Ростех делает следующий шаг

К трагедии 1991 года Советский Союз подошёл отнюдь не в лучшей экономической форме. Серьёзнейшие проблемы были видны каждому, видны невооружённым взглядом. Обозначу только две очевидных беды.

Первая. Воровство на рабочих местах стало повсеместным. Украсть со своего завода, например, дрель или какие-нибудь стройматериалы считалось в обществе нормальным. «Несунов» даже не воспринимали как воров, никому и в голову не приходило ограничить общение с человеком, который воровал с завода (или предприятия) нужные ему вещи.

Вторая. Коррупция в распределительной системе была практически открытой и зашкаливала за все разумные пределы. Можно было приходить наугад любой магазин и сажать персонал практически в полном составе. В разного рода воровстве и взяточничестве были замешаны почти все. Характерный штрих: в девяностые годы предприниматели старались не нанимать людей с опытом работы в советской торговле. Встречались, конечно, среди советских продавцов и порядочные люди, однако их средний моральный уровень был слишком низок даже для весьма либеральных требований дикого капитализма.

Критичные проблемы наблюдались в семидесятые-восьмидесятые годы и на более высоких уровнях. Любопытные могут погуглить для освежения памяти, например, «Рыбное дело» и «Хлопковое дело».

Как Советский Союз докатился до такого – отдельный большой вопрос. Многие эксперты предполагают, что корень проблем следует искать в идеологии коммунизма.

У пришедших в 1917 году к власти революционеров была понятная мечта: накормить всех голодных, построить светлое будущее, защитить молодое государство. В 1941 году у людей появилась новая глобальная цель: победить напавших на нас фашистов. В конце сороковых годов люди объединились для восстановления страны после Войны. Наконец, в качестве завершающего печального аккорда, Советский Союз запустил в космос ракету с Гагариным.

На этом всё кончилось. В шестидесятые годы страна свернула в явный идеологический тупик. От идеи мировой революции мы отказались. Космос оказался слишком дорогим и холодным, чтобы стать новой стержневой идеей для государства. Население было в целом накормлено и даже начало обрастать некими атрибутами комфорта. Оставшись без сколько-нибудь убедительной идеологии страна скатилась в безудержное мещанство. Единственным смыслом жизни для очень многих стали вещи.

Коммунизм – который проявил свою колоссальную мощь в годы испытаний – не выдержал проверки сытостью и протух. Как следствие идеологического упадка перестал работать и кадровый отбор: наверх массово полезли махровые интриганы, которых не волновало ничего, кроме собственной карьеры. Дошло до того, что слово «аппаратчик» – весьма нужная и важная в здоровом государстве профессия – стало ругательством.

Дальнейшие события известны. Последним сколько-нибудь адекватным правителем был Брежнев, который в силу ряда причин не смог вытянуть страну из того болота безыдейности, в которое она плавно погружалась. В 1982 году Леонид Ильич умер, и после короткой гонки на лафетах бразды правления перешли к молодому перспективному Горбачёву – первому и последнему либеральному президенту СССР.

Горбачёву потребовалось всего лишь шесть лет, чтобы довести процесс разложения до логического конца. Когда он ушёл – ушёл по-либеральному, тихо передав власть следующему сладкоголосому реформатору – озлобленному и растерянному народу предложили на выбор два объяснения произошедшего.

Либералы заявили, будто все проблемы СССР выросли из плановой экономики, и будто добрый волшебник рынок сейчас превратит все наши тыквы в роскошные кареты. Коммунисты, в свою очередь, назвали Горбачёва предателем, и обозначили его главным виновником трагедии 1991 года.

Версия коммунистов сразу же показалась весьма сомнительной. Людям с хорошей памятью было ясно, что внутренние проблемы у СССР начались задолго до того, как Горбачёв получил доступ к сколько-нибудь значимым управленческим рычагам.

Версия либералов, напротив, долгое время была господствующей: прежде всего по той причине, что практически все СМИ долгое время были строго либеральными. При этом глаза закрывались даже на очевидные всем несостыковки: такие, например, как полную неспособность «невидимой руки рынка» навести минимальный порядок в стране.

В нулевых годах, когда эйфория перемен окончательно прошла, появилась третья версия. Согласно которой советская система управления была достаточно эффективной: экономика же СССР крякнула не из-за сильной централизации, а, наоборот, из-за слабости центральной власти.

Отмечу очевидную деталь: низовая коррупция в продовольственных универсамах и на овощебазах отнюдь не поощрялась сверху. Просто у тех, кто стоял сверху, физически не было возможности как-то обуздать коррупцию. У них не хватало на это сил: по тем причинам, которые я уже бегло изложил в начале поста.

Также вскрылись и ещё две неприятные детали, про которые нам либералы забыли рассказать в восьмидесятые и девяностые годы. Стало известно, что на самом Западе либерализма особого нет, экономики западных стран весьма жёстко направляются и контролируются государствами. Также стало ясно, что без выкачивания ресурсов из других стран Запад является экономическим банкротом. И, следовательно, повторить путь США мы не сможем: по той простой причине, что большая часть планеты не платит нам долларовую дань.

Наконец, очень убедительно проявил себя Китай, который в 1989 году жёстко разогнал знаменитый майдан на площади Тяньаньмэнь и наглядно продемонстрировал нам то будущее, в которое мог бы прийти Советский Союз, если бы вместо Горбачёва и его команды в креслах руководителей страны сидели люди поидейнее.

В начале нулевых Путин начал залатывать пробоины в государственном корабле с самой большой дыры: вернули государству контроль над нашими недрами. Если при Ельцине всю нефть гнали за рубеж, а в бюджет при этом отдавали какие-то символические крохи, то уже во время второго срока Путина олигархи пришли в чувство и начали отдавать все нефтяные сверхдоходы в бюджет. Не в последнюю очередь именно за счёт этих возвращённых нефтяных денег наша экономика так стремительно росла вплоть до кризиса 2008 года.

В конце второго срока Путина стало возможным сделать следующий логичный шаг. Стратегически важные предприятия страны – не все разумеется, но значительная их часть – были объединены в единую структуру, «Ростехнологии». Сейчас в состав «Ростеха» (название изменили на более короткое в 2014 году) входит около 700 организаций – «АвтоВАЗ», «КАМАЗ», «Вертолёты России», «Калашников», а также ещё несколько сотен системообразующих заводов и КБ.

Зачем все эти огромные предприятия были объединены в одну ещё большую структуру?

Очевидно – для того, чтобы воспользоваться всеми преимуществами штабного планирования. Чтобы все заводы не грызлись друг с другом и не выживали сами по себе, а работали в рамках единого слаженного механизма.

Важный момент. В «Ростехе» работает сейчас около полумиллиона сотрудников. Это абсолютно реальный размер для того, чтобы централизованное управление оставалось эффективным.

Для сравнения – в Walmart числится 2,2 млн человек, а в технических гигантах типа Samsung, HP или Hitachi – по 200-300 тысяч сотрудников.

Ещё один нюанс. В советские времена, когда централизацию пытались сделать максимальной, не было ни нормальных компьютеров, ни интернета, ни достаточно продвинутой теории управления крупными организациями. Сейчас наши управленцы всем этим располагают, что позволяет им выстроить куда как более гибкую и сильную вертикаль.

Собственно, об этом много и хорошо писал знаменитый Анатолий Вассерман. Плановая экономика гораздо эффективнее рыночной: при условии, что она будет подкреплена всей мощью современных технологий:

http://www.nakanune.ru/articles/16005/

А теперь жизнеутверждающая новость. «Ростех» объявил о большой реструктуризации, в ходе которой будет сокращено около половины управленческого персонала предприятий: 40 тысяч человек:

http://lenta.ru/articles/2015/04/06/gos/

Сокращать людей планируется со значительными выходными пособиями, при этом зарплаты оставшихся будут увеличены. Следовательно, причина сокращения – вовсе не кризис.

Я могу сделать из этого вывод, что Ростех переходит от этапа «собирания камней» к этапу сплавления этих камней в единую монолитную структуру. Повторюсь, размер в полмиллиона сотрудников не является для чем-то особенным для нашей планеты, поэтому задачу я вижу абсолютно решаемой.

Конечно, полмиллиона человек – это ещё не вся экономика России, и даже не 10% нашей экономики. Однако никто ведь и не предлагает переводить на «план» всю нашу экономику: мелкие предприятия не столь эффективны, как крупные гиганты, однако они выполняют очень важную социальную функцию: создают рабочие места и заполняют узкие, неинтересные гигантам ниши.

В любом случае, даже если одни только стратегически важные наши предприятия будут работать в едином ансамбле, под руководством одного дирижёра, это уже даст России огромные преимущества: причём отнюдь не только экономического характера.

Фриц Морген