Жизнь ценой смерти: посмертное донорство водителей

Член общественной палаты Российской Федерации Шамиль Ганцев выступил с предложением нижней палате парламента предусмотреть возможность проставлять в водительском удостоверении одну занятную отметочку в случае преждевременной смерти самого водителя. Готова ли Россия к такому нововведению?

Итак, по мнению общественника, отметка о согласии или несогласии на донорство органов в случае преждевременно смерти и создание закрытого единого федерального реестра потенциальных доноров стали бы отличным стимулом для развития донорства в России.

Вопрос о прижизненном согласии на донорство побудила недавняя гибель британского автогонщика Джастина Уилсона, который после несчастного случая стал донором для шести человек.

«Безусловно, эти меры, если они получат поддержку, должны быть закреплены законодательно. К сожалению, случаи преждевременной смерти водителей и пассажиров на дорогах в результате аварий в ближайшей перспективе не исчезнут. Пример завещания своих органов Джастином Уилсоном еще раз возвращает меня к этой проблеме: в ожидании «новых» органов в больницах и дома находятся тысячи людей. Для молодого человека, который надеялся на долгую и счастливую личную жизнь, согласие на изъятие органов для трансплантации в случае скоропостижной смерти – это поступок. Он понимал, что его жизнь может прерваться в любой момент, а его органы могут дать жизнь нескольким нуждающимся в этом людям», –говорит член Общественной палаты РФ Шамиль Ганцев.

В России отмечается проблема с тотальным дефицитом донорских органов. Около 10 тысяч россиян ожидают новое сердце или почку. В прошлом году было проведено только полторы тысячи трансплантаций: очередь практически не двигается, а люди в ней погибают (смертность в очереди составляет 60%).

В России действует закон РФ от 22 декабря 1992 года № 4180-I «О трансплантации органов и (или) тканей человека», согласно которому устанавливается презумпция согласия на посмертное донорство органов и тканей. То есть, если сам умерший или его родственники ранее не заявили о своем несогласии на донорство, врачи могут беспрепятственно изымать «необходимое». Правда, как показывает практика, врачи предпочитают перестраховываться и подтверждать у родственников отсутствие претензий на этот счет. Но бывает, что врачи принимают решение самостоятельно, на что получают иск в суд от родных погибшего. Суд идет, а вместе с ним и время, за которое умирают нуждающиеся в донорстве.

По официальной статистике ГИБДД, в России за 2014 год было зафиксировано 199720 аварий, 26 963 человека погибли и 251 785 были ранены. И часть из них уже смогла бы спасти кого-то.

И все, вроде бы, понятно: людей надо спасать, да! Идея здравая, но готово ли к этому само общество?

Еще весной в общественной палате поднимался этот вопрос, но тогда к общему решению так и не пришли. Ежегодно проводятся опросы, из которых четко просматривается желание граждан сделать подобную систему закрытой, а инициатива данному требованию не отвечает, ведь документы, в том числе и водительское удостоверение, часто предъявляются разным людям. О какой закрытости может идти речь?

Никто не отменял существование различных криминальных группировок, для которых донорство – это не что иное, как просто бизнес.

«Исходя из того что для них человеческая жизнь вообще ничего не стоит, боюсь, что мы просто начнем терять своих людей, которых будут убивать пачками. А учитывая сложную экономическую ситуацию в стране, когда множество россиян остаются без работы, когда они озлоблены, такого тем более не нужно делать», – сказал Депутат Госдумы, заместитель председателя комитета по транспорту Александр Старовойтов.

Все последние хакерские взломы лишь в очередной раз доказывают, что ни одна система не является безопасной. То есть, сказать с уверенностью о том, что закрытый реестр потенциальных доноров может быть взломан и их данные могут попасть в те же самые криминальные руки, не может никто.

«У нас очень много страхов вокруг донорства. Считаю, что закон, который действует в настоящее время, почти идеален. Нашему менталитету не свойственно оставлять «завещания», как воспользоваться органами после смерти. Думаю, что мы просто не доросли до такой степени гуманизма», – считает заместителя председателя комитета Госдумы по охране здоровья Олег Куликов.

Вполне возможно, что в случае принятия закона, в стране начнет действовать «презумпция несогласия», ведь, скорее всего, подавляющее большинство граждан выскажется отрицательно. Таким образом, процент посмертных доноров резко упадет. А это значит, что еще часть нуждающихся в трансплантации погибнет в этой и без того почти не двигающейся очереди.

Да и, в принципе, разве подошел бы каждый погибший водитель? К сожалению, число ДТП в России происходит из-за того же самого нетрезвого состояния водителя, никто не говорит, что он будет в принципе здоров (кто знает, что он употреблял, вполне возможно, что не только алкоголь). И далеко не всегда можно выявить все заболевания сразу, а ведь у врачей после гибели потенциального донора всего несколько часов.

На секундочку представьте, как бы вы, будучи родственником погибшего, отреагировали на его желание быть донором? Уверена, далеко не все отнеслись бы к этому с пониманием. Так что, не спасет пометка в правах от претензий со стороны близких. Будут ли врачи искать родственников погибшего, в то время как у них, повторюсь, всего несколько часов на трансплантацию? Вряд ли.

«Когда пациент умирает — обычно это происходит в реанимации — из больницы поступает сигнал в этот центр. Приезжает нейрофизиологическая бригада, чтобы подтвердить факт смерти. Если к этому моменту врачи не получили отказа родственников от трансплантации или заявления умершего о том, что он отказался быть донором, дается разрешение на изъятие органов. После подписания всех документов звонят в координационный центр и узнают, кому из пациентов в первую очередь необходимы эти органы», – говорит Алексей Чжао, хирург, заместитель директора Института хирургии имени Вишневского.

И начнется, мол, всё сделали врачи тайно, по-быстрому, кто знает, может, и вовсе никому ничего не пересаживали, а продали на рынке органов. И ведь далеко не всех будет волновать вопрос о том, что в стране просто нет в достаточном количестве технологий для консервирования органов. Специальные медицинские центры имеются, но их по всей России не более 20.

Медицина не готова.

В Испании католическая церковь призывает людей к посмертному донорству, говоря:

«Ваши органы не нужны Богу на небе, они нужны людям на земле».

Но не тот менталитет в России. Одно дело – завещать свои органы кому-то из родных, близких, знакомых, но лично вы смогли бы отдать часть себя совершенно незнакомому человеку? Как бы там ни было, далеко не все на это пойдут. То есть, трансплантация в стране в принципе встает под угрозу.

Да и что касается родственников погибшего. Они зачастую думают о том, что погибшего могли спасти, но не стали, ведь, куда проще просто забрать орган. Вспомните случай, когда во время операции сотрудники МВД арестовали бригаду трансплантологов за, якобы, незаконное изъятие органов, пусть и, в конце концов, все были отпущены, а обвинения сняты.

Сразу же начинается паранойя: на врачей зачастую подают в суд даже в случаях, когда никакого забора органов не происходило. Конечно, пострадавших легко понять, но и до абсурда обвинения не должны доходить.

В России отсутствует пропаганда донорства органов, которая должна быть везде, как в СМИ, так и в научном сообществе, педагогическом, во власти. В России ежегодно проходит порядка 1,5 тысячи операций по трансплантации, половина из которых – родственная пересадка, а не посмертная. К примеру, зачастую, чтобы спасти ребенка, один из родителей жертвует свою почку. Посмертная пересадка позволила использовать легкие, селезенку, почки, сердце, то есть, спасти сразу несколько человек.

Проблема донорства в России заключается также в том, что далеко не в каждом медицинском вузе преподают трансплантологию. В стране на сегодняшний день есть лишь шесть кафедр трансплантологии, из них три в Москве. Достаточно ли этого? Нет, конечно.

Специалистов нет.

Мы зачастую говорим о том, что на Запад не стоит ровняться, что мы – другое государство и путь развития у нас иной. Но, разве вредно хотя бы на мгновение посмотреть, как решается эта проблема за границей, и, возможно, перенять хоть какой-то опыт?

В России находятся 44 центра трансплантации. 46 центров на 146 миллионов человек! В США – 220 центров, предназначенных лишь для пересадки печени. В России их 14. Лишь в 21 субъекте РФ из 85 работают центры трансплантологии. То есть, где-то ее вообще нет. Как быть людям там? Переезжать в другой город? Так не всем же этот переезд будет по карману.

Нет сомнений, донорство в стране нужно поднимать. Но каким способом – вопрос другой. Сейчас общество не готово на всякого рода штампы. Да и зачем они? Лучше подумать о финансировании и развитии программ донорства, возможно, об усилении его пропаганды, да об информировании граждан о здоровых медицинских знаниях в государственных СМИ. Криминальных историй и так хватает.

Дорогие читатели, а вы бы решились на такой штамп в водительском удостоверении?