'The Independent', Великобритания

Заключенный Брэдли Мэннинг — символ американского лицемерия

Автор: Мэтью Норман
Дата публикации: 21-12-2011

Если мы не имеем права видеть, как пилоты американского вертолета расстреливают мирных жителей, то какое мы имеем право знать что бы то ни было?

Минувший год выдался небывало богатым на события, и на их фоне список ста самых влиятельных людей по версии журнала Time может показаться несколько странным. И даже отдающим слабоумием. По причинам, недоступным моему пониманию, читатели журнала поставили на первое место южнокорейского певца и актера Рейна. На третьем месте оказалась Сюзан Бойл, опередив на 43 позиции Барака Обаму.

Все подобные списки - белиберда и пустая трата времени. Однако у этого есть одно достоинство, перевешивающее все недостатки, и имеет оно форму милого соседства. Под восьмым номером фигурирует Брэдли Мэннинг, организатор утечки секретных материалов, процесс над которым, призванный установить, будет ли он судим военным трибуналом, проходит в Мэриленде. А под девятым - посмертно - Кристофер Хитченс.

Безусловно, Хитч оказался бы выше, если бы у него хватило сообразительности умереть неделей раньше. Но глядя на нас из своего небесного пристанища, он может порадоваться симметрии и асимметрии того факта, что его помещают в одну компанию с человеком, который принес мировую известность сайту WikiLeaks, предоставив в его распоряжение тайные военные и дипломатические депеши.

Хотя Хитченс горячо поддерживал империалистический авантюризм Америки, а Мэннинг, возможно, оказался его самым эффективным критиком, их многое объединяло. Оба они сыновья строгих и эмоционально далеких отцов, и у обоих выработалась мощная антипатия к любой власти, вплоть до самого Творца. Задолго до того, как Хитченс написал свою книгу «Бог не любовь», умный и упрямый атеист Мэннинг отказывался выполнять домашние задания, связанные с Библией.

Обоих часто называли людьми, идущими против течения и руководствующимися ненавистью к несправедливости. Оба были близко знакомы с пытками. Если Хитченс решил подвергнуть себя имитации утопления, то Мэннинг подвергся менее вопиющим, но вряд ли менее отвратительным формам пыток недобровольно.

До того, как под давлением общественности Мэннинга перевели в тюрьму с менее крутыми порядками, его держали на базе морской пехоты Куантико в Вирджинии в одиночной камере по 23 часа в сутки, лишая сна, вынуждая стоять голым во время инспекций и отобрав очки, в результате чего он фактически стал слепым. Когда его тянули на собачьем поводке, он вполне мог почувствовать себя жертвой своей коллеги Линди Ингленд (Lindie England) в «Абу-Грейбе».

Необязательно быть профессором конституционного права - как человек, занявший 46-е место в списке Time до того, как обещание прекратить жестокое обращение с лицами, содержащимися в местах лишения свободы в связи с иракской войной, помогло ему прийти в Овальный кабинет - чтобы знать, что подобные выходки подпадают под определение «жестокого и необычного наказания», содержащееся в Восьмой поправке. Насчет этого сомнений нет.

Сомнения возникают, когда мы пытаемся дать характеристику Мэннингу, обнародовавшему не самые приятные аспекты американских военных операций: герой он, предатель или растерянный, одинокий, непостоянный суперхакер, имевший проблемы с отцом и вознамерившийся в припадке ассанжевского нарциссизма спасти мир от него же самого?

Очевидно, у Мэннинга были психиатрические проблемы, что было известно его начальству еще до того, как он совершил деяния, которые неизбежный военный трибунал неизбежно классифицирует как преступные и караемые длительным сроком лишения свободы (и неважно, что еще никто в Белом доме, Пентагоне и Государственном департаменте не предоставил ни одного факта, подтверждающего, что он нанес какой-то ущерб интересам США). Перед тем, как скопировать документы, разведчик сообщил по электронной почте своему непосредственному начальнику в Ираке, что его проблемы с половой самоидентификацией и вызванное ими эмоциональное расстройство мешают ему адекватно анализировать вооруженные нападения шиитов. Он даже приложил собственную фотографию в женской одежде.

Поклонники сериала M*A*S*H вспомнят капрала Клингера, который переодевался женщиной в тщетной надежде избежать отправки на войну в Корею. Ни один офицер никогда бы не доверил Клингеру секретные материалы. То, что Мэннингу предоставили свободный доступ, кажется чем-то невероятным - а то и вообще провокацией.

Наконец, невозможно переоценить чудовищную некомпетентность американских военных, которым после нескольких десятилетий контрпродуктивных до безумия войн почему-то еще доверяют. Самый явный акт героизма, совершенный Мэннингом и стоящий в одном ряду с публикацией сведений о коррупции, позволившей свергнуть тунисский режим, заключался в разоблачении бездумной жестокости, которой, пусть даже в менее драматичной форме, с тех пор подвергается он сам. Если мир не имел права видеть кадры, на которых пилоты американского вертолета расстреливают в Багдаде мирных жителей с улюлюканьем тинейджеров, играющих в компьютерную игру, то какое право он имеет знать что-либо еще?

Лицемерие Америки, совершающей чудовищные преступления во имя свободы, укоренено - как и у любой другой империи - слишком глубоко, чтобы от него можно было отказаться в одночасье. Через много лет после того, как Хитч выявил злодеяния Генри Киссинджера во Вьетнаме, США продолжали убивать невинных людей ради забавы. Разоблачения Мэннинга не положат этому конец - и если 45-м президентом США станет республиканец, подобное вскоре может повториться в Иране.

Поэтому не стоит удивляться тому, что 44-й президент не сумел магическим образом прекратить творившееся в Ираке при его предшественнике. Но всякому, кто по инерции продолжает восхищаться Обамой, горько сознавать, что человек, у которого по данным вопросам, пожалуй, больше влияния, чем у Сюзан Бойл, мог сидеть сложа руки, пока этого хрупкого юношу ростом 157 см изредка выводили на цепи на прогулку и заставляли сидеть в темноте без очков за то, что он пролил свет на войну, миазмы которой продолжат и после ее официального завершения на прошлой неделе отравлять мир, пока Брэдли Мэннинг остается политическим заключенным.