«Угроз и вызовов вокруг нашей страны, к сожалению, более чем достаточно — военных, военно-политических, террористических, экологических, техногенных... Важно их предвидеть, трезво оценивать и работать на упреждение».

Начальник Главного управления
разведки Минобороны
генерал-майор Виктор Гвоздь
(http://www.mil.gov.ua)

В выступлениях политиков, экспертов, материалах СМИ последних лет неоднократно рассматривались те или иные сценарии потенциальных конфликтов между нашей страной и сопредельными государствами. И если политическое, информационное или экономическое противоборство в той или иной форме уже стало ежедневной реальностью, то вооруженное противостояние является хоть и наименее вероятным вариантом «развития» отношений, но таким, который сбрасывать со счетов недальновидно.

В этой связи мы позволили себе пофантазировать на тему «силовых» взаимоотношений с Румынией — в случае, если у государственных мужей с обеих сторон не хватит мудрости и воли строить и развивать конструктивные и цивилизованные связи между нашими странами. 

Объективная реальность

Говорить, что упомянутых проблем не существует — означает уподобиться страусу, сунувшему голову в песок. Одни лишь заголовки недавних публикаций в СМИ заставляют насторожиться: «Румыния готовит аргументы для спора за украинские территории», «Отказаться от Приднестровья и поживиться территориями Украины», «Украинского дипломата в Румынии объявили персоной нон грата», «В решении Гаагского суда по Змеиному заложен очень опасный прецедент» и т. п.

Румыния является куда более реальным претендентом на украинскую территорию, чем даже часто упоминаемая в этой связи Россия. Реализуя внешнюю политику, западный сосед последовательно воплощает свои планы, используя для этого как черный пиар, так и законодательство ЕС, международный суд и дипломатию.

Пока украинские власти тратят время на «агрессивные» планы России, Румыния фактически ведет полускрытую территориальную экспансию. Например, путем многолетней выдачи румынских паспортов жителям Северной Буковины и Бессарабии, являющихся частью Черновицкой и Одесской областей Украины, а ранее входивших в состав Румынии.

Президент Румынии Бэсеску даже открыто заявлял о наличии претензий на эти территории, но его высказывания почему-то не были замечены украинскими властями. Вообще румынская экспансия имеет глубокие исторические корни, однако пока не стала предметом беспокойства украинских властей, как и то, что аргументы, связанные с историей установления румынско-украинских границ, использовались в Международном суде в Гааге, где Румыния оспаривала принадлежность украинского черноморского шельфа у о. Змеиный.

Среди составляющих румынского интереса — монополия на судоходные каналы в устье Дуная и присоединение к территории Румынии Молдовы, желательно вместе с Приднестровьем, несмотря на то что Приднестровская Молдавская Республика (ПМР) имеет общую границу с Украиной и многочисленное украинское население. По всем этим направлениям Украина ведет себя пассивно, не проявляя особых геополитических амбиций и желания бороться, а в румынской политике относительно Молдовы и ПМР Украину даже откровенно используют.

Оговоримся: мы рассматриваем не только военные методы решения наших противоречий. Ведь любую страну можно поставить на колени и с помощью иных методов: информационных, экономических и т. п. Сделать это руками мирового сообщества или посредством инструментов международного права. Например, последствия текущего кризиса можно подать под соусом катастрофического положения национальных меньшинств в приграничных районах, гуманитарной катастрофы и на фоне усугубившего ситуацию очередного наводнения начать «спасать» своих «этнических братьев и сестер».

Но мы должны рассматривать и самый худший, фантастический сценарий, связанный или с открытой военной агрессией, или с пограничным военным конфликтом. При всей надуманности, маловероятности и даже абсурдности он дает силовикам пищу для размышлений на тему «А что, если...» Упомянутый метод применяется в среде специалистов сферы нацбезопасности для антикризисного планирования и предотвращения конфликтов. К тому же ситуация вокруг Крыма и прочие «психозы» с Россией в случае их обострения (т. е. наша потенциальная слабость) также могут стать соблазном для соседа нанести удар в спину и под шумок решить собственные интересы.

Тезис о том, что страна — член НАТО не может себе позволить такие «вольности», мы рассматриваем, но всерьез не принимаем. Ибо наша новейшая история изобилует примерами противоположного плана. Греция и Турция (заметим, обе страны являются членами альянса) в обозримом прошлом «играли мускулами» перед Кипром, а мирная и тихая Дания имеет противоречия с мировым сообществом относительно Гренландии и Фарерских островов.

Гипотетический противник

Официальные декларации наших соседей мало что меняют в их скрытой национальной риторике. Идея Великой Румынии — не архаика, она остается самым что ни на есть ходовым и популярным политическим продуктом, в том числе в условиях надвигающихся в соседней стране президентских выборов.

Еще во времена СССР в Румынии велась активная неофициальная пропаганда о необходимости восстановить «историческое право» на Северную Буковину, районы Герца и Хотин и Южную Бессарабию (сейчас это территории Черновицкой и Одесской областей). Становление двусторонних отношений и началось с попыток выдвинуть Украине территориальные претензии. Эта тактика сопровождалась нарочито либеральной миграционной политикой к украинцам пограничных областей.

По неофициальным данным, уже к 2003 г. только на территории Черновицкой области около 30 тысяч граждан Украины тайно получили еще и паспорт гражданина Румынии. Влияние румынских СМИ здесь чрезвычайно сильно — они, без преувеличения, доминируют над украинскими.

Особые интересы имеет Румыния и в Приднестровье. Ее влияние на процесс урегулирования приднестровского конфликта будет определяться доминированием одной из двух тенденций в ее внешней политике. Первая — стремление к присоединению исторических земель, что фактически означает объединение с Республикой Молдова в одно государство. Преобладание этой тенденции в начале 90-х годов в значительной степени способствовало возникновению приднестровского конфликта, а возврат в будущем способен реанимировать его и довести до стадии вооруженной эскалации. К счастью, сейчас это сдерживает вторая тенденция, связанная с вопросами интеграции Румынии в НАТО и ЕС.

Получив приглашение вступить в Североатлантический альянс, Бухарест приступил к масштабной перестройке национальных вооруженных сил, которые должны соответствовать стандартам НАТО и новым геополитическим реалиям, в том числе для борьбы с международным терроризмом. Румыны намерены строить современную гибкую армию, численность которой будет составлять 75 тыс. военнослужащих и 15 тыс. гражданских специалистов. Несколько предшествующих лет оборонный бюджет Румынии был равен примерно 2,38% ВВП. Это соответствует политическим обязательствам правительства, нацеленным на выделение необходимых фондов для проведения военной реформы и выполнения обязательств, принятых в рамках НАТО.

Помимо регулярных сил соседней страны, в случае военного конфликта с ней нужно брать во внимание возможность формирования в приграничных районах вооруженных отрядов из числа антиукраински настроенного местного населения.

Сказанное выглядит фантастикой, но западные исследователи после анализа многочисленных исторических примеров создания повстанческих движений отметили одну закономерность. По их мнению, в случае агрессии против страны (это больше относится к европейским странам) и угрозы оккупации ее территории до 10% взрослого населения готово сотрудничать с оккупантами и оказывать им содействие. Причем 3% могут играть «активную роль» с оружием в руках, а 7% — помогать ресурсами и прочими видами поддержки.

Честно говоря, в это не хочется верить, но факты вещь упрямая, ведь в годы Великой Отечественной войны количество граждан Советского Союза, сотрудничавших с фашистами, измерялось сотнями тысяч.

Почему мы решились говорить о таком фантастическом сценарии? Во многом по той простой причине, что, по результатам ряда исследований, значительная часть приграничного населения «устала» от украинской власти. Автору приходилось встречать даже такие результаты, где в отношении упомянутых граждан фигурировало число 80—90%! Очевидно, что эта реальность является очень неприятной для украинских властей, но от нее никуда не денешься, и ее нужно брать во внимание.

Аналитикам «соседнего» генштаба также приходится учитывать позицию ряда других стран и их союзов. Они могут образовать третью сторону конфликта и, очевидно, пожелают оказаться «причастными». С учетом возможности сильного влияния со стороны третьих стран возникает задача их нейтрализации прежде всего за счет внезапности и скоротечности действий, которые должны завершиться до того, как эти «игроки» начнут демонстрировать, а то и задействовать свои «мускулы».

К сожалению, нашим недругам в определенной мере способствуют географические особенности региона. Так, например, путей сообщения с Закарпатьем всего несколько, и они относительно легко блокируются. Похожая ситуация с Болградом и прилегающей к нему местностью...

 

А что имеем мы?

Увы, если на начало 90-х гг. в приграничных с сопредельными государствами районах мы имели значительные группировки войск и даже начали разворачивать новые части (например, довели до уровня постоянной готовности дивизию в Чабанке под Одессой, имевшую ранее сокращенный состав), то со временем сохранили лишь жалкие остатки былой мощи. Это хорошо заметно на примере сухопутных сил.

Например, в Закарпатье мотострелковая, а позже механизированная дивизия превратилась в 128-ю отдельную механизированную бригаду, имеющую в своем составе лишь один горнопехотный батальон, способный более-менее эффективно действовать в специфических горных условиях. А механизированная дивизия в Черновицкой области стала отдельным механизированным полком. Аналогичная ситуация и с бывшей 1-й аэромобильной дивизией в Болграде.

После передислокации десантников в этом городе осталась лишь механизированная бригада, но и она вскоре была расформирована. Взгляните на карту, и вы увидите, что размеры территории и состав имеющихся сил выглядят несоразмерными, а упомянутые войска могут выполнять функции больше сдерживания, а не отражения военного вмешательства.

Справка «2000»
Военное руководство Украины неоднократно заявляло, что Объединенные силы быстрого реагирования (ОСБР) являются самой боеготовой компонентой ВС страны и к 2011 г. должны насчитывать 29 тыс. чел. со сроком готовности к применению до 15 суток. Их «передовой эшелон» — Силы немедленного реагирования (СНР) — должны насчитывать 6 тыс. чел. и быть готовыми к применению в течение 5 суток с момента получения команды. Их основу составляют части аэромобильных войск, специального назначения, морской пехоты, армейской авиации и т. п.

Заметим, что все сведения о составе, численности и дислокации упомянутых воинских частей взяты исключительно в открытых источниках, прежде всего военного ведомства и других силовых структур. Это мы говорим к тому, что нашим военным следует задуматься, не слишком ли мы упрощаем работу наших недругов по сбору информации оборонной направленности о нашей стране.

Но если анализировать официальные заявления на всех уровнях, то складывается впечатление, что в силу ресурсных затруднений и проблем с переходом на комплектование армии по контракту реальная численность упомянутой компоненты украинской армии является несколько меньшей, а сроки готовности могут оказаться большими.

Например, два раза в год в частях проходит увольнение в запас военнослужащих срочной службы. А чтобы их заменить, новобранцам требуется минимум несколько месяцев интенсивной подготовки. Поэтому можно предполагать, что заявленные части из состава Сил быстрого реагирования в этот период на самом деле могут быть задействованы лишь ограниченно (как вариант — в составе сводных подразделений).

Хотя в составе армии есть части и подразделения с высоким потенциалом для действий: армейский и морской спецназ, аэромобильные войска и т. п. Но большинство из них дислоцируются на удалении от границ, на их переброску в район конфликта потребуется время, да и наши недруги постараются ее сорвать или максимально затруднить.

Интересно, что совсем недавно руководство Одесской области обратилось с официальным письмом к министру обороны, в котором обращало внимание на слабую защищенность наших границ с юго-западного направления и просило ускорить формирование отдельного механизированного полка в Болграде, а также приостановить расформирование Южного оперативного командования и т. п. Но вот ответ на эти инициативы для нас остался неизвестным.

К сожалению, военный бюджет 2009 г. еще более усугубил проблемы с поддержанием уровня готовности частей и подразделений Сил быстрого реагирования. В итоге реагировать может оказаться просто нечем. Потому и возрастает опасность молниеносной операции в приграничных районах со стороны недружественных соседей, которые при поддержке антиукраински настроенного местного населения из числа национальных меньшинств могут занять спорные участки территории. Победителей не судят, и пока мировое сообщество будет разбираться, что произошло, кто виноват и что с этим делать дальше, появляется шанс закрепить успех и получить «козыри» для дальнейших переговоров.

Как ведут «неклассические» войны

При сравнении румынской и украинской армий становится очевидным, что в нашем случае при всех раскладах сил и средств «классическая война» неприемлема по определению. Поэтому у наших недругов неминуемо возникнет задача поиска нестандартных решений.

Прежде всего, им нужно создать благоприятную информационную среду вокруг конфликта, включая официальный повод для применения силы, в том числе озвученный и подхваченный мировыми СМИ. В упомянутом информационном поле могут преобладать материалы, создающие имидж страны-миротворца, спасающей своих граждан, защищающей права национальных меньшинств, на фоне сформированного отрицательного образа украинской власти, «неспособной защитить своих граждан и т. п.».

Составной частью «нетрадиционных» способов достижения успеха может стать формирование пятой колонны, о которой уже было сказано выше. Это выглядит очень даже привлекательно на фоне предпочтений большинства населения некоторых приграничных районов.

Военные аналитики соседней страны вполне могут рекомендовать своему руководству с началом конфликта искусственно создать в Украине ситуацию, требующую значительного отвлечения ресурсов на ликвидацию тех или иных проблем, например техногенных аварий или катастроф.

Серия одновременных пожаров и взрывов на десятке военных складов и арсеналов — это не только лишение украинских военных боеприпасов и топлива, но и необходимость спасательных работ в отношении местного населения и ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций, что отвлечет значительные ресурсы не только МЧС, но и самого военного ведомства.

Очевидно, что по сценарию «должны» массово гореть и взрываться склады в западной части Украины — чтобы охладить патриотические порывы «національно свідомих громадян», ибо на первый план выйдет другая национальная черта — «моя хата с краю», и отдельно взятый гражданин будет больше озабочен вопросами спасения своей семьи и добра, а повестка в военкомат останется в списке приоритетов второго плана.

Справка «2000»
По официальной информации Мин-обороны, в ликвидации последствий пожара в 61-м военном арсенале в прошлом году было задействовано от военного ведомства более 430 чел. и 100 ед. техники, от МВД — 1300 чел., от МЧС — около 390 чел. и 60 ед. техники.

Ну и традиционно ко всему добавится заранее подготовленный топливный кризис, прежде всего на бензин и дизельное топливо, что должно затруднить переброску войск и повседневную жизнь страны.

Все «предложенное» является совокупностью действий, осуществляемых преимущественно путем специальных и информационно-психологических операций, не слишком трудных в плане их практического осуществления и призванных создать благоприятные условия для реализации собственно военной составляющей рассматриваемого нами сценария.

Политики уже предлагают

24 апреля в Верховной Раде был зарегистрирован проект закона № 4411, в котором президент Виктор Ющенко предлагает парламенту увеличить численность Вооруженных сил Украины на 9 тыс. человек — до 200 тыс. по состоянию на 31 декабря 2009 г. и на 21 тыс. — до 212 тыс. — в 2010 и 2011 гг.

Согласно пояснительной записке к законопроекту, на протяжении 2010 г. предлагается обеспечить рост боевого потенциала ВС за счет наращивания боеспособности войск береговой обороны Военно-морских сил, частей зенитных, ракетных, радиотехнических войск, приведения в соответствие с установленными показателями укомплектованности частей Объединенных сил быстрого реагирования, а также увеличения авиационного компонента Военно-воздушных сил, повышения уровня безопасности полетов и эксплуатации авиационной техники и центров управления.

Президент предлагает реализовывать законопроект за счет расходов госбюджета на 2009 г. и прогнозированных расходов на нужды Министерства обороны на 2010—2011 гг.

Справка «2000»
В настоящее время численность ВСУ составляет 184 тыс. человек, из которых 129,5 тыс. — военнослужащие и 54,5 тыс. человек — гражданский персонал. Напомним, что Кабинет Министров предлагает парламенту утвердить численность ВСУ в количестве 191 тыс. чел. в 2009 г.

Скажем так: намерения более чем актуальные. Да вот сильно уж смахивают на популизм, на котором будут играть и зарабатывать себе предвыборные баллы абсолютно все. Плюсы этого для Виктора Ющенко очевидные. Но и Юлия Тимошенко, и Анатолий Гриценко и многие другие не упустят шанс «поумничать» перед избирателями на тему увеличения боевого потенциала украинской армии. Остается только не до конца понятным, где закончатся слова, а начнутся реальные дела.

Очевидно, что читатели вполне справедливо могут упрекнуть нас в искусственном нагнетании обстановки и даже провоцировании. Спорить не будем, лишь заметим, что, например, те же американские военные каждый год разрабатывают десятки оперативных планов на все случаи жизни, чтобы быть готовыми к любым неожиданностям. А для того чтобы любой из планов появился на свет, при его разработке «проигрывается» еще по десятку сценариев развития ситуации, похожих на нашу «фантастику» относительно румынско-украинских отношений.