Карпато-русская мысль и евразийский вектор Украины

Информация о возможном присоединении Киева к Таможенному, а в перспективе Евразийскому союзу заставляет обратить внимание на забытую, но от этого не менее актуальную страницу украинской истории – наследие галицких русофилов (они же – карпатороссы).

Что представляет собой карпато-русская идеология? Вкратце её суть в том, что русские (великороссы), украинцы (малороссы) и белорусы представляют один общерусский народ, разделённый искусственными границами. Сегодня в «незалежной» этот тезис вызывает ожесточённые споры, но сравнительно недавно это было не так.

Проиллюстрируем сказанное цитатой из рассказа буковинского автора Василия Пецейчука «Пропавшiй сынъ. Изъ житья русского народа на покутью», изданного в США в 1928 г. на средства карпато-русской эмиграции. В. Пецейчук повествует о бедной семье галичан Петра и Татьяны. Одного из своих сыновей, Николая, Пётр, считая себя русским, посылает учиться в Россию. В этот момент начинается русско-японская война 1904-1905 гг. Николай идёт добровольцем в русскую армию и погибает под Порт-Артуром.

В Галиции нарастает украинофильская пропаганда, финансируемая австрийцами. Под её влияние попадает младший сын Петра, Юрий (тот самый «пропавший сын»). Когда он говорит отцу, что считает себя украинцем, тот гневно отвечает: «Ты – предатель русского народа… ты отрёкся от русской народности, тем самым отрёкся и от меня, ибо я русин с дедов-прадедов…Тогда не было ни слыху про украинцев. Раз ты украинец – ты не мой сын, и выходи из хаты — я предателя в хате не потерплю».

Для понимания сути сказанного важно не экстраполировать сегодняшних этнонимов на описанную В. Пецейчуком ситуацию. Это сегодня в соответствии с украинской государственной доктриной украинцы – нация. 100-150 лет назад это слово означало лишь региональную идентификацию (как сегодня сибиряк или дальневосточник). Лишь привнесение политического измерения в региональную обособленность украинского населения привело к заметному отчуждению малороссов от общерусского древа. Где крепче традиции обособленности и замкнутости (Западная Украина), там сильнее неприятие общерусских проектов и лояльность к проектам западным.

Немаловажный вопрос: каковы взаимоотношения карпато-русской составляющей с украинской политической и духовной культурой? Это миф, будто карпато-русское движение вело войну против украинской литературы и языка. Упомянутая выше книга В. Пецейчука, к слову, была написана по-украински. Более того, некоторые галицко-русские деятели писали на обоих языках и даже состояли в украинских творческих объединениях. Например, один из самых знаменитых галицко-русских общественников Исидор Шараневич в 1871 г. был избран почётным (!) членом украинофильской организации «Просвiта». Маркиан Шашкевич и Иван Вагилевич начинали как основатели «Русской Троицы», пытаясь издавать книги и газеты на малороссийском (или украинском, кому как больше нравится) языке.

Наверное, отсюда та путаница, которая возникает при определении этнической принадлежности этих деятелей. Украиноязычные источники называют их украинскими писателями, русскоязычные – галицко-русскими. Правы и те и другие, потому что для галицко-русской интеллигенции того времени украинское не означало нерусское, а русское не означало нечто чуждое украинскому.

В политической плоскости несовместимость современной украинской государственной доктрины с воззрениями карпато-русских идеологов более ощутима. В первую очередь, из-за выдавливания из государственной идеологии всех следов прошлого, связывающих Украину с русско-православной цивилизацией, и принятия в качестве идеологического образца доктрины политического украинства прошлых веков, ориентировавшейся на Польшу или Австро-Венгрию.

Но это не повод, чтобы предавать забвению интеллектуальное наследие карпато-русских деятелей. Напротив, замалчивание их творчества играет на руку политическому украинству, априори предоставляет ему главенствующую позицию в информационном поле, позволяет институционализироваться в качестве единственной и непререкаемой идеологической концепции. А непререкаема она потому, что других, альтернативных концепций нет.

Сегодня наблюдается какое-то стыдливо-пассивное отношение к проекту возрождения карпато-русской идеи, и напрасно. Украинский национализм как идеология пассионарная, обладающая собственной мессианской теорией (пусть эта теория убога и злобна, но она есть, и националистические лидеры то и дело высказывают намерение «перевоспитать» всю Украину, выплеснуть свой националистический задор далеко за пределы западно-украинских областей), не встречает практически никакого отпора, прежде всего на концептуальном уровне.

Киев лишь регулирует длину поводка, на котором держит свору национал-патриотов. Если те зарываются, поводок укорачивается. Если надо больше националистического шума, особенно, когда Киев не устраивают те или иные шаги российских властей, будь то в экономике, культуре или политике, поводок ослабляется. То есть официальный Киев сам играет на националистическом поле и не рассматривает его как нечто недопустимое как во внешней, так и во внутренней политике.

Но украинский национализм базируется на неонацистских симпатиях, и это автоматически превращает его в деструктивную идеологию, которая не может быть стабильным фундаментом государственного строительства. Государство, чья идеология деструктивна, о стабильности может только мечтать. К сожалению, по этому пути пошла современная Украина, где социально-политическая стабильность – заветная, но неисполнимая мечта каждого её жителя.

Это делает тем более актуальным проект возрождения карпато-русской традиции. Напомню: традиции, которая и вбирала в себя украинскую народную культуру со всей её спецификой, и была причастна наднациональному культурному ареалу, который принято называть общерусским. И делала это гармонично и бесконфликтно. Конфликтность сюда привнёс украинский национализм, идеологически «ампутировавший» самого себя от общерусского «тела» и объявивший этот «обрубок» венцом культурно-политического совершенства.

У галицко-русской идеологии есть ещё ряд немаловажных достоинств: она спасёт Украину сразу от целого ряда негативных явлений:

1. Cоздаст мировоззренческие предпосылки для оздоровления идеологического климата украинско-российских отношений, которые страдают от нападок украинских политиков-националистов. Это очень важно, учитывая тесную духовно-экономическую связь двух стран.

2. Послужит посредником между украинской культурой и культурой русской, ибо карпато-русские идеологи, не отрицая своей принадлежности к общерусскому древу, не порывали с местной культурной традицией, стояли между этими двумя культурными пластами: писали по-украински или на язычии, периодически переходя на русский; изучали местный фольклор и старались «привить» его к общерусскому культурному корню и т. д.;

3.Позволит уменьшить долю присутствия ультраправой риторики в информационно-политическом поле Украины, «разбавит» её, способствуя психологической стабилизации украинского общества. Сегодня его будоражат и разжигают в нём агрессивные страсти именно националистические организации, «заряженные» на конфликты, а не на мирный диалог.

4. Снизит динамику радикализации украинской молодёжи, всё чаще подпадающей под влияние «коричневых» взглядов. Для сравнения: никогда ни одна пророссийская организация на Украине не была замечена в уничтожении памятников героям Великой Отечественной войны. В то же время украинские националисты занимаются этим регулярно. В этом плане Украина уже прошла «точку невозврата» – психологическую отметку, когда общество уже не осуждает так энергично подобные явления, как оно это делало ранее. Общество (состоящее из потомков ветеранов Великой Отечественной войны, между прочим) привыкло и, даже не одобряя вандализма, выражает своё неодобрение пассивно и молча, не стремясь исправить ситуацию.

Для поступательного экономического развития государство нуждается в стабильном обществе и развитых торгово-промышленных отношениях с соседями. Таможенный союз, приглашая Киев в свои ряды, не требует сворачивания экономических контактов с Европой. Европа же, напротив, первейшим условием сближения страны с ЕС называет сокращение масштаба сотрудничества Киева со странами-членами ТС. Где здесь диктат, а где партнёрское приглашение, видно каждому.

Ситуация знакомая до горя. В XVIII-XIX вв. точно так же Европа пыталась отгородить Украину от России. Тогда это делала Австро-Венгрия, сегодня инициативы исходят из Брюсселя – столицы современной европейской империи. Чтобы «забор» между малороссами и великороссами был повыше да покрепче, австро-венгерский карательный аппарат обрушился на противников идеи разделения – на носителей карпато-русского сознания. Уже тогда мысль об общерусском единстве была ненавистна «гуманным европейцам». Объединялась Италия, полным ходом шёл процесс объединения немецких княжеств, и только русским нельзя было объединяться ни в какие союзы, могущие потеснить Европу политически или экономически.

Стабильным украинское общество будет только тогда, когда из государственной идеологии будут исключены разрушительные идеологические посылы. Один из них – процветающая сегодня необандеровщина, чьи приверженцы прошли первый этап политической институционализации и восседают ныне в креслах депутатов Верховной Рады, вперяясь мутным взором в собственный народ и угрожая ему Бандерой, который «прийде, й порядок наведе». Если украинский народ хочет остаться тем народом, который победил фашизм, необходимо отказываться от национал-радикализма в пользу более трезвых идеологий. Карпато-русская идея может здесь послужить хорошей альтернативой.