Выход из политического тупика — возвращение к парламентско-президентской форме правления

Виктор Медведчук, лидер Всеукраинского общественного движения "Украинский выбор", дал интервью журналу "Репортер".

— Страна переживает политический и экономический кризис. Оппозиция и власть не могут договориться.  Парламент недееспособен. По информации СМИ, в Администрации Президента уже подготовлены два проекта указа о роспуске Верховной Рады.

— Прежде чем требовать досрочных парламентских выборов, необходимо узнать позицию парламентариев. Так как я знаю только одно основание для того, чтобы парламент был распущен — если пленарные заседания не начались в течение 30 Дней. Но это маловероятно, если учесть, что большинство депутатов против досрочных выборов. Они получили полномочия до 2017-го года, зачем им идти на выборы снова? Самороспуск? Я как специалист по конституционному праву такого положения в Конституции не припомню. Хотя в Украине случалось всякое, за рамки правового поля выходила и власть, и оппозиция.

— А как вы относитесь к проведению досрочных президентских выборов?

—  Для этого президент должен заявить о свой отставке. Другого пути нет. Когда оппозиция озвучивает требование евромайдана, радикалов и экстремистов о досрочных президентских выборах — это не переговоры. Когда  президенту говорят «Уйди!», переговорный процесс невозможен. Это не компромисс, а устранение одной из сторон диалога, и смысла в таких переговорах нет.

— В условиях политического тупика какой, с вашей точки зрения, наиболее оптимальный вариант выхода из кризиса?

— Изменить форму правления в стране, то есть сделать ее не президентско-парламентской, а парламентско-президентской. Вернуться к Конституции 2004-го года, которая действовала в 2006-2010 гг. и которая делает невозможной концентрацию власти в одних руках. Как специалист в вопросах госуправления, я могу утверждать, что для Украины существующая президентская модель управления  — неприемлема.

— Для кого неприемлема?

— Для украинского общества, поскольку это не соответствует его ментальности. Общество устало от давления административного ресурса. Майданы и протесты граждан — это реакция не на отказ от евроинтеграции, а на противоправные действия власти. Народ протестует против коррупции, несправедливых судов, монополизации рынков, преференций, которые предоставляются отдельным бизнес-структурам. Все это — результат концентрации власти в одних руках. Это тупик. Это было понятно еще при президентстве Леонида Кучмы. Для Украины оптимальной является парламентская форма правления. Убрав концентрацию властных полномочий в одних руках, мы сможем усилить законодательную власть и обеспечить независимость судебной власти.

— А как к этому отнесся Леонид Кучма?

— В свое время он с этим согласился.

— Противники возврата к Конституции 2004 года говорят, что переформатирование власти по такому сценарию положит начало новой войны всех против всех, усилит противостояния всех ветвей власти. Вы не опасаетесь таких последствий?

— Знаете, когда бывает противостояние ветвей власти?

— Когда?

— В том случае, когда они независимы. Я очень хочу, чтобы законодательная, исполнительная и судебная ветви власти были независимыми. Если это противостояние будет в рамках Конституции и законов, то я его только приветствую. Это и есть демократия.

— Ваши идеологические оппоненты считают, что возврат Конституции формата 2004-го года фактически вернет власть в руки олигархов, которые могут заблокировать любые реформы и перемены в стране.

— Скажите, а что, сегодня олигархи не управляют парламентом? Или они не влияют на решения, принятые президентом? Влияют. А вот Конституция 2004 года позволит власть сделать более открытой, доступной и справедливой.

— Где же тут справедливость и открытость, если влияние олигарха на президента все равно сохранится и даже усилится. В чем разница?

— В том, что влиять на одного человека гораздо проще, чем на представителей нескольких ветвей власти. Парламентско-президентская форма правления предусматривает совершенно другие функции парламента, а именно: ВР становится контролирующим органом, назначает и контролирует руководителей правоохранительных органов, формирует правительство, а в случае, если кто-то не выполняет свои обязанности, отправляет в отставку как весь Кабмин, так и отдельных министров. Парламент будет нести ответственность за исполнительную власть. Это сделает ее более независимой. Согласитесь, зависеть от воли одного человека или 226 депутатов — разница существенная.

— Вспомните, к чему привела такая форма зависимости при президенте Ющенко и премьере Тимошенко — к конфликту и фактически развалу власти. Вы закладываете мину замедленного действия.

— Противостояние Виктора Ющенко и Юлии Тимошенко, о котором часто вспоминают, было не таким уж плохим. Так как действия президента, если с ними не соглашалось правительство, оспаривались. Кабмин, не выходя за рамки закона, отстаивал свою позицию. Сегодня правительство не в состоянии противостоять президенту, потому что тот может отправить в отставку весь Кабмин или отдельных его членов. В результате правительство должно работать только в русле пожеланий и видения президента.

— Пойдет ли власть и оппозиция на это, чтобы соблюсти стандартную, но относительно длительную процедуру внесения правок в Конституцию, или нарушит закон?

— Существующая процедура — внесение проекта изменений на одной сессии, голосование, заключение Конституционного Суда и утверждение на следующей сессии — займет около 7 месяцев. То есть провести реформу можно будет не раньше начала сентября. Если это устроит всех — власть, оппозицию и Майдан — то следует пойти этим путем.

— По вашим ощущениям, как будет на практике?

— Судя по заявлениям оппозиции, она хочет этого вчера. Можно и сегодня, но утром. Я, например, тоже заинтересован, чтобы это произошло как можно быстрее.

— Много говорят о том, что 15 млрд кредита и скидка на газ — это лишь вершина айсберга договоренностей между президентами. Что еще они предусматривают в области экономики?

— Все говорят, но никто ничего не знает. При этом продолжают спрашивать. Если вы, как представитель СМИ, не знаете подробностей, то чего они стоят, эти договоренности?

— Либо же наоборот: они многого стоят. Все удивляются, как это Россия готова предоставить 15 млрд долларов и скидку на газ, не выдвигая никаких условий, по крайней, мере публично. Но, может быть, такие условия ставятся не публично?

— Это логически противоречивое утверждение: если человек ничего не знает, то он не может знать и о том, чего он не знает. Это гадание на кофейной гуще? О чем тогда говорить?

— Например, о переходе в собственность крупных предприятий, о создании консорциума по ГТС, об изменении схемы поставок газа в страну, о кадровых перестановках во власти, наконец, об обязательствах по вступлению в следующем году в Евразийский союз?

— Соглашения подобного рода не могут быть непубличными. Что значит скупить предприятия? Если Россия хочет купить предприятие, то у кого — у государства? Это невозможно. Сначала его нужно приватизировать. Значит, все равно эти вопросы станут достоянием гласности. Такие размышления абсурдны, они мне напоминают, что-то наподобие этих: «Снижение цены на газ, хмм…Мы попадем в рабскую зависимость. Ведь Тимошенко подписала соглашение, по которому цена на газ будет 400 долларов, тем самым, как заявила недавно Тимошенко, она освободила Украину от рабской зависимости». Ну, разве можно серьёзно воспринимать подобные аргументы?

— При продаже «Укртелекома» российские компании не проявили особой настойчивости и интереса к телекоммуникационному оператору. Вы часто общаетесь с Владимиром Путиным, российскими бизнесменами. Насколько российскому бизнесу и РФ в целом интересны украинские активы?

— Сегодня неинтересны. И не только из-за майдана. Инвестиции идут туда, где есть нормальный бизнес-климат, стабильность. Я уже не говорю про судебную власть и уровень коррупции. Заявления европейских чиновников о том, что достаточно подписать Соглашение об ассоциации с ЕС — и инвестиции польются в Украину рекой, кроме саркастического смеха, у меня ничего не вызывают. Для того чтобы привлечь инвестиции, недостаточно просто подписать какое-то Соглашение. Для этого должна появиться независимая судебная система, нужно добиться снижения уровня коррупции (хотя бы на 50%), следует устранить административный ресурс, который вмешивается в дела бизнеса, монополизацию рынка и преференции отдельным бизнесменам. Кто станет создавать в Украине предприятия, понимая, что не только не сможет заработать, но и не вернет обратно вложенные средства?

 — К слову, еще одной «страшилкой» относительно интеграции с Россией является то, что придут российские олигархи и все отберут у украинских олигархов. А как, по-вашему, будет на самом деле? Если Украина вступает в Евразийский союз, что будет с бизнесом Ахметова, Фирташа, Коломойского, какие у последних будут отношения с Путиным или же с крупными российскими предпринимателями, такими, как Аркадий Ротенберг и братья Ковальчуки?

— Меня меньше всего интересует чей-то бизнес. Важно, как будет развиваться экономика Украины.

— Украинская экономика – олигополична. Говоря о ее развитии, нельзя не учитывать интересы олигархов.

— Олигархи хотят быть своими в Европе, но при этом зарабатывать деньги в ТС. Нет ничего странного в том, что Таможенный союз защищает свое пространство, своего производителя. Какая разница, кто купил заводы? Важно, что они остались в нашей стране?

А теперь давайте посмотрим на вопрос с другой стороны. Если бы Украина подписала Договор о Зоне свободной торговли со странами ЕС, то многие предприятия, принадлежащие украинским олигархам (я уже не говорю о малом и среднем бизнесе), попросту прекратили бы свое существование. Потому что продукция, которая придет с Запада, естественно, вытеснит наши товары, которые не выдержат конкуренции, а это приведет к безработице, росту цен у нас в стране. Признаться, я был очень удивлен заявлением Жозе Мануэль Баррозу (президента Европейской Комиссии. — «Репортер») о том, что европейцы открывают рынок по Договору о Зоне свободной торговли сразу же, тогда как Украина только через 15 лет. Оказывается, не только наши чиновники и оппозиционеры не читали Соглашение об ассоциации, но и господин Баррозу. Потому что 77,6% товарных групп таможенных пошлин для ввоза импорта в Украину отменяется сразу после подписания Договора. Баррозу об этом не знал?

— К слову, вы читали Соглашение об ассоциации с ЕС?

— Естественно.

— В оригинале?

— Да, у нас был перевод текста Соглашения, мы его внимательно изучили, изучили все риски и угрозы, которое несет Украине ассоциированное членство и Зона свободной торговли с Евросоюзом и развернули в обществе активную дискуссию по поводу геополитического выбора. Если бы те, кто примитивно лоббировал евроинтеграционную политику, своевременно прочли этот документ, то многое было бы по-другому.

— На прошлой неделе советник президента РФ Сергей Глазьев в интервью одному из украинских СМИ сделал несколько неоднозначных заявлений… В частности, он призвал Виктора Януковича «не оттягивать с силовым решением» и применить насилие к протестующим, иначе страна погрузится в хаос. Как вы оцениваете такое заявление Глазьева?

 — Сергей Глазьев родился в Запорожье и там учился. У него есть родственники, друзья в Украине, и он, как многие россияне, переживает по поводу того, что сейчас происходит в стране. Что касается применения силы, могу сказать только одно: власть пытается решить конфликт мирным путем. Однако она имеет законное право применять силу к тем радикалам и экстремистам, которые призывают к конфликтам и противостояниям, перекрывают транспортные пути, захватывают административные здания, то есть к лицам, которые осуществляют противоправную деятельность.

— Пойдет ли на это Виктор Янукович, слухи о том, что он готовится к силовому сценарию, ходят уже давно?

— Не уверен. Тот факт, что правительство отправлено в отставку, отменены законы, принятые 16-го января, свидетельствует о том, что власть пытается решить конфликт мирно. И она вправе рассчитывать на ответные действия оппозиционеров. А это уже зона ответственности оппозиции и евромайдана. Но о каком мирном разрешении конфликта может идти речь, если захвачены здания областных администраций, если перекрыты транспортные пути в Киеве? Чтобы избежать кровопролития, необходимо неукоснительно соблюдать законы.

— И все же, где тот эмоциональный рубеж, после которого Янукович готов применить силу?

— Я думаю, этого никто не знает, даже Янукович. Путь выхода из кризиса пытаются найти и в парламенте, и на площадях, и в кабинетах разных политических лагерей, представители которых могут повлиять на решения. Но что может произойти сегодня вечером или завтра — никто не знает. Глазьев правильно говорит, что есть закон, который позволяет Януковичу применить силу. Да это общеизвестно! Но это не означает, что президент пойдет на это, если, конечно, его не вынудят.

— Кроме прочего, Глазьев заявил, что Украине нужна федерализация — идея, которую вы также пропагандируете. Почему именно сейчас всплыла тема федерализации и насколько реально ее воплощение?

— Потому что ситуация в обществе накалена до предела. Раскол в стране был, есть и будет. Это объективный факт. Есть Запад, есть Восток. Украинские земли в разное время находились в составе разных государственных объединений, что, естественно, отразилось и на ментальности, и на культуре, и на образе жизни людей. Во время политического кризиса такой раскол становится более явным. Поэтому первоочередная задача сегодня — не допустить распада страны. Невозможно нивелировать или устранить языковые, культурные отличия между регионами страны. Это утопия. Простой пример. Сегодня захвачено до десятка областных администраций  в западной и центральной части Украины. В то же время на Востоке и Юге народ осуждает такие действия.

Мы должны понимать, что идея федерализации — не нова. О федеративном устройстве Украины говорили Франко, Драгоманов, Грушевский; в независимой Украине сторонником федерализации был Вячеслав Черновол. Что касается лично меня, то я эту идею поддерживаю еще со средины 90-х годов, о чем неоднократно заявлял. Я и сейчас продолжаю утверждать: федерализация — безальтернативное лекарство, которое может предотвратить распад страны. С помощью федерализации мы сохраним территориальную целостность, суверенитет и независимость Украины.

— Как ваши идеи воспринимают на Банковой и Грушевского? Как часто вы там бываете? Прислушиваются ли к вам?

— Не знаю. Наше движение «Украинский выбор» в течение двух лет заявляет о преимуществах Таможенного союза. Мы доказывали, что ассоциированное членство грозит Украине потерей экономической независимости. Но власть нас не слышала. Однако я уверен, она была в курсе того, чем занимается «Украинский выбор». Мы неоднократно сталкивались с противодействием. Губернаторы запрещали директорам предприятий приходить на наши конференции, где выступали ученые, экономисты. представители Евразийской комиссии, где объяснились преимущества присоединения к ТС. Потом власть начала нас цитировать. Я не встречаюсь с руководством страны. У меня нет такой необходимости. Мне достаточно того, что я делаю.

— Как политик с опытом вы прекрасно знаете, что идея может быть реализована исключительно при мощной поддержке, в противном случае любые телодвижения — пустая трата времени. Как-то неубедительно звучит тезис, что вы не ищите каналы, чтобы усилить собственное влияние.

— Решение принимает руководство страны, Соглашение об ассоциации подписывает президент. Что значит искать каналы? Мы до последнего говорили о том, что нельзя подписывать Соглашение с ЕС, потому что оно — кабальное. Но послушали нас только в ноябре, когда пришло осознание, что экономике Украины будет причинен ощутимый, серьезнейший урон. Можете себе представить, что Медведчук встречается с президентом и говорит ему — это нужно подписывать, а вот это — нельзя ни при каких условиях?

— Откуда тогда президент может узнать о вашей идее федерализации, конституционной реформы, если вы с ним не встречаетесь?

— Мы преследуем иную цель. Главное, чтобы нас поддержали люди. Именно так и происходит сегодня. Чем больше людей возьмут на вооружение наши идеи, тем быстрее власть нас услышит.

— Вы искренне считаете, что рекламная кампания вашего движения приведет к реформам в стране?

— Только рекламная кампания нет, а вот выступления, встречи, дискуссии, круглые столы, конференции — все это в комплексе способно многое изменить.

— А вы с Януковичем не пробовали говорить?

— Нет. Не было такой возможности.

— А с кем общаетесь из власти?

— С некоторыми ее представителями.

— И все-таки я уточню. Вас называют главным связным между Виктором Януковичем и Владимиром Путиным. Но вы говорите, что не встречаетесь с Януковичем…

— Связной? Это какая-то новая интерпретация. Я не являюсь связующим звеном между Путиным и Януковичем.

— Странно.

— Почему?

— Говорят, вы присутствовали на многих встречах Путина и Януковича последнего времени…

— Клевещут. Как вы себе это представляете? Вот есть гражданин Медведчук. Встречаются президенты двух стран, и тут появляюсь я. С чего бы это?

— Вы ужинаете с Януковичем и Путиным?

— С Путиным — да.

— А с Путиным и Януковичем?

— Нет.

— Они не ужинают вместе?

— Почему же? Насколько сообщают средства массовой информации — ужинают и обедают иногда.

—  А как вы общаетесь с Путиным? О чем говорите при встрече? Поделитесь подробностями, которые остаются за кадром.

—  Вы поймите, что просите рассказать о человеке, который является президентом Российской Федерации, одним из самых влиятельных людей в мире. Я понимаю, как это интересно. Но ничем помочь не могу. 

— После акции автомайдана около вашего дома вы сказали, что если кто-то хочет войны, он ее получит.

—– Я сказал иначе, а именно так, как думал и думаю сегодня: «Вы хотите воевать? Я воевать умею». Я всегда смогу защитить свою семью и себя.  Ну, представьте, под ваш дом приезжает 400 машин, хулиганят, ломают забор. Два раза пикетировали и два раза хулиганили. Вполне закономерно, что я обратился с заявлением в райотдел милиции, после чего началось расследование. И я буду добиваться, чтобы виновных привлекли к ответственности. Сломанный забор я переживу. Если бы их действия представляли угрозу моей семье и мне, я бы принял адекватные меры.

— Вы были дома в тот момент?

— Конечно.

— А почему не вышли к автомайданавцам?

— А зачем?

— А вот Ринат Ахметов вышел, что, к слову, очень положительно восприняла общественность.

— Ему, к счастью, забор не ломали. Ахметов продемонстрировал, что он не в Лондоне, как сообщали СМИ, а в Донецке. А зачем мне выходить к людям, которые совершают преступные действия? Какие могут быть разговоры с лицами, нарушающими закон? Это компетенция правоохранительных органов.

— Но ведь ваш же забор ломают.

— А вы бы хотели, чтобы я вышел, защищал свою собственность, возможно даже с оружием, которым я законно владею, с охраной? Да, тогда журналистам было бы что посмаковать... Но я предпочел поступить так, как поступил. Обратился с заявлением в органы внутренних дел.

— После вашего заявления похитили и пытали одного из лидеров Автомайдана Дмитрия Булатова. И тут же припомнили ваши слова, бросая на вас тень подозрения. Что по этому поводу вы можете сказать, и кто на самом деле, по-вашему, похитил Булатова?

— Подобные подозрения — полный абсурд. Людям, которые делают такие заявления нужно обращаться к психиатру. Я поступил так, как должен поступить гражданин Украины, если считать нашу страну правовым государством. Среди лиц, которые ломали забор, по признанию Булатова, был и он. Если следствие и суд установят его вину, он должен быть привлечен к уголовной ответственности.  

— Оппозиция часто подозревает, что Россия ведет какую-то оперативную работу с целью обострить ситуацию в Украине. В частности, говорят, что за похищениями и избиениями людей стоят российские спецслужбы, что людей на Грушевского тоже они убили.

— Эта версия такая же абсурдная, как и все домыслы, прозвучавшие в вашем вопросе. Ну, зачем российским спецслужбам дежурить на Майдане? Какая России от этого выгода?

— По версии — обострить конфликт, ослабить Украину и привести ее к расколу.

— Протяженность границы России и Украины составляет более 3600 км. А теперь скажите, зачем России нужна бедная, нестабильная разоренная страна? Россию интересует единая и сильная Украина с мощным экономическим потенциалом. Именно поэтому РФ и пришла нам на помощь в конце прошлого года, предоставив кредит, дав скидку на газ. России нужен надежный партнер, нужна стабильность и предсказуемость, нужна уверенность в завтрашнем дне. Отсюда и предложение присоединиться к Таможенному союзу, развивать кооперацию и сотрудничество. Это взаимовыгодно для обеих стран.