Западная разведка не понимает своих интересов

Триумфальный визит американского президента Барака Обамы в Ирландию и Великобританию в этом году с сопутствующими ему восторженными комментариями и явно излишней детализацией времяпрепровождения лидера Соединенных Штатов Америки в обеих странах отодвинули на задний план на первый взгляд довольно неординарное событие. Речь идет об обоюдном решении Вашингтона и Лондона организовать нечто наподобие Объединенного американо-британского органа обеспечения национальной безопасности.

Целью данной сделки, подчеркивает лондонская газета The Daily Mail, является налаживание на постоянной основе диалога представителей властных структур обеих стран по вопросам политики, обороны и безопасности, включая проблемы международного терроризма. Причем обмен мнениями предполагается вести как на персональных встречах по мере необходимости, но не реже одного раза в течение 6–8 недель, а так и в форме видеоконференций.

ОСОБОСТЬ В РАЗВЕДОТНОШЕНИЯХ

Однако тот факт, что две ведущие англосаксонские державы пошли на такое нетривиальное сближение своих национальных систем, по сути, анализа развединформации, не должны вызывать удивления, поскольку лишь дилетанту от политики не известна «особость» в отношениях США и Великобритании, охватывающая, пожалуй, все сферы их двустороннего сотрудничества во внешнеполитической сфере.

Между тем несмотря на поступательное сближение военно-политических курсов Вашингтона и Лондона начиная с конца ХIХ – начала ХХ века, о формировании «особых отношений» стали говорить лишь в годы Второй мировой войны. Именно тогда британский премьер Уинстон Черчилль впервые осознанно и на постоянной основе стал использовать этот термин применительно к двусторонним отношениям двух наиболее влиятельных англосаксонских держав. Причем начиная с того самого момента, когда британский премьер в ходе одной из первых встреч с американским президентом Франклином Рузвельтом, уже после вступления в войну США, поделился сверхсекретной информацией по программе «Ультра» о вскрытии германских военных и военно-дипломатических шифров. Затем об «особых» американо-британских отношениях заговорили и представители заокеанского истеблишмента. При этом по обе стороны Атлантики всегда подчеркивали, что «их сердцевиной является оборонная и разведывательная кооперация, а уж затем и внешняя политика».

После войны, когда, по образному выражению того же Черчилля, «железный занавес опустился в центре Европы», разделив тогдашний мир по идеологическим критериям на два враждебных лагеря, американо-британская кооперация в разведывательной сфере заметно усилилась.

Начало формальному сотрудничеству в области разведки в поствоенную эпоху было положено подписанием в 1947 году специального Соглашения об объединении усилий радиоразведывательных организаций англосаксонских субъектов международных отношений: Австралии, Великобритании, Канады, Новой Зеландии и США. Естественно, первые скрипки в этом многостороннем разведывательном сообществе стали играть наиболее мощные государства – законодатели своеобразной «моды» в области разведдеятельности – США и Великобритания. Именно они и разделили зоны ответственности радиоразведывательных служб, сосредоточив усилия на СССР, его союзниках и сателлитах.

Британская штаб-квартира правительственной связи с центром в Челтенхэме взяла на себя ответственность за радиоразведку в европейской части СССР, Восточной Европе и на Африканском континенте. Ее американский аналог – Управление национальной безопасности, структура с куда более глобальным охватом, мало того что дублировала перехват своих коллег, так и в соответствии с договоренностями имела мощное присутствие в том же Челтенхэме, а также располагала собственными объектами радиоразведки в Менвит-Хилле (Йоркшир), на базе Королевских ВВС Чиксэндс и на ряде других объектов на британской территории. Помимо этого, сотрудники УНБ с санкции официального Лондона вели интенсивный радиоперехват из здания американского посольства в британской столице.

Вполне на законном основании с территории Великобритании вели разведку, используя свои технические возможности, такие организации – члены американского разведсообщества, как впервые «раскрытое» в 1994 году «для информирования общественности» Национальное управление воздушно-космической разведки, Разведывательное управление Министерства обороны США и др. Координация действий военных разведок обеих стран осуществлялась через Штаб обороны Великобритании. В лучшие времена в обеих столицах насчитывалось до 200 официальных представителей американской и британской разведок. Но и в периоды относительных охлаждений в отношениях руководства обоих государств, как правило, разведкооперация не страдала.

Особая общность разведсообществ США и Великобритании была апробирована в период Карибского кризиса осенью 1962 года. Некоторые американские конгрессмены обвиняли президента Джона Кеннеди в том, что тот самовольно, правда неофициально, ввел в свой кризисный Исполнительный кабинет британского премьера Гарольда Макмиллана и посла Ее Величества Дэвида Ормсби-Гора, и в том, что глава Объединенного бюро по разведке британского Министерства обороны сэр Кеннет Стронг имел привилегию – в отличие от американских законодателей знакомиться с самыми свежими разведсведениями о советских ракетах почти одновременно с президентом. Тем не менее, по мнению видного британского специалиста в области международных отношений Джона Дамбрелла, именно непрерывность в обмене мнениями между лидерами англосаксонских держав и главами их разведок позволили президенту Кеннеди принять единственно правильное решение и пойти на деэскалацию кризиса.

В целом же, и это отмечается уже аналитиками США, беспрецедентная «культурная общность» американцев и британцев, лежащая в основе всего остального, позволила официальному Вашингтону без особого нажима на официальный же Лондон знакомиться с добытой британцами информацией из столиц, где США по тем или иным причинам не были представлены или имели весьма ограниченные возможности для получения интересующей информации.

И ДРУЖБА, И ТАБАЧОК НЕ ВРОЗЬ

Своеобразно складывались отношения между США и Великобританией в годы Вьетнамской войны. Скорее по внутриполитическим и финансово-экономическим соображениям, нежели из-за несогласия с Вашингтоном относительно форм и способов антикоммунистической борьбы, Лондон воздержался от посылки своих войск во Вьетнам, даже несмотря на постоянное давление президента Линдона Джонсона насчет командирования туда «хотя бы символической британской роты». Отсутствие должной реакции со стороны Лондона вызывало приступы ярости несдержанного на эмоции американского лидера. Однако даже совместные усилия ЦРУ и отчасти под его давлением британских спецслужб по дискредитации британского премьера-лейбориста Гарольда Вильсона и попытки представить его как «советскую подставу» нисколько не повлияли на поощряемую лейбористским же правительством нарастающую интенсивность обеспечения американцев развединформацией из британских источников, рост объема поставок оружия и другой помощи Южному Вьетнаму.

Более того, британская радиоразведка оказывала весьма существенное содействие УНБ в перехвате переговоров и сообщений американских антивоенных организаций и отдельных активистов, выявляя тем самым «ненадежных» и мешая координации их действий во имя прекращения «грязной войны» во Вьетнаме. В свою очередь, британская разведка всячески поощряла проникновение ЦРУ в британские же профсоюзы, пытаясь поставить их под контроль.

Следующий крутой поворот в истории британо-американских отношений был вызван событиями лета 1974 года вокруг попытки проамериканской военной хунты в Афинах посадить свою марионетку на Кипре. С одной стороны, американцев, конечно же, не устраивал дрейф режима президента Кипра архиепископа Макариоса в направлении соцлагеря. Они опасались, что как результат помимо всего прочего негативного для США неминуемо встанет вопрос о закрытии на острове британских баз с размещенными на них средствами разведки и мониторинга советских ядерных испытаний. С другой стороны, Лондон жестко предостерегал Вашингтон, что в случае вмешательства Афин в дела Кипра встанет вопрос о военном вторжении турок и фактическом разделе острова по общинному принципу, что также может привести к ликвидации указанных разведвозможностей.

Тем не менее при попустительстве Вашингтона все случилось в той последовательности, как и предсказывалось: мятеж в Никосии, вторжение турок, раздел независимого государства на две части. Однако неимоверными совместными усилиями Вашингтону и Лондону удалось сохранить на острове и британские базы, и «разведывательные возможности», реализуемые строго в соответствии с характером «особых отношений» двух англосаксонских держав.

И эти усилия вскоре были с лихвой вознаграждены. После Иранской революции 1979 года и тотального закрытия американских военных разведывательных объектов в этой стране, нацеленных главным образом на отслеживание военной деятельности в СССР, центр разведактивности США в том же направлении был перенесен на объекты, расположенные на британских базах на Кипре.

Ярким проявлением «особости» в отношениях США и Великобритании и центральной роли при этом разведывательной кооперации двух стран явилась так называемая Фолклендская война 1982 года. Несмотря на однозначность в определении виновника в ее развязывании – аргентинской военной хунты и формальной правомерности действий Лондона в «отражении агрессии», в наиболее щекотливом положении оказался Вашингтон. Анонсируя себя в качестве гаранта безопасности и стабильности в Западном полушарии («Доктрина Монро»), американское руководство, с одной стороны, было обязано не допустить перехода кризиса в военную фазу, тем более с участием «внерегиональной державы», а с другой – в силу «особых отношений» с Великобританией и соответствующих писаных и неписаных обязательств помочь ей в восстановлении статус-кво.

Неубедительные попытки посредничества официального Вашингтона вызывали лишь раздражение как в Буэнос-Айресе, так и в Лондоне. В конце концов президент Рональд Рейган снял маску миротворца и дал команду встать на сторону своего испытанного союзника. Всякая помощь Аргентине была прекращена, и, наоборот, в оперативном порядке организован поток самого современного оружия для нужд британских ВС, включая ракеты «воздух–воздух» «Сайдуиндер» и системы ПВО «Стингер».

Но более важным вкладом в победу британцев оказалась опять же разведывательная кооперация. Американцы частично переключили свою спутниковую разведку на нужды англо-саксонского союзника, помогли быстро расколоть аргентинские военные и дипломатические шифры и обеспечить британцев всей интересующей их развединформацией. Позже госсекретарь США Артур Хейг, демонстрировавший до этого «непредвзятость» и стремление своей страны к мирному разрешению конфликта, довольно цинично заявил, что «аргентинцы явно недооценили тесную оборонную связь и отношения в области разведки между Вашингтоном и Лондоном».

Во всех последующих кризисах и конфликтах, которые либо инспирировал Вашингтон, либо втягивался туда вынужденно, Лондон оказывался в числе первых, кто, даже формально выдерживая нейтралитет, оказывал американцам исчерпывающую разведпомощь. Так было вокруг Афганистана после ввода туда советских войск в 1979 году и вплоть до их вывода. Так было накануне и во время первой войны в Заливе в 1991 году и на протяжении всего десятилетнего кризисного развития обстановки в регионе.

Причем, как подчеркивает упоминавшийся Джон Дамбрелл, Лондон никогда не испытывал особого желания делиться своей развединформацией с европейскими союзниками, даже в рамках НАТО, но всегда откликался на просьбы из-за океана. За это британская разведка щедро поощрялась Вашингтоном. Так, например, финансируя на 90% общий бюджет радиоразведывательного сообщества англосаксонских государств, львиную его долю американцы передают британской Штаб-квартире правительственной связи.

БЕЗ ПОМОЩИ ОСТИНА ПАУЭРСА НЕ ОБОЙТИСЬ

Мегатеракты на территории США в сентябре 2001 года стали очередным импульсом в усилении взаимодействия разведслужб обоих государств. Достаточно привести такой пример. Сразу после террористической атаки специальный самолет доставил в Вашингтон всех трех глав основных британских спецслужб: Ричарда Деарлава из МИ6 (разведка), Элайзу Мэннингхэм-Баллер из МИ5 (контрразведка) и Франсуа Ричардса из Штаб-квартиры правительственной связи. Консультации начались незамедлительно.

Результатом стала не только выработка объединенной стратегии действий против реального (или мнимого?) организатора терактов – исламских фундаменталистов «Аль-Каиды» в Афганистане–Пакистане, но и дальнейшие шаги по параллельной «разборке» с общим врагом англосаксов – саддамовским Ираком.

Взаимодействие разведслужб США и Великобритании на пути к вторжению в Ирак заслуживает отдельного повествования. Остановимся лишь на некоторых принципиальных моментах. За повод для начала военной акции была взята раздражающая всех «игра» иракского диктатора Саддама Хусейна вокруг его попыток создать оружие массового поражения. Именно британцы впервые, основываясь на информации своей разведки, в сентябре 2002 года опубликовали доклад о попытках иракцев приобрести в Нигере материалы, необходимые для создания ОМП.

Американцы словно ждали этого, чтобы тут же начать «расследование». Но они явно переусердствовали. Началась элементарная гонка в соперничестве уже спецслужб США за представление первыми убедительных доказательств наличия у Саддама Хусейна ОМП. Военная разведка и ЦРУ, основываясь каждая на своих, порой весьма сомнительных источниках, доказывали реальность фактов разработки Багдадом такого оружия. Британская же разведка, формально инициировавшая данную кампанию, невольно оказалась между жерновами двух мощнейших конкурирующих между собой разведведомств. Но дело было сделано.

Премьер Великобритании Тони Блэр, похоже, сам себя убедивший в правдивости фактов, приводимых разведслужбами, всецело завяз в начатых американцами военных приготовлениях, которые и привели к совместному вторжению в Ирак весной 2003 года. Признаков оружия массового поражения так и не нашли. Попытки выявить причину и первоисточники дезинформации, начатые было через несколько лет после тотального погружения в постконфликтное урегулирование, уже мало кого волновали.

И все же «особый» характер отношений между США и Великобританией в области разведки многие аналитики по обе стороны океана не склонны описывать только в розовых тонах. Некоторые из них, взяв за основу разность «весовых категорий» на международной арене обеих стран, вполне резонно подчеркивают и неравноценность в обмене разведывательной информацией. Так, например, тот же Джон Дамбрелл в одном из своих исследований англо-американских отношений приводит выдержку из доклада Госдепа США за 1968 год, где однозначно отмечается, что «в области разведки… Британия получает больше, чем дает, но и то, что дает, является посредственным».

Вообще, порой представители британской разведки чувствовали себя ущемленными и даже униженными отношением к ним американских коллег как к «младшему брату». Даже в период наибольшего расцвета американо-британских отношений в эру Рейгана–Тэтчер, отмечает один из бывших в свое время руководителей разведки Великобритании Мартин Морланд, «хотя и подразумевалось, что «все пополам», но даже и тогда американцы кое-что придерживали». При этом приводится эпизод, когда глава ЦРУ в конце 70-х годов прошлого века Стэнфилд Тернер с неуместной в данном случае прямотой отказал британцам в предоставлении им интересующей спутниковой информации.

Такое «недоверие» американцев к своим британским коллегам по разведке, считает Дамбрелл, уходит корнями к первым годам холодной войны, когда спецслужбы Альбиона были сильно скомпрометированы «кембриджскими шпионами» и другими случаями проникновения Советов в руководящие органы разведки Великобритании. В последующем успехи британцев, связанные с вербовкой полковника ГРУ Олега Пеньковского в начале 1960-х годов (на самом деле «инициативщика»!), а затем и перебежчика Олега Лялина из ПГУ (КГБ), в определенной степени компенсировали предыдущие провалы, хотя, видимо, не до конца. Но и для злорадства британцев было достаточно поводов, если вспомнить, например, о так называемом «деле Эймса», то есть о завербованного офицерами КГБ высокопоставленного сотрудника ЦРУ.

У британцев, впрочем, также были вполне резонные поводы не до конца доверять своим заокеанским коллегам. Так, например, «чрезмерная», по мнению официального Лондона, увлеченность президента США Билла Клинтона и его окружения игрой в посредника в деле урегулирования ситуации в Северной Ирландии в 90-е годы прошлого века вынудила британцев «придерживать чувствительную развединформацию» и не делиться ею с американскими коллегами.

Однако в целом данные «недоразумения», как их называют апологеты «особых отношений» двух англосаксонских держав, лишь ограниченно воздействуют на суть разведывательной кооперации США и Великобритании. Более того, как видно из начала повествования, Вашингтон и Лондон постоянно изыскивают возможности для доведения данного сотрудничества до совершенства. В этом плане заслуживает внимания развернувшаяся в Британии дискуссия после прихода к власти в 2010 году консерваторов относительно улучшения разведпотенциала страны и его более плотного сопряжения с заокеанским.

Так, один из ведущих разработчиков программного документа Консервативной партии «Зеленой книги по вопросам национальной безопасности» Марк Филипс, аккумулируя различные точки зрения на сей счет, предлагает кардинальным образом извлечь уроки из событий последних десятилетий, включая афганскую и иракскую кампании, в направлении модернизации Национального аппарата разведки – аналога американского разведсообщества. По его мнению, наиболее рациональным является если и не полное копирование, то учет позитивных черт американского разведсообщества, естественно, с национальным британским колоритом.

Вызывает нарекания разобщенность структур, входящих в Национальный аппарат разведки и лишь формально управляемых Объединенным разведывательным комитетом, являющимся частью политически ангажированного секретариата кабинета министров. Предлагается вернуться к вопросу о создании должности, аналогичной должности директора Национальной разведки в США, введенной специальным законом в 2004 году. Предыдущая практика формирования должности координатора британской разведки в начале 2000-х годов якобы не оправдала себя, поскольку данному официальному лицу не хватало полномочий держать всю разведсистему страны жестко в одних руках. Да к тому же как важнейший аргумент в пользу копирования американской системы Марк Филипс приводит несоответствие уровня высших должностных лиц британской разведки (и в прошлом и в настоящем) уровню американского директора, с которым на равных должен иметь дело его британский коллега.

При всем при этом, подчеркивает Филипс, следуя примеру США и добиваясь определенной централизации в управлении всеми элементами национальной разведсистемы, не следует нивелировать десятилетиями складывавшиеся особенности работы, внутреннюю структуру и специфику каждой из спецслужб, входящих в Национальный аппарат разведки. Более того, оставаясь в качестве самостоятельного элемента общей системы, данные спецслужбы должны саморазвиваться, чтобы соответствовать жестким требованиям современности. В качестве позитивного примера приводится созданный в 2003 году на базе Службы безопасности (МИ5) Объединенный контртеррористический центр, сумевший за короткий срок органично и комплексно организовать как оперативную, так и аналитическую работу.

В то же время высказывается озабоченность в связи с тем, что постоянные урезания военных расходов и сокращения британских ВС, кстати, постоянно критикуемые из-за океана, с неизбежностью могут затронуть и такой важный элемент разведсистемы, как штаб военной разведки Министерства обороны.

Таким образом, есть все основания констатировать, что «особые отношения» в области разведки США и Великобритании – это уникальное явление не только в области кооперации работы спецслужб двух главных англосаксонских держав, но и в развитии международных отношений в целом.

Вместо заключения хотелось бы привести цитату из совместного исследования британских ученых Джеффри Ричелсона и Десмонда Болла, посвященного сотрудничеству США и Великобритании в области разведки: «Британо-американское разведывательное сообщество с более чем четвертью миллиона персонала и бюджетом в 16–18 миллиардов долларов являет собой одну из самых грандиозных бюрократий в мире. Она обладает не только огромной политической силой и влиянием, но также наглядно демонстрирует все возможности величайшей бюрократической организации, включая формирование и определение политических целей, которые совсем не обязательно могут соответствовать национальным интересам этих государств…» Как говорится, без комментариев. Лавров: из-за Крыма прольётся кровь

Сергей Леонидович Печуров - доктор военных наук, профессор.