Как аргументы «за» ТС превращаются в доводы «против»

Сергей ЛОЗУНЬКО

«Россия отдаляется от Украины значительно быстрее,
чем Украина от России» // rian.com.ua

 

Не раз и не два приходилось отмечать, что в дискуссии вокруг выбора Украиной интеграционного вектора — ТС или ЕС — позиция сторонников евроинтеграции грешит отсутствием цифр и прогнозных расчетов интеграционных эффектов.

А именно: что получает Украина от вступления в ЗСТ с ЕС? Какой прирост ВВП (либо его падение)? Какое увеличение (либо сокращение) рабочих мест? Какие отрасли ожидает ускоренное развитие, а какие столкнутся с проблемами (а то и банкротством)? И т. д.

Все то же самое по ТС — каких, по мнению его сторонников (само собой, мнению, обоснованному цифрами и фактами), следует ожидать экономических последствий? Ну а сравнив первое и второе, общественность могла бы составить для себя осмысленное представление — какой же все-таки интеграционный вектор для Украины более предпочтителен.

Пока что основательные расчеты и прогнозы представлены только сторонниками интеграции в Таможенный союз с Россией, Белоруссией и Казахстаном. В частности, на страницах «2000» публиковались соответствующие расчеты украинского Минэкономики, Института народнохозяйственного прогнозирования РАН и Института экономики и прогнозирования НАН Украины.

Сравнительный анализ отсутствует

Нет ничего из вышеотмеченного и в материале «Украина и Таможенный союз: проблемы интеграции» («ЗН. Украина», №11, 22.03.2013) авторства Павла Гайдуцкого, бывшего замглавы АП, экс-министра сельского хозяйства и продовольствия — позиционировавшегося в качестве противника вступления Украины в ТС. Цифр и всевозможных таблиц в его статье много, но ни одна из них не дает ответа на вопрос: какое влияние на украинскую экономику окажет интеграция Украины в ТС?

В начале статьи автор заявляет, что намерен рассмотреть «интеграционный выбор» Украины, ибо «основательный анализ всех аспектов интеграционного процесса очень важен, чтобы не допустить просчетов в судьбоносном решении о цивилизационном выборе Украины». Однако весь его текст — это сплошная критика Таможенного союза. О Евросоюзе, его проблемах, о последствиях для Украины создания ЗСТ с ЕС ни слова. А как же «выбор» — что по определению предполагает сравнение двух (или более) вариантов интеграции?

Не сказав ни слова о многочисленных финансовых и экономических проблемах, с которыми сталкивается Евросоюз (только в последнее время мы могли наблюдать потрясения, связанные с Испанией, Италией, Кипром, ранее — с Грецией), в котором не осталось практически ни одной (за исключением немецкой) здоровой экономики, автор с воодушевлением расписывает проблемы «России как интеграционного центра». Ничего не забыл: и о низкой доле продукции обрабатывающих отраслей в структуре экспорта вспомнил, и о высокой доле нефтегазовых доходов в федеральном бюджете, и об офшоризации экономики, и т. д. и т. п. «Такой сырьевой характер российской экономики не обещает России инновационного лидерства в евразийской интеграции», — выносит он свой приговор.

Проблемы у России, как и у ее партнеров по ТС, конечно, есть. Однако само по себе наличие тех или иных проблем (как и отсутствие оных) в том или ином интеграционном объединении еще ни о чем не говорит. И в самом процветающем альянсе можно получить убытки (например, из-за невыгодных условий присоединения, из-за более низкой конкурентоспособности и т.д.) и достичь выгод в не самом успешном. Необходим сравнительный анализ. А его-то у г-на Гайдуцкого (как и у прочих противников вступления Украины в ТС) и нет.

Пока что с таким анализом все интересующиеся вопросом интеграционного выбора могли ознакомиться только на страницах «2000» («Евроинтеграция: возможны варианты» и «Слово — цифрам: риски и преимущества создания ЗСТ между Украиной и ЕС», №35 (571) 2—8.09.2011). И свидетельствовал этот сравнительный анализ (до сих пор никем не опровергнутый) явно в пользу интеграции Украины в Таможенный союз с Россией, Белоруссией и Казахстаном.

Кстати, к разговору о столь волнующем г-на Гайдуцкого потенциале инновационного лидерства России в евразийской интеграции. По данным украинского Минэкономики, на сегодня доля 5-го технологического уклада (к нему относятся, в частности, информационные технологии) в структуре экономики России — 10%, а Украины — только 3%. Если же говорить о 6-м технологическом укладе (нанотехнологии), то в структуре экономики России они составляют 1%. Маловато, конечно, в США, например, все 5%. Однако на Украине доля 6-го технологического уклада и вовсе 0,04% — в 25 раз (!) меньше, чем в России. До половины бы российского уровня дотянуться — для нынешней Украины это уже было бы огромное достижение.

Год за годом Украина теряет уникальные рынки сбыта на востоке. «Есть реальность, на эту реальность приходится 60 миллиардов долларов нашего экспорта. Для сравнения сказать, на ЕС приходится около 40 миллиардов долларов. В Таможенный союз поставляется как раз то, что мы не можем продать на других рынках», — признал 27 декабря прошлого года премьер Азаров.

Следствие разрыва связей

О том же шла речь в ходе недавней встречи президентов России и Украины. «Чем мы плотнее работаем с Казахстаном и Белоруссией, тем сложнее Украине выходить на наши рынки со своими традиционными товарами», — заявил 4 марта Владимир Путин, уточнивший, что в последнее время товарооборот между двумя странами сократился на $5 миллиардов. «В нашем сотрудничестве с Таможенным Союзом проходят негативные процессы... нас не радуют потери в сфере экономики в связи с этим», — согласился Виктор Янукович.

Об указанных сложностях пишет и г-н Гайдуцкий. Но в каком контексте!

«Доля России в украинском товарообороте сократилась с 39,2% в 1995 г. до 29,3% в 2008-м. Вместе с тем доля Украины в российском товарообороте сократилась с 11% в 1995 г. до 4,9% в 2009-м»;

«Ухудшилась и структура внешней торговли России и Украины. Доля продукции машиностроения в структуре внешнего товарооборота двух стран сократилась вдвое»;

«экспорт украинского металла в Россию стал сокращаться быстрее, чем импорт российских энергоносителей в Украину»;

«значение Украины для России в сфере внешней торговли постоянно снижается»;

«Россия отдаляется от Украины значительно быстрее, чем Украина от России. Очевидно потому, что торговое значение Украины для России в шесть раз меньше (в структурном измерении), чем России для Украины»;

«Тотальная переориентация и России, и Украины на другие внешние рынки в значительной степени обусловлена блокированием торговых процессов между странами, применением тарифных и нетарифных

ограничений, антидемпинговых ограничительных, компенсационных тарифов, сборов, специальных расследований, квот и т.п., направленных прежде всего на чувствительные секторы украинской экономики».

И т.д. и т.п.

Как это ни парадоксально, но, по г-ну Гайдуцкому, все эти негативные процессы (бьющие, заметим, прежде всего по украинским товаро-

производителям) — аргументы против интеграции Украины в Таможенный союз. Хотя, казалось бы, совершенно очевидно, следствием чего стали вышеотмеченные тенденции — следствием разрыва интеграционных украинско-российских связей в рамках СССР. И логично было бы предположить, что восстановление этих интеграционных связей способно развернуть вышеуказанные негативные тенденции — направленные «прежде всего на чувствительные секторы украинской экономики» — в обратную сторону.

Или вот о такой проблеме, как импортозамещение, г-н Гайдуцкий пишет: «На сегодняшний день во внешней торговле Украины со странами ТС сальдо отрицательное. Наибольший дефицит у нашей страны с Россией. При этом политика импортозамещения РФ исключает возможность для Украины изменить ситуацию к лучшему. Поэтому вступление Украины в ТС не является способом решения проблем ее дефицитного (отрицательного) сальдо внешней торговли и платежного баланса».

Естественно, если Украина будет оставаться в стороне от интеграционных процессов на пространстве Таможенного союза, то так и будет: «политика импортозамещения РФ исключает возможность для Украины изменить ситуацию к лучшему». Однако трудно согласиться, что вступление в ТС не способно изменить ситуацию. Ведь российская политика импортозамещения как раз и является следствием отказа Украины от участия в интеграционных проектах на постсоветском пространстве. О чем недавно напомнил и посол РФ в Киеве Михаил Зурабов, приведя в пример историю самолета Ан-70 (который Россия решила заменить на Ил-476).

Не говоря уж о том, что дефициты внешнеторгового сальдо и платежного баланса Украины связан не только с трудностями доступа отечественных производителей на российский рынок и с проводимой Россией политикой импортозамещения, но и с ценами на энергоносители. Однако и эта проблема, как мы знаем, может быть решена посредством вступления в ТС.

Манипуляции цифирью

В желании дискредитировать идею вступления Украины в Таможенный союз автор прибегает к откровенным манипуляциям цифирью.

Так, он заявляет, что «за короткий период функционирования ТС в нем возникло уже немало проблем». «Даже первый опыт работы Таможенного союза показывает, что для Беларуси и Казахстана по сравнению с Россией ситуация складывается неблагоприятно. Так, за 2012 г. по сравнению с 2011-м экспорт в рамках ТС вырос почти на 9,9%, но из России в Беларусь и Казахстан — на 13,9%, а из Казахстана в Россию и Беларусь экспорт, наоборот, сократился на 9,8%», — пишет Гайдуцкий. «Импорт в рамках Таможенного союза за 2012 г. сократился на 5%, но в основном за счет значительного сокращения импорта в Россию из Беларуси и Казахстана — на 36%. В то же время в Беларусь и Казахстан импорт из России продолжал ускоренно расти: соответственно на 18,2 и 6,9%», — добавляет он. И сетует: «Если бы Украина в 2012 г. находилась в ТС, очевидно, имела бы такую же негативную динамику».

Что за «проблема» в функционировании ТС — не понятно. Или, по мнению г-на Гайдуцкого, «не проблема» — это когда растет экспорт исключительно в Россию? Но даже не это главное: почему автор не углубляется в природу этих цифр — с чем связаны такие, прямо скажем, странные статистические показатели экспорта-импорта внутри ТС? Впрочем, он дал ответ на указанный вопрос в следующем же абзаце. Другое дело, что читателю были предложены неполные данные, а это исказило общую картину и могло натолкнуть на ложные выводы — к чему, очевидно, и стремился автор: мол, от Таможенного союза Россия имеет односторонние выгоды, а Белоруссия и Казахстан только несут убытки.

Так вот. Г-н Гайдуцкий говорит о том, что имеет место тенизация внешней торговли в рамках ТС: «Так, по статистике Казахстана, оборот внешней торговли между Беларусью и Казахстаном составил 483 млн., а по статистике Беларуси — 647 млн. долл., т.е. разница 164 млн. долл., или 34%. Расхождения во внешней торговле товарами между Беларусью и Казахстаном зафиксированы практически по всем позициям. По статистике Беларуси, экспорт сельскохозяйственных машин и механизмов в Казахстан превысил импорт по статистике Казахстана в десять раз. Значительны и расхождения в показателях экспорта белорусских товаров, в частности тракторов — вдвое, легковых автомобилей — в 1,5 раза, нефтепродуктов — в 30 раз (рис. 6)».

Указанный «рис. 6» — это «Разница в статистике Беларуси и Казахстана по внешней торговле 2012 г.». «Существенные отличия есть и в показателях экспорта казахстанских товаров в Беларусь, например, по металлопрокату — вдвое», — добавляет автор. И на этом тему тенизации внешней торговли в рамках ТС закрывает.

Но почему г-н Гайдуцкий не привел еще и таблицы «Разница в статистике Беларуси и Российской Федерации по внешней торговле 2012г.» и «Разница в статистике Казахстана и Российской Федерации по внешней торговле 2012г.»? Ведь без них — статистических расхождений в российско-белорусской и российско-казахстанской внешней торговле — картина явно не полная.

Впрочем, причины подобных умолчаний со стороны г-на Гайдуцкого вполне объяснимы: представь он полные данные — сразу бы рухнула нарисованная им картина «невыгодности» участия в ТС для Белоруссии и Казахстана.

Да, проблема тенизации товарооборота на пространстве ТС имеет место. Обусловлено это снятием границ между тремя странами в рамках ТС, недосформированным правовым полем, включая системы контроля за оборотом товаров. Ну и, конечно, желанием каждой из сторон получить максимальные доходы в свои бюджеты, для чего используются в т. ч. и пробелы в законодательстве ТС.

Вот что по этому поводу говорится в докладе, представленном в середине марта с. г. аналитической группой Da Vinci AG: «По имеющимся оценкам представителей властей РФ, половина товарооборота внутри ТС находится в тени. Облегчение процедуры таможенного контроля привело к росту контрабанды. При этом, по оценкам представителей российской стороны, статистика может сознательно искажаться на государственном уровне таможнями Беларуси и Казахстана».

Нефтепродукты под видом растворителей

На сегодняшний день таможенные органы Российской Федерации не располагают возможностью оценить реальные объемы товаропотоков из Беларуси в Россию, а также из России — в Беларусь и Казахстан. Партнерами России по ТС применяются разного рода схемы для сокрытия товаропотоков, в частности: «Летом 2012 года стало известно, что Беларусь реэкспортирует нефтепродукты под видом растворителей, что позволяет ей избегать выплат в российский бюджет пошлин за поставки топлива за пределы ТС». Еще одна схема безучетных поставок товаров в Россию из Беларуси предполагает регистрацию фирм в Смоленске или Брянске, которые в действительности работают в Беларуси. «Схема предусматривает дальнейшую поставку произведенной продукции в Россию со стороны формально российских компаний», — указывают эксперты. Вот вам и причины столь резкого снижения белорусского экспорта в Россию.

А вот в Казахстане российский бизнес организовывает производство с/х продукции — однако «впоследствии продает полученную продукцию на территории Казахстана как российский импорт». Вот вам и рост импорта из России в Казахстан.

«В настоящее время акцизы на табак и алкоголь в России и у партнеров по Таможенному союзу отличаются в 6—7 раз, что способствует организации контрабандных потоков. Москва видит решение проблемы в гармонизации акцизов в рамках ТС», — указывают эксперты.

В Da Vinci AG констатируют: «Отсутствие достоверного учета импорта — это осознанная государственная политика стран — членов Таможенного союза. Таким образом, экспортеры пополняют бюджет валютой, поэтому государства — партнеры не хотят создавать для них бюрократических проблем».

Обратим внимание и на следующее: «При этом, по оценкам представителей российского Минпромторга, снятие внутренней таможенной границы облегчило работу бизнеса только в Беларуси и Казахстане, в то время как в России производители столкнулись с проблемой роста объемов контрафактной продукции. Таким образом, по нашим оценкам, в среднесрочной перспективе Москва может выступить с инициативой создания единых внешних границ, в том числе для борьбы с контрабандой», — отмечают эксперты Da Vinci AG (www.davinci.org.ua).

Таким образом — вопреки мысли, к которой пытался подвести читателей г-н Гайдуцкий — есть все основания полагать, что от функционирования ТС прежде всего выигрывают Белоруссия и Казахстан, в т.ч. нередко за счет России.

Негативная же динамика статистики внешней торговли Белоруссии и Казахстана с Россией есть, во-первых, отражением тенизации товарооборота внутри ТС, а во-вторых, способом Астаны и Минска (которым выгодно завышать российский импорт и занижать объемы своего экспорта в Россию) пополнять свои бюджеты дополнительными доходами.

Все это неизбежные, как говорят, болезни роста — Таможенный союз только-только начал свое функционирование. В любом случае нет оснований подозревать Россию в попытках «нажиться» на партнерах по ТС.

К слову, г-н Гайдуцкий столь усердствует в расписывании «негативов» Таможенного союза, что начинает противоречить сам себе. Так, в самом начале материала он утверждает: «Экономическая мотивация России в создании ТС на самом деле очень слабая». А через несколько страниц (очевидно, запамятовав, с чего начинал) пишет следующее: «Ни одна из стран — членов ТС (ни Казахстан, ни Беларусь) не имеют положительного сальдо в торговле с другими партнерами по ТС. Зато его имеет Россия в торговле со своими партнерами. Отсюда очевидно, что ТС выгоден прежде всего России».

Еще один аргумент, выдвигаемый г-ном Гайдуцким против Таможенного союза, — членство Украины в ВТО. Точнее, не столько само членство, сколько его условия. Так, автор обращает внимание на серьезные различия в уровнях таможенных тарифов ТС и Украины. Уровень таможенной защиты, указывает он, «выше в случае ТС для 13 из 16 секторов экономики».

Только плюсы

«Средний таможенный тариф Украины почти вдвое ниже, чем средний тариф ТС. В случае присоединения Украины к ТС повышение уровня тарифной защиты по ряду товарных групп приведет к нарушению взятых при присоединении к ВТО обязательств относительно связывания уровней тарифной защиты», — подчеркивает г-н Гайдуцкий.

Действительно, уровень таможенной защиты в странах ТС значительно выше, чем у Украины. Российский президент Владимир Путин недавно озвучил даже более существенные отличия, чем те, о которых идет речь на страницах «ЗН». «Уровень таможенной защиты российского рынка после вступления в ВТО составляет 9,5 или 9,7%. Уровень таможенной защиты Украины, которая не так давно вступила в ВТО, 2,7%. Кстати, уровень защиты еврозоны — 2,8%. Хотя это несколько странно, получается, что украинский производитель более конкурентоспособный, чем европейский. Что на самом деле ерунда. Правда?» — иронично заявил Владимир Владимирович на пресс-конференции 20 декабря прошлого года.

С Путиным трудно поспорить: уровень таможенной защиты Украины даже немного ниже, чем европейский, — при том что конкурентоспособность украинских товаропроизводителей существенно ниже. Даже находясь в равных условиях, менее конкурентное отечественное производство не имеет перспектив в конкурентной борьбе с производителями из Европы — что уж говорить, если у европейцев имеется еще и определенная фора.

Об унизительных условиях, навязанных Украине при ее «ускоренном» («быстрее России») вступлении в ВТО, в последние годы не сказал только ленивый. Совершенно очевидно, что существующий уровень таможенной защиты является — без преувеличения — убийственным для отечественного производителя.

Не случайно осенью прошлого года украинское правительство подало во Всемирную торговую организацию заявку на пересмотр таможенных пошлин сразу по 350 товарным позициям! Это самая масштабная в истории попытка пересмотреть условия членства. Видимо, и сдача национальных интересов в ходе переговорного процесса по вступлению в ВТО была со стороны украинских переговорщиков также весьма масштабной.

В украинской заявке речь идет о повышении импортных пошлин для защиты товаропроизводителей Украины. В частности, Киев намерен добиваться изменения ставок ввоза легковых и грузовых автомобилей, сельскохозяйственной техники, мяса, цветов, фруктов, овощей, стиральных машин, шприцов и многих других позиций.

Как известно, на указанные намерения Украины последовала резко негативная реакция со стороны США и Европы, призвавших Киев отказаться от этой идеи. Добавим, что

условия создания ЗСТ Украины с ЕС базируются на условиях украинского членства в ВТО. Т.е. в случае продолжения интеграции в европейском направлении об инициированном Киевом пересмотре условий членства в ВТО можно забыть.

Иное дело — вступление Украины в Таможенный союз, по определению предполагающее пересмотр (в сторону усиления защиты внутреннего рынка) таможенных тарифов. Более того, со стороны России Украине обещаны (в случае принятия решения о вступлении в ТС) компенсации за возможные санкции со стороны ВТО (на страницах «2000» замминистра экономики Украины В. Мунтиян называл и сумму указанных компенсаций, которые готова предоставить Москва, — $1,9 млрд.).

Таким образом, и в вопросе отношений с ВТО — где г-н Гайдуцкий видит минусы от вступления Украины в ТС — лично я вижу только огромные плюсы. Украина получает возможность исправить свои ошибки при вступлении в ВТО (как говорится, лучше поздно, чем никогда), усилить защиту своего внутреннего рынка и поддержать отечественного производителя. А это и рост экономики, и развитие высоких технологий (наиболее чувствительной сферы при распахнутых границах), и рабочие места, и бюджетные поступления. Да к тому же ТС еще и оказывает существенную финансовую помощь в части компенсаций за возможные санкции от партнеров по ВТО.

В заключение нельзя не обратить внимания и на ту простоту (которая, как говорят, иногда хуже воровства) аргументации, с помощью которой г-н Гайдуцкий доказывает, почему Украине можно обойтись без интеграции в Таможенный союз.

Так, говоря об ограничительных мерах относительно экспорта украинской продукции в Россию, он пишет: «ТС мог бы гарантировать отмену таких изъятий, но это можно сделать и при режиме свободной торговли». О том же в другом месте, в контексте барьеров во взаимной торговле, которые, не секрет, куда более чувствительны для украинских товаропроизводителей, чем для российских: «существующие барьеры в торговле со странами — участницами ТС могут быть устранены в рамках других форм региональной интеграции». Или: «Отмена таможенного контроля может привести к снижению затрат на торговлю. Но сократить затраты можно, упростив таможенные процедуры в рамках ЗСТ».

«Можно сделать», «могут быть устранены», «можно»... Конечно можно! В теоретических-то упражнениях на бумаге! Продолжу этот ряд фантазий: можно без вступления в ТС получить совершенно беспошлинный доступ на российский рынок. Можно без вступления в ТС получить российский газ по существенно более низким ценам (или даже вовсе бесплатно)... Много чего «можно».

Но между «можно сделать» и «будет сделано» — разница огромная. И на каждое «можно» г-на Гайдуцкого необходимо согласие России. Тут-то и возникает вопрос: а зачем России это нужно — без присоединения Украины к ТС? Совершенно незачем. О чем и было неоднократно заявлено устами высших представителей российской власти.

Лично мне все эти простецкие «можно» напомнили известный анекдот: «Съесть-то он съест, да кто ж ему даст».