Приграничная интеграция Евразии: ближе и в сто раз глубже

Приграничная интеграция Евразии: ближе и в сто раз глубже

Валентин Жаронкин

Родился в 1980 году в городе Сумы. Журналист. Историк, учился в Киево-Могилянской Академии. «Считаю диктатуру на Украине невозможной, а демократию – невыносимой».

Под экономической интеграцией обычно понимается политика углубления межгосударственного сотрудничества, но если нарисовать на карте реальную сетку хозяйственных связей, то видно, что в процессе активно участвуют далеко не все регионы страны. Основным экономическим агентом в данном случае выступает приграничная область. Контакт идёт в первую очередь на этом уровне. Государство может создать какие угодно условия и самый подходящий климат, но работать друг с другом станут лишь непосредственные соседи.

Ближе — значит выгоднее

Белоруссия, например, прилагает некие усилия для углубления сотрудничества с Хабаровским краем. Подписываются различные соглашения и декларации, чиновники высокого ранга курируют создание совместных предприятий, однако совместный годовой товарооборот пульсирует на уровне то 10, то 13 млн долларов.

Между тем только Могилёвская область (даёт менее 7% белорусского ВВП) со Смоленской демонстрируют оборот 180 млн — с вполне реальной перспективой в 2013 году дойти до 300. Потому что Смоленск всё-таки ближе Хабаровска, а Брянск ближе Владивостока.

Нет ничего удивительного в том, что интенсивность экономических контактов Белоруссии с Центральным федеральным округом на два порядка (в сто раз!) отличается от аналогичных показателей с Дальневосточным округом.

Разумеется, транспортная доступность не всегда измеряется только лишь километрами. Например, Поволжский район уже во времена походов Стеньки Разина складывался в единую хозяйственную систему, хотя расстояния между областями там весьма значительные.

Сегодня наибольшая интенсивность экономических контактов в самой России выстраивается по оси Москва—Питер, тоже по понятным причинам. Но если брать усреднённые показатели, то сотрудничают друг с другом, как правило, ближайшие соседи.

Есть исключения, которые иногда складываются традиционно, иногда создаются искусственно. Например, непризнанная Республика Приднестровье непропорционально мало сотрудничает с Молдавией и Украиной, но непропорционально много — с Россией. У ПМР, как известно, довольно сложные отношения с соседями, что отражается и на характере экономических контактов.

Но случай с Приднестровьем не является нормой. Тем более что ситуация в регионе нередко напоминает снабжение окружённой армии Паулюса под Сталинградом: теоретически, как обещал Геринг Гитлеру, элементарно, но практически почти неосуществимо.

Столица в зоне действия приграничных связей

Далеко не всегда центральные правительства рассматривают интенсивные приграничные контакты лишь в контексте экономической выгоды или пользы вообще. Например, в 90-е годы для Нурсултана Назарбаева большой проблемой был Северный Казахстан, экономически ориентированный на соседние российские области, да ещё и с долей европейского населения (русских, украинцев, немцев, белорусов, поляков) в некоторых районах более 70%.

Перенос столицы решил эту проблему. Впрочем, нужно сказать, что Астана была основана не только ради этого. Благодаря миграции изменился не только национальный состав региона, но и значительно окрепла сетка связей между областями, между южным центром финансово-деловой активности и северным центром принятия правительственных решений.

Россия же от этого шага казахстанского руководства нисколько не потеряла, а только выиграла. Приграничные контакты ведь никуда не делись. Но только теперь в зоне действия этих связей находится не сепаратистски настроенный регион, а столица соседнего государства. То есть центр, который определяет в том числе и политику по отношению к России. История не знает сослагательного наклонения, но казахстанский президент со столицей в Алма-Ате к 2013 году вполне мог стать совсем другой политической фигурой, нежели нынешний Елбасы. И был бы им Нурсултан Назарбаев — тоже большой вопрос.

Специально для жертв европейской интеграции

Приграничный характер экономического сотрудничества, с одной стороны, сильно ограничивает возможности проведения политики интеграции, однако в некоторых случаях может дать очень сильные козыри.

Очевидно, что дальнейшее продвижение Таможенного союза в Средней Азии не может быть построено исключительно на том, что Россия становится ключевым и приоритетным экономическим партнёром для всех без исключения тамошних республик. Россия с ними даже не граничит, кроме как с Казахстаном, который уже в Таможенном союзе.

Наверное, можно искусственным способом, при соответствующей господдержке, накачать товарооборот, но это не самое прочное основание для взаимовыгодного сотрудничества.

Россия в состоянии обеспечить мир и безопасность в регионе, однако подлинная экономическая интеграция в Средней Азии зависит:

а) от активности Казахстана, который на своих южных границах может занять позицию изоляции, а может проводить политику углубления сотрудничества;

б) от того, насколько успешно Узбекистан, Таджикистан и Киргизия смогут (и смогут ли вообще) разрешить свои противоречия и объединиться вокруг Ферганской долины. Россия, конечно, тоже важна для них в качестве экономического партнёра, но центральная точка интеграции региона находится всё-таки не на её границах.

Совершенно другие возможности для приграничной интеграции Россия могла бы и, возможно, будет использовать в отношениях с Украиной. Отнюдь не Киев — самый перспективный партнёр.

Уже давно разработаны планы создания четырёх (для начала) регионов приграничного сотрудничества:

— «Днепр» (Брянск — Гомель — Чернигов);

— «Слобожанщина» (Белгород — Харьков);

— «Ярославна» (Курск — Сумы);

— «Донбасс» (Ростов — Луганск).

Проект был спрятан в долгий ящик, однако стоит ли хоронить саму идею создания особых условий для приграничного сотрудничества?

Хотя переговоры о вступлении Украины в Таможенный союз зашли в тупик, а Киев собирается в зону свободной торговли с ЕС, такое положение вещей устраивает далеко не весь местный бизнес. Многие будут пытаться выстроить персональные отношения с Россией и российским бизнесом: продать, обменяться активами, договориться об особых условиях. Уже пытаются. Ведь европейская интеграция — дело, конечно, нужное, но стать её жертвой никто из украинских олигархов не торопится.

Если процесс согласования отдельных условий сотрудничества украинского бизнеса с Россией вывести из-под компетенции Киева и передать в приграничные регионы, закрепить за ними особый, привилегированный статус, то независимая республика уже в ближайшее время столкнётся со сложным вопросом.

Что делать с переезжающей на Восток (и полностью ориентированной на Россию) экономической, деловой, а вслед за ними и политической активностью? Переезжать туда же? Как минимум этот фактор изменит внутреннее устройство Украины. Как максимум — развернёт сам вектор внешнеполитической ориентации.