Связанные одной трубой

Связанные одной трубой

Как африканские амбиции Парижа и Вашингтона сталкиваются на Юге и Севере Судана

В июле Республика Южный Судан стала 193-й страной мира и 54-м государством на африканском континенте. Однако, несмотря на пока царящее ликование и внешнее миролюбие между обеими частями Судана, будущее представляется отнюдь не безоблачным. Экономические интересы стран Запада (в первую очередь, Франции и США) объективно работают на дальнейшую эскалацию напряжения между Севером и Югом Судана.

Вынужденное единство

Впрочем, вначале об аргументах в пользу мирного сосуществования обоих Суданов.

Если не произойдет чего-то экстраординарного (ситуация ведь в регионе Большого Ближнего Востока развивается стремительными темпами), очевидно, что в ближайшем будущем имеются основания прогнозировать более-менее мирный сценарий развития ситуации между Северным и Южным Суданом.

В пользу этого играют, как минимум, два основных обстоятельства.

В первую очередь, обоюдная зависимость от «нефтяных» долларов, которые составляют основу жизнедеятельности как Севера, так и Юга Судана (95% и 98% денежных поступлений в бюджет соответственно).

Более того, монополия, на данный момент, официального Хартума на транспортировку южносуданской нефти является, в сущности, ключевым фактором в том, чтобы не допустить новой гражданской войны между двумя частями некогда единого государства.

Ко всему прочему, это еще и сдерживающий фактор для руководства Южного Судана относительно начала невыгодных Северному Судану широкомасштабных ирригационных и гидротехнических проектов на Ниле. А к таким проектам, следует отметить, Джубу (столицу нового государства) активно подталкивают ее южные соседи, в первую очередь, Уганда и Кения. Особенно после того, как в мае прошлого года в Энтебе было подписано новое соглашение между Эфиопией, Танзанией, Руандой, Угандой и Кенией относительно использования водных ресурсов Нила.

Вторая причина „вынужденного единства” Севера и Юга Судана кроется в социально-экономическом положении в стране. В этой связи, следует отметить, что до второй половины 2008 года экономика Судана быстро росла (увеличение внутреннего валового продукта более чем на 10% в 2006 и 2007 годах) благодаря увеличению добычи нефти (при высоких ценах на нефть в мире) и крупным иностранным инвестициям.

Однако, после мирового финансового кризиса и особенно на протяжении последних шести месяцев в суданской экономике возникли существенные проблемы. Связаны эти проблемы, в первую очередь, с резкой „утечкой” капиталов из суданской экономики за границу.

В связи с этим, война между Северным и Южным Суданом, даже несмотря на, пожалуй, наиболее острую проблему принадлежности богатого нефтью района Абией, становится все более маловероятной. И причина этому вполне банальна: элементарный недостаток денег для ее ведения.

Однако, из истории мы хорошо знаем, что любые логические расчеты начинают давать сбои, когда в ход начинают идти непомерные амбиции „сильных мира сего”.

Американский „вальс с Баширом”

Как же обе части Судана пытаются решить свои экономические проблемы?

Главной стратегией официального Хартума в сложившейся ситуации является налаживание отношений с США с целью снятия экономических санкций с государства, исключением его со списка «спонсоров терроризма» с дальнейшим доступом к международной финансовой системе и, соответственно, приходом новых и возвращением старых инвесторов.

Взамен официальный Хартум, очевидно, пообещает Вашингтону „расширенне сотрудничества в борьбе с исламистским радикализмом и терроризмом”. Тем более, он уже аккуратно „припугнул” Запад введением в своей стране законов шариата и принятием исламской конституции (опираясь на идеологию Хасана ат-Тураби).

И поскольку, для „англосаксонской” геополитики Судан всегда представлял собой „ключ” к ближневосточному региону, судя по всему, данная стратегия возымела действие.

Фактически сразу же после оглашения результатов январского референдума американское правительство начало процесс исключения Судана из своего списка стран-спонсоров терроризма. Об этом сообщила госсекретарь США Хиллари Клинтон (в настоящее время в этот “черный список”, составляемый внешнеполитическим ведомством Соединенных Штатов, входят четыре государства: Иран, Куба, Сирия и Судан).

Как отметила глава американской дипломатии, в Вашингтоне считают „успешным” плебисцит, проведенный в период с 9 по 15 января. Организация референдума была, с точки зрения администрации Обамы, „ключевой вехой” в выполнении всеобъемлющего соглашения о мирном урегулировании в Судане, заключенного в 2005 году центральными властями в Хартуме и главной ныне политической силой южан – Народно-освободительной армией Судана.

Глава внешнеполитического ведомства США также заверила, что Вашингтон окажет поддержку лидерам южан, „начинающим огромную работу, связанную с подготовкой к провозглашению независимости в июле и формированием двух жизнеспособных государств, сосуществующих в мире”. Южный Судан должен инициировать процесс создания представительного правительства, сделать шаги, призванные улучшить качество госуправления и оказания необходимых услуг населению, выработать рассчитанные на долгосрочную перспективу договоренности в сфере безопасности и экономики с Севером, констатировала Х. Клинтон.

Судя по всему, американцы уже уверовали, что они полностью получили монополию на „оперирование” суданской проблематикой. Однако, в Джубе, похоже, думают иначе.

И не только в Джубе. Судя по всему, на берегах Сены также решили ввязаться в борьбу за суданские энергоносители.

Аппетиты Саркози

В отличие от Хартума, главной стратегией Джубы на нынешнем этапе является интенсивный поиск путей диверсификации транспортировки нефти. И в этой связи очень кстати для южан пришлись африканские амбиции французского лидера Николя Саркози.

Стоит особо отметить, что после вступления на свой пост, нынешний президент Франции не раз заявлял о своей решимости перейти на качественно новые отношения с африканскими государствами. И все это подкрепляется практикой. В последние годы мы стали свидетелями активной африканской Realpolitik от Саркози, выраженной в поддержке диктаторских режимов в обмен на различные экономические преференции.

В частности, в 2009 году Париж поддержал передачу власти в Габоне Али Бонго, сыну скончавшегося президента Омара Бонго, давнего „друга и союзника” Франции. «Выборы» в Габоне были далеки от демократических стандартов, но интересы нефтяной компании «Тоталь» оказались важнее так широко декларированных, в том числе и Парижем, „ценностей”.

Кроме того, в 2008 году Франция оказала военно-техническую поддержку правящему режиму Чада, которому угрожали местные повстанцы. Тогда был отправлен в отставку французский госсекретарь по делам сотрудничества Жан-Мари Бокель (поговаривали в то время, что президент Николя Саркози сделал это именно по требованию президента Габона Омара Бонго).

В контексте новой африканской „реальной” политики Франции важно также отметить, что во время прошлогоднего саммита Африка-Франция в Ницце французы уделили особое внимание ведущим странам именно англоязычной Африки.

И Южный Судан, учитывая его углеводородные запасы, начинает занимать в африканском векторе французской внешней политике одну из ведущих ролей.

Главной геостратегической „боевой единицей” Франции на африканском континенте является компания „Тоталь”. На сегодняшний день, эта французская компания является ключевым „оператором” южносуданской нефти и уже заявила о намерении в ближайшее время в три раза увеличить нынешний объем добычи нефти в Южном Судане, а также „самыми быстрыми темпами” построить альтернативный „северосуданскому” нефтопровод через территорию Кении к Индийскому океану (нефтеперерабатывающий завод в Кении планирует строить Китай, стоимость проекта – около 1,5 млрд. долл. США).

Таким образом, на данный момент, экономические интересы Франции объективно работают на дальнейшее обострение отношений между Северным и Южным Суданом и не совпадают с интересами США, которые фактически лоббируют создание конфедеративного государства на территории Судана.

Стоит также учитывать то обстоятельство, что в последнее время наблюдалось обострение отношений между Парижем и Вашингтоном еще и в связи с практически диаметрально противоположными взглядами на проблему достижения мира в мятежной суданской провинции Дарфур, где на протяжении последних десятилетий идет война, как принято упрощенно считать, между кочевым (арабским) и оседлым (автохтонным африканским) населением.

Поэтому в дальнейшей перспективе разногласия в американо-французских интересах в Судане с потенциальным втягиванием в данную коллизию главных заинтересованных в суданской проблематике государств (это, в первую ожередь, Китай, Саудовская Аравия, а также Иран) могут стать весьма существенным фактором риска в плане развития ситуации в стране по „оптимистическому” сценарию.

Однако, когда Судан самостоятельно решал свою судьбу? Тем более сейчас, когда здесь обнаружены огромные месторождения углеводородов, за которые, судя по всему, борьба „по-взрослому” только начинается.