Коронавирус: война будущего или революция в настоящем?

Вокруг коронавируса – его происхождения и опасности – много версий, домыслов и откровенных мифов. Множатся они благодаря развёрнутой вокруг пандемии информационной кампании. Из-за неё гул диванных экспертов зачастую заглушает голос реальных специалистов. Военный микробиолог Михаил Супотницкий – специально для «Октагона»: как долго продлится эпидемия коронавируса, почему наша медицина не готова адекватно реагировать на угрозу и почему вакцина от коронавируса – это блеф.

– Первый вопрос: как вы себя ощущаете сегодня в Москве? Я имею в виду ситуацию с местной нашей истерией, связанной с нынешней эпидемией.

– Я постоянно общаюсь с людьми, у которых этот коронавирус страха никакого не вызывает. Их вообще трудно напугать чем-либо, но во многих разговорах я чувствую, что люди опасаются не эпидемии, а того, что за ней скрыто. Скрыто в плане именно политической составляющей нашей жизни: к чему тратят столько усилий. Этот вирус совсем не похож на испытание биологического оружия, как некоторые пытаются доказать. Можно было любой другой вирус из существующего перечня выхватить и с утра до вечера размазывать и размазывать его по телеэкрану. Тут явно чувствуется какая-то третья сила.

– Вопрос тогда, кто же всех валит?

– Это вопрос вопросов. Умирают из-за какого-то вируса, которого даже никогда не было в перечнях потенциальных агентов биологического оружия, который даже в Китае показал себя достаточно умеренно, несмотря на некоторую этническую избирательность. Коронавирус успешно поражает китайцев, потому что у них, в отличие от других рас и этносов, в лёгких где-то в пять раз больше ангиотензинпревращающего фермента (ACE2) – это мишень для коронавируса. Поэтому у них эпидемия началась сразу с большого количества летальных исходов.

Они не ожидали этой эпидемии, хотя отслеживали коронавирусы в природных очагах. Они постоянно занимаются летучими мышами, ежами, другими животными, в которых может обитать этот вирус. И китайцы находили очень интересные вирусы, но эти вирусы не были способны вызывать заболевания у человека. Более того, в вирусологическом центре Уханя китайцы вместе с США изучали, может ли вирус из дикой природы стать опасным для людей. Методом генной инженерии и более современными методами им удалось заменить часть вируса, которую называют шипом, – она взаимодействует с рецепторами. Но это чисто научная работа, не имеющая никакого отношения к вспышке коронавируса. Она просто показывает, насколько большие возможности у современной науки по вмешательству в геном вируса.

Вспышка коронавируса выглядит совершенно неожиданно, её источник не могут найти. Она началась массово и быстро закончилась в Китае. Может быть, это благодаря тем мерам, которые приняли в КНР, может быть, это циклическая эпидемия или это был однократный вброс вируса через какие-то системы, с которыми взаимодействуют люди. Это всё ещё надо выяснять и доказывать. Китайцы уже начали задавать вопросы американцам.

– Как микробиолог вы допускаете, что вирус может иметь какое-то искусственное происхождение, или всё-таки по всем параметрам он таковым не является?

– Среди коронавирусов очень сложно понять, какой из них искусственный, а какой нет, потому что они в природе постоянно обмениваются генами, и не только генами, а целыми фрагментами генома, причём без всякой логики.

Вирус не относят к живой материи. С моей точки зрения, вирус – это наномеханизм, наномашина, которая использует ресурсы клетки для своего размножения, но вне клетки он не живёт. Может, поэтому его из числа живых выкинули.

– Удар, который вирус нанёс по нашему образу жизни, он очень большой.

– Его больше нанесли средства массовой информации.

– Их можно упрекнуть, но они просто реагируют на некую реальность. Есть факты: люди болеют, умирают. Да, от гриппа умерло больше, чем от коронавируса, но всё, что несёт смерть, привлекает внимание людей и внимание СМИ. Но грипп не оказал такого воздействия на экономику, а COVID-19 за пару месяцев уронил мировую экономику как минимум на 5 процентов.

– Захотели бы уронить свиным гриппом в 2009 году, уронили бы. Вот поэтому у меня и ощущение 1990 года. В 1990 году я тоже ощущал нарастающий хаос, и я чувствовал своё бессилие. Видел как какая-то цепная реакция пошла – одно за другим, одно за другим: Чернобыль, катастрофы, пожары, падение цен на нефть, смута, бессилие центра… Смотрите, и сегодня так же: кризис, нефть, коронавирус, ропот – это похожий сценарий. Тот же коронавирус буквально в один день стал основной доминантой информационного пространства.

Более того, меры, которые сейчас предпринимаются против этого вируса, проводили в средние века. Карантин, города окапывать в Китае, ставить заграждения – это всё даже в начале XX века не стали бы делать. Мы сейчас живём в XXI веке, а возвращаемся как минимум в XVII…

– Это объясняют отсутствием лекарств от вируса. Потому и реакция на уровне Средневековья – такая же, как при борьбе с чумой.

– С чумой, бубонной чумой смертность 60 процентов без лечения. С лёгочной чумой – 100 процентов без лечения. В Ухане, где есть этническая предрасположенность к этому вирусу, смертность едва достигает 2,5 процента в стационарах, хотя, конечно, там лечили – искусственная вентиляция лёгких, укрепляющая терапия. Поэтому вирус – это только дымовая завеса, и мне даже кажется, что кто-то над нами сейчас здорово хохочет.

– Что сейчас является передовым рубежом у американцев в разработке биологического оружия? Работают над тем же, что было раньше?

– Я думаю, что нет, интересы переместились в сторону информационных диверсий и соматической генной терапии. Это вмешательство в геном уже не бактерий, а более сложных организмов.

– Какое в этом случае может быть военное применение? То есть это уже не оружие массового поражения?

– Представьте: вам колют какой-то витамин, пришедший из-за границы, или вакцину. И в этой вакцине есть нанообъекты. Они могут избирательно вторгаться в органы и ткани и там управлять генетическими процессами: губить этот орган или ткань либо изменять его работу. Так работает соматическая генная терапия. Разработки ведутся открыто уже 30 лет для лечения наследственных болезней.

Кстати, именно американская военная лаборатория предоставила культуры ткани для экспериментов с коронавирусом в 2015 году. Лаборатории построены и вокруг России, размеры грузинской ни с чем не сравнить, я такого огромного корпуса у нас не видел.

Сейчас вся «биология» выводится из США на туземные территории. Проблема – в специальной технике безопасности, она очень дорогая.

Чтобы работать с опасными возбудителями на своей территории, нужно выполнить ряд федеральных законов, построить систему, полностью гарантирующую безопасность окружающей среды и населения. Но когда они работают на территории туземцев, заглядывающих им в рот в ожидании подачек, требования гораздо ниже.

Оттого вспышка чумы свиней началась сначала в приграничных с Грузией районах, а потом пошла по приграничным хозяйствам, проникла в популяцию диких животных, диких кабанов, там закрепился этот возбудитель. Она постепенно проникла во многие наши хозяйства и нанесла им большой ущерб. Специально это было сделано либо просто стоки выходили из лаборатории необработанными…

– Лет восемь назад появилась странная мода – выяснять своё генетическое происхождение. Любой человек мог купить специальный тест – пробирку с ватной палочкой, взять у себя мазок и отправить в какую-то лабораторию на территории Швейцарии или Германии. У меня тогда было полное ощущение, что идёт сбор генетического материала, чтобы изучить нашу популяцию.

– Да, ваши подозрения обоснованны. Я же вам говорил насчёт китайского этноса, почему началась эпидемия именно такими тяжёлыми случаями. Потому что у них рецепторов ACE2 в пять раз больше, чем у европейцев. Китайцу гораздо легче заразиться, и заболевание у него будет протекать тяжелее.

Американцы в первый раз начали собирать образцы крови ещё во времена вьетнамской войны, по группам крови пытались определить, к каким именно токсическим веществам, к каким инфекционным агентам более всего предрасположены вьетнамцы. Но тогда это не сработало.

Из генетического материала можно получить огромный объём информации об этносе. Может быть и коммерческая подоплёка. Гены покажут, что в этносе большое количество людей склонно к развитию диабета, гипертонии. Исходя из этого можно разрабатывать бизнес-проекты. А если вы знаете, что этнос, допустим, имеет мутации, которые снижают защиту от экотоксикантов, то можно эти экотоксиканты или другие токсические соединения в виде чего-то забрасывать, и постепенно этнос будет деградировать. Можно определить среднюю продолжительность жизни этноса, перспективы для дальнейшего увеличения его численности или его гибели в результате накопления каких-то мутаций.

– Вы несколько раз говорили, что вирус не заинтересован в убийстве своего носителя, что по мере его движения внутри популяции он будет ослабляться.Это с чем связано? Ведь у вируса нет мозга…

–Тут речь идёт не о планировании вирусами какой-то стратегии, работают эволюционные законы. Вирусы в природе не живут в какой-то однородной популяции. Есть более вирулентные, частиц которых нужно меньше, чтобы заболеть. Есть менее вирулентные. Организм сам защищается от них: в клетках, куда проникают оголтелые вирусы, срабатывает система защиты – апоптоз: раз – выключилось, всё. Самые опасные вирусы, которые быстро убивают свою жертву, они тоже умирают вместе с жертвой.

Но это совершенно не характерно для вирусов, вызывающих сывороточные гепатиты, ВИЧ, СПИД, Т-клеточный лейкоз, герпетические инфекции. Эти распространяются и будут распространяться постоянно. Механизма самоторможения этих процессов в природе не существует, поэтому ВИЧ-СПИД пандемия закончится вместе с нашим видом. Раньше такой механизм существовал, например, натуральная оспа.

На протяжении столетий оспой болели все дети, её даже не считали инфекционной. А так: человек рождался, и если в течение года он оспой не переболел, то считалось, что Господь ему не дал жизни. А если у него оспины и отметины появились, и он выжил, то это Господь его пометил на дальнейшую жизнь. Оспу считали соматической болезнью тысячи лет, и она всегда присутствовала среди людей, и средняя смертность среди детей была где-то 7 процентов. И когда она сама уже стала уходить и ослабла, обнаружили, что она передаётся при контакте.

Я опасаюсь за наше будущее. Но не из-за того, что вирус может выкосить человечество, – этого не будет. Я не могу понять, что происходит. Нами играют какие-то очень мощные силы, которые гораздо сильнее Трампа и Меркель, которые нас в грош не ставят, показывают два пальца, а говорят, их три, и мы вынуждены верить. Именно они рушат экономику, нормальную жизнь людей, и мы не можем этому сопротивляться.

– Можно ли создать вакцину против нынешнего вируса?

– Когда мы решаем вопрос, как бороться с инфекциями, то часто берём в расчёт то, что в учебники для врачей не попадает много полезных знаний по иммунологии. Цель этих учебников – не создать знающего врача, а обучить фельдшера для работы в прививочном кабинете. Например, немногие из врачей слышали о феномене антитело-зависимого усиления инфекции.

Мы говорили про шипы вируса. Это единственный участок, где эффективно образуются антитела, нейтрализующие вирус в экспериментальных условиях. Только эти антитела в организме человека усиливают инфекционный процесс, а не подавляют его. Вам это удивительно, а врачам ещё больше удивительно, ведь им внушают в вузе, что «вакцина = антитела = защита», то есть если антитела появились, человек защищён. На самом деле это не так.

Господа врачи, не спешите кидать в меня камни. Просто вас так учили и малость недоучили, а сами вы учиться не хотите.

Антитела к коронавирусам усиливают инфекционный процесс и меняют тропность вируса. Начальная стадия коронавирусной инфекции – это когда он взаимодействует с рецепторами ACE2 в нижних отделах лёгких. Затем через неделю или две начинают вырабатываться антитела, и его тропность меняется, он уже взаимодействует не только с этими рецепторами, но и с рецепторами на поверхности макрофагов – инфекционный процесс усиливается, антитела разносят его по организму. Поэтому у него длительный инкубационный период. Должны включиться антитела, чтобы инфекционный процесс начал успешно развиваться. Но вот этот шип, включенный в вакцину, будет стимулировать выработку антител, о которых я вам говорил.

А дальше как хотите, коллеги. Хотите инактивированную вакцину – добавьте к вирусу формалин, поболтайте и назовите вакцину «инактивированная формоловая», антитела те же. Хотите субъединичную – отделите шип от вируса, антитела будут те же, но мало. Можно сорбировать шип на адъюванте – будет сорбированная субъединичная вакцина. Разрабатываем ещё одну платформу – отделяем S1-субъединицу (или её часть), даём им собраться вместе, получим частицу 25 нанометров – вот вам и нановакцина. Звучит здорово, но антитела те же. Можно этот участок гена субъединицы S1 вставить в аденовирус, это будет генно-инженерная вакцина, можно много ещё чего делать, поменять аденовирус типа 5 на собачий парвовирус, антитела всё равно будут разносить вирус по организму.

Создавать вакцины, как и велосипед, можно до бесконечности. Например, вакцину, которую американцы пытались создать против ближневосточного вируса (его выделили в 2012 году), они рассматривали как потенциальный агент биологического оружия, потому что летальность среди заболевших 37 процентов.

Представьте себе: уже восемь лет идут работы, они вышли только на первый этап клинических исследований. То есть просто ввели молодым людям эту вакцину и определили у них наличие антител, температурную реакцию в заднем проходе, показатели крови и так далее. То есть за восемь лет они не смогли сделать больше ничего. А ещё нужен второй этап, третий. Такая же ситуация с вакциной против SARS – отрапортовали, что сделали, но полных клинических исследований не было.

– Это связано ещё и с тем, что больше нет больных, то есть проверять не на ком?

– Да! Потому что животных моделей нет, нужно проверять на трансгенных мышах, а их ещё создать надо: ввести животным ген ACE2 человеческого типа. Только тогда они будут болеть. А заключительные эксперименты, доклинические исследования уже проводить на обезьянах. А это очень дорого. Показать принципиальную возможность можно, но довести вакцину до коммерческой продажи, если правильно всё делать, практически невозможно.

– Поясните «для чайников». На днях прочитал, что для исследований создали точную копию вируса на базе чего-то. Но она не является болезнетворной. Что это такое?

– Наверное, какой-то псевдовирус. Одна часть его генома встроена в геном культуры клеток, а другая часть – какой-то неполноценной вирусной частицы. Эта культура клеток вместе вырабатывает свою часть генома, вирус – свою часть. И таким образом собирается какая-то вирусная частица, но она не может жить вне конкретной культуры ткани.

– Что это, просто лабораторная «крыса»?

– Это нужно для разработки систем для соматической генной терапии. Допустим, исследователи вставили такому вирусу какой-то ген, который должен быть доставлен в определённую ткань, но сам вирус не должен размножаться. Поэтому такие неполноценные вирусы и создают, их называют псевдовирусами. Но на самом деле у него же есть оболочка, у него есть система, которая узнаёт определённые рецепторы, в этом ценность.

– Если коронавирус не такой опасный, как нас убеждают, почему тогда такая дикая летальность в той же Италии, в Испании? Что там происходит?

– А вы уверены, что там летальные исходы болезни именно от китайского штамма вируса? Кто там заболел? Какая там реальная летальность? Как её считают? На все эти вопросы мы получим ответы, когда всё закончится.

Я думаю, что у Италии есть свой собственный природный очаг коронавирусов, их там находили и раньше. Северные Апеннины славились чумой, холерой, теперь и коронавирус объявился. Для собственного очага и характерно развитие эпидемии – сначала высокая смертность, потом она постепенно затихает, и смертность уменьшается. А потом, когда чохом считают всех: сколько заболело, сколько умерло, получаются небольшие цифры. В Китае, когда отследили первых 400 человек, летальность среди заболевших была 15 процентов. А сейчас посчитали – уже 2,5 процента.

– Сколько, по-вашему, ещё может продлиться эпидемия как информационный повод и как биологическое явление?

– Это два совершенно разных понятия. Информационный повод – про неё будут писать до тех пор, пока не будет решена та задача, которую поставили заказчики информационной кампании: например, разрушение какого-то государства или союза государств. А сточки зрения биологии эпидемия закончится в течение года, она не может долго продолжаться, она уже себя исчерпала.

В Китае эпидемия уже закончилась, на европейском континенте свои очаги, видимо, есть. Когда пройдёт какое-то время и сравнят вирусы, которые сейчас выкашивают итальянцев, и те, что есть в Китае, мы будем лучше знать, что произошло в действительности. Занесли коронавирус или он из собственных очагов появился. Потому что коронавирусы очень распространены.

https://t.me/SkuratoffOne/3035