Ростислав Ищенко. «Социальный» рейтинг и разрушение социума

В Китае после длительного тестирования решили официально узаконить в масштабах всей страны систему социального рейтинга

Суть проста: для начала вы получаете стартовые 1000 баллов рейтинга (категория А+). Если затем ваш рейтинг поднимается выше 1050 балов, то вы попадаете в высшую категорию ААА. Если рейтинг начинает опускаться, вы последовательно перемещаетесь в категории B, C и D. Тот, кто опустился в категорию С, может быть уволен из государственных или муниципальных структур. Тот же, кому не повезло попасть в категорию D, вообще практически не имеет шансов найти нормальную работу, и хорошо, если найдёт хоть какую-то, поскольку люди опасаются с такими даже общаться, боясь, что за это может быть понижен их собственный рейтинг.

Баллы начисляются за: благотворительность, заботу о пожилых членах семьи, хорошие отношения с соседями, помощь бедным, сдачу донорской крови, поддержку правительства в социальных сетях, наличие хорошей финансовой истории, совершение героического поступка.

Баллы снимаются за: нарушение правил дорожного движения, участие в протесте против властей, размещение антиправительственных материалов в социальных сетях, неудовлетворительную помощь родителям, распространение слухов и фейков в интернете, неискренние извинения за совершённые преступления, участие в деятельности сект и жульничество в онлайн-играх.

На первый взгляд предложена система воспитания идеального члена идеального общества. В России некоторые уже заявили, что наша страна нуждается в введении аналогичной системы, а на Украине даже декларировали намерение в ближайшем будущем аналогичную систему ввести.

Украина меня не удивляет. Там давно стремятся к полному и всеобъемлющему подавлению любой оппозиции. Рейтинговая система для этого идеально подходит. Выразил желание прекратить войну в Донбассе — выступил против правительства. Заявил, что Украина живёт в разы беднее России — распространял слухи в интернете. Недоволен насильственной украинизацией — враг народа. Для отлова и унижения идеологически чуждых, а также для запугивания основной массы граждан не станет препятствием даже отсутствие на Украине соответствующих технологических возможностей (в Китае рейтинг исчисляется 142 учреждениями, которые анализируют в общей сложности 160 000 различных параметров).

Что касается России, то если бы не жестокость и опасность эксперимента, я бы с удовольствием дал возможность борцам за «светлое будущее», уверенным в том, что человека «можно правильно воспитать», заставив его выбирать между конфетой и ГУЛАГом, пару-тройку лет побаловаться рейтинговой системой, чтобы убедились, что именно они попадут не в число «расстреливающих» (как им кажется), а в состав «расстреливаемых».

Но повторяю, что такой эксперимент был бы не только бесчеловечным (в конце концов позволить людям, утратившим человечность, бесчеловечно расправиться с самими собой — не так уж безнравственно), но и опасным для общества. Опаснее работы любых «иностранных агентов» и «5-й колонны». Последние бывают даже полезны. Выступая против адекватной власти, они сплачивают вокруг неё большую часть общества. Соответственно, самим фактом своего существования они стимулируют власть к адекватности. Не случайно российская власть оберегает оппозицию, которую могла бы уже давно без каких бы то ни было проблем ликвидировать, под ликование и бурные аплодисменты всего народа.

Во-первых, нетрудно предположить, что введение рейтинговой системы стимулирует коррупцию и мошенничество людей, эту систему обслуживающих. Даже в тех случаях, когда процесс абсолютно автоматизирован, человек имеет возможность вмешательства в него.

Во-вторых, и это куда важнее, система приведёт к фактическому формированию «рейтинговых сословий». Она искусственно создаёт группы людей, имеющих неравный доступ к социальным благам и к различным сферам деятельности. Пройдёт совсем немного времени, и мы увидим, что представители категории ААА контактируют в основном между собой и с категорией А+, категория В стремится минимизировать контакты с категорией С и приблизиться к категории А+. Категория же D и вовсе составляет своего рода касту «неприкасаемых».

При этом «идеальных граждан» из категорий ААА и А+ будет сравнительно немного. Не могут же все быть министрами, региональными руководителями и т.д. Точно так же не могут быть большинству доступны элитные блага. Они не потому элитные, что особо вкусные, красивые или прочные, а потому, что их мало. Категория В будет формировать своего рода наследственный средний класс, занимающий средние должности в системе государственного управления и комплектующий силовой блок. Категория С — обслуживающий персонал и менее квалифицированные работы (в основном требующие физических усилий). Категория D — грязные, непрестижные, низкооплачиваемые работы, своего рода внутренние гастарбайтеры.

Переход из категории в категорию очень быстро окажется максимально затруднён, а затем и практически закроется. Теоретически запрет на смену категории вводить не надо. Возможно, у единиц даже получится. Относительно мобильной в плане движения как вниз, так и вверх может оказаться категория В. Остальные же окажутся неспособны изменить судьбу, уже исходя их закреплённого за ними уровня жизни. Аналогичным образом им будет тяжело изменить судьбу своих детей, так как дети с момента рождения окажутся под давлением возможностей (или их отсутствия), связанных с категорией родителей.

После первых лет, возможно, пары десятилетий достаточно активного движения между категориями они сформируются, и дальнейший переход станет всё большей редкостью. Рейтинги и баллы закрепят сословную систему куда надёжнее, чем закрепляли её средневековые законы и обычаи.

Фактически система обеспечит монопольное положение действующей элите. Но хорошо ей (элите) от этого не будет. Нетрудно заметить, что система поощряет абсолютную лояльность и следование традициям. Однако многие великие учёные, полководцы, государственные деятели, организаторы бизнеса, конструкторы и т.д. были лично неуживчивыми людьми, не ладившими с современным им обществом и зачастую критически относящимися к современной им политической системе. При этом их критика способствовала мягкому эволюционированию системы, в конечном итоге придавая ей дополнительную прочность.

Таким образом, в-третьих, система социального рейтинга будет способствовать созданию конформистского общества, опасающегося любого отклонения от усреднённой нормы. Будет запущен отрицательный отбор, выбраковывающий всё оригинальное (независимо от его пользы или вреда), который в конечном итоге приведёт к вырождению как элиты, так и общества.

Если такая система не будет взорвана бунтом низших (С и D) категорий, составляющих большую часть населения и не имеющих никаких перспектив, то она будет разрушена внешними силами, поскольку быстро утратит международную конкурентоспособность, будучи ориентированной на абсолютную энтропию. По своим последствиям она будет аналогична политике закрытости, проводившейся в XVII-XIX веках императорскими Китаем и Японией. Если данная политика привела эти государства к глубочайшей политической и экономической отсталости за три века и едва не стоила им независимости, то система социального рейтинга способна добиться аналогичных результатов в куда более короткие сроки.

В Китае, с его глубоко въевшимся конфуцианством пополам с легизмом, с почитанием старших, коллективной дисциплиной и традицией полного подчинения власти, которая «всегда права», пока не утратит «небесный мандат», описанные выше процессы будут менее заметны, и их негативные стороны могут проявиться несколько позже. Однако с учётом того, что мы живём в очень динамичном и быстро меняющемся мире, даже в случае Китая речь не идёт о столетиях до кризиса — максимум о нескольких десятилетиях.

В принципе же необходимо помнить, что политика, как война, как любая игра с ненулевой суммой и непросчитываемым количеством вариантов, является чем-то средним между наукой и искусством. В ней всегда надо делать серьёзный допуск на неизвестные факторы. Поэтому политическая система является тем более эффективной, чем гибче и оперативнее она может реагировать на внезапно, непредвиденным образом меняющуюся ситуацию. Жёсткие системы, основанные на своде не подлежащих замене правил, всегда проигрывают конкуренцию.

Поэтому пусть Китай пробует. Он уже совершил под руководством коммунистической партии переход от социализма к капитализму, сейчас может стать первой страной, которую коммунистическая партия вернёт в феодализм. Во всяком случае, свою роль как наш союзник против США он сыграть успеет (Вашингтону самому не так долго осталось).

Ростислав Ищенко