Новая дилемма ЕС: «поглощающая способность» vs национализм. Сергей Филатов

"Ну, за Европу!" - министр иностранных дел Германии Анналена Бербок.

 

 

 

Англичане устроили для Евросоюза весьма критичный, но вполне себе адекватный разбор полетов. Если бы подобные мысли излагал автор из Москвы, то вся Европа поднялась бы на дыбы «против кремлевской пропаганды», мсье Боррель изверг бы очередную порцию русофобских тезисов, а мадам Бербок в своей обычной манере путать связь событий объяснила бы, что русские не разбираются в «зеленой экономике». Однако, против англичан им и сказать нечего – прочитали и помолчали. А, ведь, два британских издания «Financial Times» и «UnHerd» прошлись по целому ряду «болевых точек» в жизни ЕС. Причем, этот несколько высокомерный тон, взятый британцами, хорошо объясним – на острове всегда считали и считают, что все страны и народы, находящиеся к Востоку от Ла Манша – это второй и третий сорт в мировой политике, и они англичанам не ровня.

Вы не удивлены, почему на русском языке арабский мир обобщенно назван Ближний Восток, по-английски этот регион именует Middle East, то бишь, Средний Восток? У французов, кстати, так же, как у нас – Ближний Восток, Proche Orient. В чем причина такого разнобоя? А она в том, что ближний, ближайший Восток для англичан – Вы будете смеяться – это континентальная Европа! Потому у них арабский Восток и именуется «middle». А для островитян, повторим, все, кто живут к Востоку от Лондона – это «унтерменши».

И вот с этой логикой остров существует веками, передав свои нравы и на континент, ведь такую же психологию – намеренно либо случайно – исповедуют практически по всей Европе. Там для любой страны ЕС все, что к Востоку от неё (Восточная Европа и Россия) – это низший сорт, а все, что к Западу (США, Британия, Франция, Германия, Бенилюкс) – это предмет для восхищения, зависти и подражания. И западенцы, стремящиеся в «эуропу», также свысока поглядывают на жителей Донбасса, не считая их за людей, но готовы кланяться и мыть сортиры у представителей Запада, включая потомков помыкавших украинцами польских магнатов.

Эта ситуация хорошо иллюстрирует британские нравы и многое объясняет во взаимоотношениях островитян с ЕС. Британия после Brexit’a уже не стесняется называть своими именами происходящие в Евросоюзе процессы. Давняя нелюбовь к континентальной Европе и отвалившиеся моральные обязательства перед «общеевропейским единством», постулируемым в ЕС, позволяет теперь островитянам резать правду-матку.

Вот и послушаем, как в Лондоне оценивают перспективы присоединения Украины к Евросоюзу, да рассматривают наметившуюся трансформацию идеологии самого ЕС. Ещё раз подчеркнем: сказали бы это мы – поднялся бы в Брюсселе хай, а так прочитали там английский анализ ситуации и даже не возмутились. Значит, лондонские авторы попали в точку, и эта точка весьма болезненная. Тем и интересны эти публикации.

Вот первая из них на ресурсе «UnHerd» – «Ukraine has exposed the EU’s nationalism. The war has punctured its cosmopolitan myth» («Украина разоблачила национализм ЕС. Война разбила его космополитический миф»). Это очень масштабный анализ новых тенденций в европейском обществе. Читаем: «За последнее десятилетие усилилась тенденция рассматривать как внутреннюю, так и международную политику с точки зрения набора бинарных противоположностей: «демократия» и «авторитаризм», «либерализм» и «антилиберализм», «интернационализм» и «национализм» и так далее. Но ЕС занимает гораздо более сложное место среди бинарных опций, которые доминируют в политическом мышлении. Как показывает анализ его истории, он выступает за либерализм, а не за демократию, воспроизводя при этом некоторые черты национализма в более широком континентальном масштабе. Важно отметить, что война на Украине не только не ограничивает эти тенденции, но и усиливает их».

Перед нами неожиданная оценка политических симпатий в Европе, когда после десятилетий «толерантности» и «мультикультурализма», которые зиждились на кредитной экономике, способной удовлетворить любые желания европейской публики через предоставление дополнительных денег на всевозможные потребности. Теперь кризис у ворот, и выясняется, что неудовлетворенность происходящим разворачивает Европу в сторону национализма, который либеральное руководство Евросоюза всячески давит – что в Австрии, что в Польше, что в Венгрии, но он начинает прорастать в других местах.

«История европейского проекта более проблематична, чем предполагает представление о нем, как о символе демократии, - продолжает британское издание. – Немногие «проевропейцы» знают, что это ЕС начался как колониальный проект, и что можно было бы назвать его «первородным грехом» (sic!). Первая фаза европейской интеграции в 1950-е годы отчасти предназначалась для консолидации бельгийских и французских колоний в Центральной и Западной Африке, которые нуждались во вливании западногерманского капитала. С другой стороны, многие в Западной Германии увидели в этом шанс вернуться в колониальную игру, из которой они были исключены после окончания Первой мировой войны. Однако с 60-х годов, когда Бельгия и Франция потеряли свои оставшиеся колонии в Африке, шесть стран, создавших Европейское объединение угля и стали (прообраз Евросоюза – С.Ф.), обратились вовнутрь своей территории и забыли о колониальном происхождении созданной ими структуры».

Если экстраполировать британскую логику в направлении европейской интеграции, то выходит, что эти шесть стран избрали для нового колониального проекта своих соседей по полуострову Евразии?! Тогда становится ясно, почему англичане так долго не хотели вступать в ЕС, и с таким чувством удовлетворения, в конце концов, покинули его ряды – теперь Его Величество король Британии не должен исполнять указы какого-то там непонятного и никем не избранного чиновного аппарата Брюсселя.

Ведь, «ЕС, каким он стал после Маастрихтского договора 1992 г., все больше рассматривал себя как средство, с помощью которого авторитарные государства могут осуществить переход к демократии. Это считалось решающим для демократических преобразований в Италии и Западной Германии на ранней стадии европейской интеграции, а затем снова с Грецией, Испанией и Португалией, которые присоединились к ней в 1980-х годах. На самом деле ЕС фактически ограничивал народный суверенитет в своих государствах-членах». Это же была скрытая колонизация Европы по лекалам 6-ки – всех подгоняли под некую «демократическую повестку» в обязательно-принудительном порядке. Выродилось все в ЛГБТ+ и «зеленую экономику» вместо нормальной энергетики и в прочие «либеральные новеллы»...

Поэтому Польша и Венгрия сопротивляются, как могут. А для британского Королевства ограничение его суверенитета – просто нонсенс.

Но другие страны с песнями пошли в эту зависимость. И пока с финансами в Евросоюзе было все нормально, никто особо и не ворчал, а уж младоевропейцы были в восторге от немалых дотаций, которые стали получать с первых дней вступления в ЕС из общего бюджета. Впрочем, они с, другой стороны, открыли свои рынки для упомянутой выше 6-ки «отцов-основателей», и были вынуждены закрыть навсегда те производства, которые кормили их прежде, но были конкурентами заводов и фабрик, имеющихся у 6-ки. Более того, в обмен на дотации младоевропейцы оказались зажаты в жестких рамках ЕСовских норм – Эстонию, например, разок крупно оштрафовали на миллионы евро за превышение разрешенных для неё объемов производства молока.

Зато всем евросчатливцам казалось, что они попали в демократический рай. Британцы пишут: «Революции 1989 года в странах Варшавского договора рассматривались, прежде всего, как революции демократические. Но, они также были националистическими революциями, направленными на создание этнически однородных национальных государств. Вступление в ЕС означало немедленное ограничение национального и народного суверенитета этих стран». Всех заставили ходить «единым строем». И далее – очень важное замечание: «Многие представляли, что европейская интеграция преодолеет не только национальный суверенитет, но и суверенитет в целом, поскольку ЕС стал своего рода планом глобального управления». На Европе отрабатывался алгоритм управления разнородными, но соседствующими государствами и народами, что, естественно, понравилось далеко не всем: «В среднесрочной перспективе это вызвало негативную реакцию на политику ЕС, последствия которой мы сейчас наблюдаем в Венгрии и Польше».

Тем не менее, европейская идея оказалась в своем базисе больше, чем собственно территориальное единство и демократические прелести. Британцы отмечают: «Общеевропейское движение — источник вдохновения для послевоенного «европейского проекта» — призвало европейцев объединиться, чтобы стать «третьей силой» в международной политике и сохранить свое положение независимой силы в мире. Центральным элементом в этом проекте была идея Африки, как «плантации» Европы… «Проевропейцы» вообразили, что смогут объединиться и стать «третьим полюсом в международной политике», наряду с США и Китаем, заменившим Советский Союз, как «второй полюс». Это послужило фоном для лихорадочных дискуссий между аналитическими центрами внешней политики по поводу таких концепций, как «европейский суверенитет» и «стратегическая автономия».

Таким образом, из платформы по тестированию «глобального управления» Европа – чуть начались проблемы – начала быстренько вспоминать про суверенитет, хотя и в масштабе самого ЕС: «Например, если раньше они воображали, что удаление границ внутри ЕС было первым шагом к миру без границ, то теперь они пришли к выводу, что для этого на самом деле необходима жесткая внешняя граница». Да уж – «третий полюс» должен иметь свои рамки, которые видны со всех углом мира…

«Наиболее характерной чертой реакции Европы на войну на Украине является то, как «проевропейцы» внезапно подхватили националистическое движение! Традиционно «проевропейцы» не различали этнокультурные и гражданские версии национализма, а видели в любом национализме опасную силу. “Национализм — это война”, — сказал президент Франсуа Миттеран в своем последнем выступлении перед Европейским парламентом». Так завершает свой материал английский ресурс «UnHerd», явно подводя читателя к мысли о том, что в Евросоюзе происходит переоценка ценностей, которая может сильно отразиться на характере взаимоотношений внутри этой структуры, из которой Великобритания вовремя соскочила через Brexit. Что само по себе ставит под вопрос «общеевропейское единство», как чаемую цель проекта ЕС.

И к этой публикации с анализом начинающихся перемен хорошо ложится статья из «Financial Times» «The ‘monumental consequences’ of Ukraine joining the EU» («Монументальные последствия» вступления Украины в ЕС»). В период, когда сами основы Евросоюза оказываются под давлением и, что хуже, – под сомнением, у ЕС возникла проблема с членством Украины. И решать сей вопрос в Брюсселе придется самим, без «старших товарищей» из вашингтонского обкома.

Те принимать в НАТО киевский режим категорически не желают, о чем сказал недавно помощник Байдена по национальной безопасности Джейк Салливан: «Мы будем работать с Украиной на пути в НАТО. Но сегодня мы не готовы пригласить Украину». Зато перспектива попасть в ряды Евросоюза оценивается для Украины выше, чем для Турции, ожидающей с середины 1960-х годов допуска в «предбаннике» ЕС. И этот сюжет ставит евроинтеграторов в ещё более сложное положение. Подробности разбирает лондонская газета:

«Дело не только в том, что Украина находится в состоянии вооруженного конфликта, но и в том, что она стала бы пятым по численности населения и самым бедным членом ЕС, что очевидно скажется на распределении бюджетов. Тем не менее, именно заявка Киева, а не какая-либо другая, подняла глубокие вопросы о будущем всего европейского проекта. “Осознав это, мы срочно должны решить, как будем действовать, и каковы будут монументальные последствия для нашего союза с точки зрения финансов и принятия решений”, сказал FT один знакомый с ситуацией чиновник ЕС.

В Брюсселе и остальных столицах Евросоюза ответственные лица не уверены ни в том, сможет ли Украина осуществить длинный список реформ, необходимых для принятия в состав ЕС, ни в способности блока подстроиться под вхождение Украины и других кандидатов. В Брюсселе идет дискуссия о “поглощательной способности” ЕС».

А вот это – нечто новое! «Поглощающая способность» Евросоюза сформулирована, как артефакт, и сразу же поставлена под вопрос. «Боливар не выдержит?..» Может и не выдержит при совершенно не духоподъемных процессах, разворачивающихся в Европе.

В другой своей публикации «Financial Times» провела анализ потерь европейских компаний в результате разрыва отношений с Россией: «С 2022 года европейские компании понесли не менее 100 млрд евро прямых убытков от своей деятельности в России. Обзор годовых отчетов 600 европейских групп и финансовых отчетов за 2023 год показывает, что 176 компаний зафиксировали обесценение активов в результате продажи, закрытия или сокращения российского бизнеса».

11 пакетов санкций против Москвы – сами, всё сами – сломали тот грандиозный проект, о котором было сказано чуть выше: «ЕС стал своего рода планом глобального управления». Вдруг оказалось, что проект без экономической базы – просто пустое прожектерство. И тут уж не о несчастном Боливаре речь идет, а о торможении, если не о крушении, намерений глобалистов. Даже в Брюсселе поняли, что Евросоюз не резиновый и уже далеко не столь платежеспособен, как в былые времена кредитного и эмиссионного счастья, чтобы тащить на себе «пятого по численности населения и самого бедного члена ЕС».

FT, как и любая английская пресса, с удовольствием подначивает континентальных соседей – слабаки, мол: «Решение обсудить “поглощательную способность” на октябрьском саммите Европейского политического сообщества в испанской Гранаде, отражает признание того, что держать эту тему в секрете больше нельзя. “Речь идет о выявлении проблем, которые нам необходимо решить до присоединения новых стран, — говорит один дипломат. — Мы должны продумать, в чем они состоят, и как нам обеспечить функционирование союза?”»

И что же это за проблемы? FT разъясняет: «Проблема “поглощательной способности” сводится к двум ключевым моментам. Во-первых, как ЕС будет реформировать бюджет после вступления новых членов, которые, вероятно, станут чистыми бенефициарами его средств (т.е. нахлебниками – С.Ф.)? Во-вторых, какие организационные реформы понадобятся для обеспечения принятия общих решений, если в состав ЕС будут входить не 27, а уже 35 стран? Неспособность пересмотреть систему управления (там обсуждается вопрос об отмене консенсусного голосования по ряду тем – С.Ф.) может подорвать позиции блока, особенно в тех областях политики, где важно единодушие».

Выходит, Киеву сначала пообещали членство в ЕС, а теперь начали складывать дебит с кредитом и приходят к выводу: «Тяжелейшим бременем членство Украины ляжет на финансы Евросоюза. Двумя крупнейшими областями бюджета ЕС являются Единая сельскохозяйственная политика (Common Agricultural Policy, CAP) и региональные расходы, на которые приходится по 370 миллиардов евро, или в совокупности около 62% бюджета ЕС. Принятие Украины, чьи сельхозугодья превышают размеры Италии, а в агросекторе занято 14% населения, в корне изменит существующее положение. Украина станет крупнейшим получателем финансирования по линии CAP. В результате либо фермерам других стран придется довольствоваться гораздо более незначительными выплатами, либо ЕС придется пойти на значительное наращивание сельскохозяйственного бюджета. Что касается регионального финансирования, то у большинства нынешних кандидатов, включая Украину, ВВП на душу населения ниже болгарского, а ведь Болгария имеет самый низкий доход среди стран ЕС», констатирует лондонская газета, комментируя европейские сомнения относительно того, потянет ли ЕС такую ношу? Здесь политическое решение может отступить перед экономикой и финансовыми возможностями.

Однако, показателен и другой момент – в Евросоюзе размышляют об Украине так, будто там все тишь да гладь. Они либо слепые, раз не видят ни военных действий, ни того, что там с экономикой происходит, что на киевской власти висят неподъемные долги, либо евродеятели настолько наивны и их оценка ситуации столь неадекватна, что всю эту реальность они просто игнорируют, как несуществующую в их головах. Впрочем, для тех, кто наблюдет за политикой Борреля или Бербок, такое неудивительно.

В любом случае от политических лозунгов и широковещательных обещаний до конкретных, основанных на финансовых расходах решений – дистанция огромная. Европейские улыбки ничего не стоят, а вот принятие Украины в ряды ЕС будет стоить очень дорого. И зачем только обещали? Вон – в НАТО более откровенные и честные люди: сказали «нет», и вопрос закрыт. А тут, как взялись за калькуляторы, так и ударили по тормозам… У них, понимаешь, поглощательная способность теперь сдулась.

 

 

 

 

И это ещё не все! Насмотревшись на строптивость киевлян, пишет FT, «некоторые брюссельские чиновники утверждают, что еще более серьезная проблема, чем деньги, заключается в том, как ЕС обеспечит своё дальнейшее функционирование. В расширенном составе, после принятия новых членов, настаивать на единогласном голосовании по внешней или налоговой политике станет сложнее, ведь каждое государство может воспользоваться правом вето и заблокировать любое предложение, которое придется ему не по нраву, — это часто практикует Венгрия». А, уж, как может вести себя Киев, еврокомиссары, кажется, уже прикинули.

Кроме того, указывает FT, «идея коренной реформы процесса принятия решений в ЕС поднимает вопрос о том, потребуется ли под прием новых членов менять основополагающие документы. Но в большинстве столиц дипломаты не ощущают особой поддержки реформирования договора о Евросоюзе, учитывая, что это чревато открытием ящика Пандоры с дополнительными требованиями». Как же это перекликается с тезисом, который процитирован выше – в Евросоюзе «необходима жесткая внешняя граница». И тут уж не до расширения с 27 до 35 членов.

Британские авторы вскрыли малозаметные проблемы Евросоюза, и это очень интересно. Благость, клубившаяся годами вокруг общеевропейского счастья, начинает таять на глазах. При этом выясняется, что это евросчастье рассчитано не на всех, и целых восемь стран-кандидатов имеют все шансы повторить путь Турции в ЕС, начавшийся в далеких 60-х.

А фраза о том, что реформа Евросоюза сравнима с открытием «ящика Пандоры» тянет на откровение высшего уровня – в ЕС даже бояться поднимать вопрос о каких-то серьезных переменах. Форма застыла, но может быть подвергнута коррозии, о которой пишут англичане. Такое впечатление, что в Лондоне несказанно рады, как успели «соскочить с “Титаника”».

Ну, прямо, как в старой шутке: «Европа есть, а счастья нету…»