сказано выше, такой язык может сохраниться лишь при некоторых условиях. А именно — его непохожести. Если бы украинцы жили где-нибудь в амазонских джунглях или в африканских саваннах, если бы их окружали люди, говорящие на индейских языках или на суахили, то украинский язык развивался бы по своим внутренним законам. Но украинцы находятся в мощном информационном поле России, и никуда нам не деться от этого.
Проиллюстрируем вышесказанное при помощи новых технологий. Возьмем самую «продвинутую» — Интернет. Почему провалились попытки создать полновесный украиноязычный Интернет, несмотря на многочисленных энтузиастов этого дела, на широкую государственную поддержку украинского языка? Я не говорю о формальной принадлежности. Конечно, в Сети немало сайтов имеют окончание «ua», но украиноязычных среди них немного.
Дело в том, что украиноязычный Интернет не может полноценно существовать не из-за чьей то злой воли, а в силу объективных причин. Все носители украинского языка двуязычны. Для жителей Украины второй язык — русский, в диаспоре — английский. Если создать сайт на украинском, если этот сайт не будет посвящен национальной политике или фольклору, то мы просто ограничим аудиторию сайта. Например, сайт, посвященный разведению аквариумных рыбок, на украинском языке смогут посещать только любители рыбок из Украины и относительно немногочисленной диаспоры. Причем аквариумисты Восточной, Южной Украины и Киева предпочтут аналогичный русскоязычный сайт. А вот сайт на русском смогут посещать не только любители рыбок из Украины. Его смогут посещать жители России, Беларуси, Средней Азии, Закавказья, Прибалтики плюс огромная русскоязычная диаспора. Кто знаком с Интернетом, знает, как много русскоязычных проживают в США, Канаде, Израиле, в Западной Европе.
Поэтому гораздо легче создать монгольский или лаосский Интернет, чем украинский. В этом случае такой Интернет сам станет центром консолидации для всех монголов или жителей Лаоса, несмотря на то что их гораздо меньше, чем украинцев.
То же происходит и с кино, и с литературой, и с эстрадой. Очень немногим украинским группам удалось выйти на громадные просторы России и других бывших союзных республик с песнями на украинском. Большинство предпочитают петь на русском. В ответ вместо конструктивной политики украинские власти пытаются ликвидировать русскоязычные теле- и радиоканалы, взять под контроль Интернет, уничтожить кабельное телевидение. Таким образом, они стоят на пути прогресса, хотят отбросить Украину в каменный век, привести нашу страну к информационной изоляции. Но ведь из истории известно — тот, кто стоит на пути прогресса, неизменно проигрывает.
Итак, мы установили, что русский язык является одним из центров языковой консолидации. Хотя, конечно же, и сам базовый язык впитывает кое-что из тех языков, которые с ним сливаются. Из украинского в русский перешло немало слов, они так и называются — украинизмы. Такие слова, как «борщ», «бурак», «пасека», «порожняк», «запал», «хлебороб», «вареник», «девчата», «корж», «повстанец», «обуза», «хутор» — украинские по происхождению. Украинский поделился с русским и оборотами. Например: «Скучать за» (кем, чем-либо) вместо нормативного «скучать по» (кому, чему-либо). Даже ударения в некоторых именах русский язык изменил под влиянием украинского. Например, ударение в имени Виктор перекочевало из украинского. В русском раньше было ВиктОр, по аналогии с ВиктОрией. Причем во многих случаях украинский сохранил древние славянские нормы лучше русского языка. Из-за широкого насаждения западноевропейских норм, начиная с эпохи Петра Великого, русский язык стал более «европейским», чем украинский, как ни обидно будет это узнать нашим националистам. Например, с XIX века широко использовался немецкий словообразовательный суффикс -ир-ова-ть, -из-ир-ова-ть, вместо старого -ова-ть, что увеличило разрыв между русским и другими славянскими языками. Поэтому обогащение русского при помощи украинского означает возврат к более древним нормам.
Процесс обогащения языка продолжается и поныне. В русскую речь вновь вошло слово «мова», теперь так начинают называть украинский язык. Кстати, в русском сохранилось родственное слово — «молва». Некоторые слова из-за политических разногласий входят с негативным оттенком — такие слова, как «незалежнисть», «свидоми», «майдан», активно сейчас используются в русском политическом лексиконе. Примерно то же было в первой половине ХХ века со словом «самостийники».
***
Описанная выше мировая закономерность и есть основа всей языковой проблемы Украины и не только ее. Как уже говорилось, идеологи украинской независимости начиная с ХІX века пытаются увести украинский подальше от русского, заполнив его полонизмами, германизмами, англицизмами и просто выдуманными словами. Помню, когда я работал в одном парламентском комитете с известным деятелем украинского диссидентского движения Левком Лукьяненко, я был очень удивлен обилием русизмов в речи патриарха украинской национальной идеи.
Другое наблюдение. Самый правильный украинский язык имеют те дикторы радио и ТВ, для которых этот язык не родной, например, выходцы с Донбасса. И когда я, человек, детство которого прошло в Луганской области, поправлял русизмы уроженца Черниговщины Лукьяненко, я еще не знал настоящей причины того, почему большинство людей, для которых украинский — родной, говорят на нем с таким количеством «ошибок». А причина здесь простая — говорят они на настоящем языке, очень близком к русскому, на языке, который бытовал до того, как стали изобретать новое наречие. Именно этому новому, «правильному» языку меня учили в советской школе. В наших русскоязычных регионах в 1970-е украинский язык и литературу изучали со второго класса в том же объеме, что и русский. И когда носитель подлинного украинского говорит «проценты», а я говорю «відсотки», то это означает, что мое слово изобрели в кабинетах, для того чтобы украинцы не говорили так, как русские.
Также я поначалу не понимал, почему многие люди, для которых украинский — родной, говорят «хорошо» вместо «гарно», «надіються» вместо «сподіваються». Точно так же меня удивляло, что в тексте замечательной украинской песни «Всюди буйно квітне черемшина…», своего «вівчара» «дівчина» — «жде». Почему «жде», думал я, когда надо «чекає». Не знал я тогда, что слово «чекає» ввели в язык искусственно, для того чтобы украинцы и русские перестали понимать друг друга.
Изобретатели нового языка даже классиков подправляли. Им не нравилось, например, что язык Шевченко уж слишком близок к русскому.
Но все потуги создать новый украинский язык так и остались бы занятием кучки скучающих интеллигентов, если бы не советская власть. Да-да! Та самая ненавидимая националистами советская власть сделала из диалекта полноценный язык.
Дело в том, что большевики, как и все остальные революционеры, очень сочувственно относились к национально-освободительному движению. И не только к украинскому. В любом национально-освободительном движении они видели своего естественного союзника по борьбе с царизмом, капитализмом, империализмом и великодержавным шовинизмом. А так как большевики отличались фанатичным умением воплощать в жизнь свои планы, то они смогли сделать то, что ни за что не получилось бы у прожектеров-интеллигентов. Большевики за несколько лет сумели не только сотворить новый язык, но и внедрить его в массы. И уже я, обучаясь в школе, считал исконными украинскими те слова, которые в природном языке не встречались. Большевики ничего не выдумывали. Они взяли за основу дореволюционные наработки украинской интеллигенции. Привлекли к работе многих ее представителей. И волевым, государственным решением внедрили новый язык, для начала обязав выучить его всех госслужащих и партийных работников Украины. Несогласных просто увольняли. Потом заставили всех школьников выучить этот язык. В результате те, кто изучал его с чистого листа, не зная народного говора, воспринимал нововведения как природные украинские слова. А через поколение большинство этих слов прижилось, и они стали природными. Такое случается со всеми неологизмами во всех языках. Первому поколению они режут слух, а второе, выросшее на них, воспринимает такие слова как исконные.
Надо сказать, что большевики не только украинский активно внедряли в массы. То же делали и с языками Кавказа и Средней Азии. А многим маленьким языкам Сибири и Дальнего Востока создали письменность. Власть была искренней в укреплении и развитии национальных языков. На это указывает то, что для многих бесписьменных языков вначале вводили латинские буквы. И лишь через десять лет их заменили кириллицей, когда поняли, что многим языкам латиница не подходит. Более того, в 1919 году большевистское правительство рассматривало вопрос о переводе русского языка на латиницу! Этот шаг казался им продолжением пути к европейским эталонам, который начали, приняв метрическую систему мер и весов и григорианский календарь. Слава Богу, у советского правительства хватило ума отказаться от этой безумной идеи!
Мало того, коммунисты до самого конца советской власти поощряли создание литературы на языках всех народов СССР. Выращивали национальных писателей даже для тех наций, все население которых составляло несколько сотен человек и проживало в трех-четырех селениях.
Украинским писателям создали наивольготнейшие условия. В Союз писателей Украины очень трудно было вступить тому, кто пишет только на русском. А вот украиноязычные авторы регулярно печатались и получали громадные гонорары, хотя книг их почти никто не покупал. Писатели в большинстве своем они были неважные. Их книги продавали в нагрузку к читабельной литературе. Так советская власть заботливо выращивала своего лютого врага. Ибо абсолютное большинство взлелеянных этой властью писателей стало на сторону ее гонителей, почти все «пламенные» певцы партии предали эту партию и записались в РУХ. Именно украинские ПИСАТЕЛИ начали РУХ за перестройку.
Но если говорить объективно, поведение людей так или иначе отражает глобальные процессы, происходящие в обществе. И поведение писателей не в последнюю очередь объясняется тем, о чем писалось выше. Украинский язык постепенно, но неумолимо возвращается в свое лоно. Помимо воли людей идет объединение трех ближайших восточнославянских языков — русского, украинского и белорусского. Это такой же объективный процесс, как и их разделение. Несколько веков назад исчезло единое информационное пространство — языки разошлись. Теперь оно появилось вновь, а точку несхождения языки еще не прошли. Поздно идеологи национализма стали новые слова вводить!
То, что украинский и русский — языки одного корня, видно даже из поэмы Лины Костенко «Маруся Чурай». В этой поэме Л. Костенко воспроизводила язык, на котором говорили украинцы в XVII веке. Там можно найти такие выражения как: «козак у нас погиб», «на смерть убит» и другие подобные.
Я сам писатель, и мне понятно, почему вопрос языка так волновал моих украиноязычных коллег. Дело в том, что писатель (если он настоящий писатель) работает для потомков. Поэтому украиноязычные писатели, ощущая на уровне подсознания, что они пишут на умирающем языке, не хотели допустить этого. Их агрессия — на самом деле проявление слабости и безнадежного отчаяния — основана на чувстве обреченности. Обреченность — вот что ведет украинский национализм.
Хотя, если бы националисты разбирались в лингвистике, они бы поняли, что не все столь плачевно. Просто, для того чтобы достигнуть успеха, надо в своем поведении учитывать объективные процессы. Любой язык постоянно меняется. Современные англичане, например, почти не понимают языка, на котором писал Шекспир, а мы с трудом понимаем текст, на котором написано «Слово о полку Игореве». Через сотни лет наши потомки не смогут читать без переводчика не только украинских, но и современных русских писателей. Таковы законы развития языка!
Поэтому те, кто искренне любит украинский язык, не должны зажимать русский. Воюя против русского языка в Украине, агрессивно насаждая украинский, националисты приводят к тому, что у многих свободолюбивых людей возникает отторжение к украинскому языку, который начинают отождествлять с тупой административной политикой непопулярных властей. Например, в советское время часть русскоязычной киевской интеллигенции принципиально говорила на украинском. Сейчас эта мода исчезла, потому что украинский ассоциируется у многих русскоязычных людей с неуклюжей «казенщиной». А как неестественно слушать известных актеров, чьи голоса заглушают дублеры! Высоцкий, разговаривающий не своим голосом, — верх безумия! Еще хуже, когда при просмотре фильмов на заднем плане слышна русская речь, а на переднем — украинская! Такое раздвоение очень вредно для психики людей. Но ведь эксперимент ставят над миллионами! Что будет с нашим народом от такой дикой политики через пару десятилетий, даже представить страшно. А как унижают людей, у которых берут интервью и чьи голоса тут же заглушает переводчик. И это при том, что все украинцы понимают говорящего безо всякого переводчика. Лишняя работа, впустую выброшенные деньги — и для чего? Для того, чтобы поиздеваться над людьми и потешить комплексы националистов!
Но даже не это самое страшное. Самое страшное для украинского языка то, что множество людей, которых насильно заставляют говорить на украинском, не знают этого языка. Вернее, знают очень плохо. Но вынуждены говорить на нем. Получается жуткий ломаный суржик. Именно этот суржик постоянно приходит к нам при помощи телевидения и радио. Именно его ежедневно слышит вся Украина. Молодое поколение начинает воспринимать такой язык как норму. И здесь не помогут немногочисленные передачи о том, как правильно говорить по-украински, или словари нежелательных русизмов. Эту каплю не противопоставить морю. И вот результат. 31 декабря в очереди парень, стоящий передо мной, обращаясь к продавщице, поздравил ее… «з новым гідом». Вместо того чтобы поздравить «з Новим Роком» или «с Новым Годом». Националисты своей неразумной политикой вскоре добьются того, что через пару десятилетий такой язык станет в Украине доминирующим.
Еще один пример. Сейчас стало почти нормой говорить вместо «я думаю» — «я рахую». Это калька с русского: «рахувать» означает «считать». Но в русском языке слово «считаю» имеет несколько значений. Можно сказать «я считаю, что вы не правы», а можно — «я считаю деньги». Только в последнем случае надо говорить «я рахую», а в первом — «я вважаю». Но калька стремительно прижилась. Сейчас начали «рахувать», даже те, для кого украинский является родным!
А знаменитое «в кінцi кінців», от которого не в состоянии избавиться даже «думающий по-украински» президент? Никак не получается заменять это корявое выражение хотя бы словосочетанием «в решті решт». Самое плохое, что благодаря подрывной работе украинских националистов исчезают не только прекрасные украинские слова, но и обороты. Из обращения уходят выражения вроде «Олександре Олександровичу», все чаще употребляют русскую норму — «Олександр Олександрович». Исчезает такой неповторимый оборот, применяемый для обозначения будущего времени, как «ми працюватимемо». В украинском языке есть норма, подобная русской — «ми будемо працювати», что означает «мы будем работать». А вот второе выражение для определения будущего времени — старинная норма — стремительно исчезает. Таким образом, националисты убивают самобытность украинского языка.
Сергей Аксененко, «Украинский национализм как угроза для Украины». Киев, 2009.
Вернуться назад
|