Миша-табурет. Роман Носиков о балагане «друзей» у стен суда над Ефремовым

В день объявления приговора актеру Михаилу Ефремову к Пресненскому суду Москвы стекались все, кто чувствовал с происходящим некую родственную связь.

Промаршировали к суду девушки в коротких юбках и с барабанами.

Явился черный маг — он что-то поджог, и его увели.

Проплыли рядом маски с Венецианского карнавала.

Прибыл Никита Джигурда. Рыча и отгоняя от себя терпеливых приставов, он сообщил, что за рулем джипа виновника аварии на Садовом кольце столицы не было никакого Ефремова. А была некая актриса, которую тот выгораживает ценой свободы.

В стороне за этим наблюдал, необычно тихо для себя, Иван Охлобыстин.

Подсудимый в заключительной речи прочитал стихи про убитого им Сергея Захарова. Судя по стилю, писал Орлуша.

Вдохновленный процессом член Совета при комитете Госдумы по культуре Сергей Шнуров написал стихотворение:

Судьба несет неудержимо,
С подмостков, через суд на кичу.
Восьмерка общего режима…
«Артистом» там его все кличут.
Он был мне друг. Давай! Налей!
Эх, Мишка, Мишка, ты ли это?
Не ждут уже твоих ролей
Как гражданина и поэта.

Там еще несколько четверостиший примерно такого же качества и уместности.

В общем, культурная тусовка проводила своего «Мишу» на зону как смогла. И вот это-то и печалит.

Эти люди пытались сделать лучшее из того, что они могут. Но все, что они сделали, что оказалось лучшим в них, припасенным для такого страшного события, как отбытие товарища на зону, — это выпендреж.

Они, как могли, ужасались поведению и стратегии адвоката Ефремова Эльмана Пашаева, который с энтузиазмом и выдумкой топил своего клиента, срывая прорастающую вокруг него известность. Но в итоге они делали то же самое, что и Пашаев, — отхватывали свои куски хайпа возле засасывающей Ефремова воронки.

Никто из «друзей Миши» не сделал ничего, чтобы действительно ему помочь.

Никто не привел ему действительно хорошего адвоката вместо Пашаева, которому теперь грозит уголовно-правовая оценка по признакам фальсификации доказательств и лжесвидетельствования.

Никто не подставил ему плечо, не помог Ефремову вернуться на изначально вроде бы обозначенный путь к покаянию. Не укрепил его мужество для этого пути.

Вместо этого «друзья» использовали «Мишу» как повод для очередного сведения счетов с властью, как генератор хайпа и табурет для выступлений с речами и стишками.

Почему?

Да потому что нет у «Миши» никаких друзей.

Дружба не выживает в таких коллективах. То, что они именуют дружбой, — это сообщничество. Иногда в малом — например, в пьянстве. Иногда в большем — распиле денег, выделенных на культуру. А иногда, как в этом случае, и в убийстве. Но всегда, неизменно — в презрении к окружающему народу и чванстве, которое они путают с чувством собственного достоинства.

Их возня вокруг «Миши» — это попытка отстоять свои кастовые привилегии, одной из которых они полагают неподсудность. Именно поэтому их хоть и ужасала стратегия Пашаева, но, тем не менее, устраивала. Потому что их целью была не минимизация наказания Ефремова, а демонстрация обществу кастовой неприкосновенности.

Эта неприкосновенность, по их мнению, естественно вытекает из их статуса интеллигентов, то есть — совести нации. Хранителей нравственности и представлений о справедливости. Паладинов прогресса, свободы и цивилизации в стране варварства и рабства.

И раз так, то, во-первых, совершенно невозможно члена «корпорации цивилизации» выдать на расправу «стране варварства». А во-вторых, если уж они хранят и создают все эти прекрасные вещи — такие, как представления о справедливости и свободе, — то можно же им отщипнуть себе немножко в случае надобности?

Кроме того, подобное «охранительство совести» предполагает, что без их благословения и лицензии все вокруг бессовестны. А разве можно выдавать на расправу бессовестным людям члена совестливой страты?

Так что внезапный, для многих неожиданный срок Ефремова, которому «просто не повезло, что ему под колеса угодил кто-то из окружающей фауны», — это отказ государства в неприкосновенности этой тусовки. Отказ признавать их в качестве хранителей морали.

А это уже угроза престижу и положению страты. Социальное землетрясение. И сейчас они с испугом и злостью держатся за стены, размышляя — всерьез ли это или просто Мише так не подфартило.

Что же касается самого Михаила Ефремова, то теперь, после всего случившегося балагана и справедливого приговора суда, убийцу можно уже и пожалеть.

Роман Носиков

P.S. от Pretty