Foreign Policy (США): почему Белоруссия — это не Украина

Кадры хроники, на которых видно, как протестующие возводят баррикады, одновременно отбиваясь от нападения со стороны хорошо вооруженных бойцов из отряда милиции особого назначения, вызывают в памяти восстание, произошедшее в стране, отделяющей Россию от Европейского Союза — речь идет о революции на Украине в 2014 году, которая зародилась на площади Независимости в Киеве, и именно это восстание позволило изгнать клептократического президента страны и начать новую, хотя и сложную, эру в истории Украины.

Похожесть ситуаций, разумеется, не ускользнула от внимания Александра Лукашенко, авторитарного белорусского лидера, который в шестой раз участвовал в состоявшихся в воскресенье президентских выборах, и которые почти все страны мира назвали фарсом. «Как я и предупреждал, никакого Майдана не будет, как бы этого кому-то не хотелось», — сказал он в понедельник как раз в тот момент, когда акции протеста стали набирать обороты.

Однако, несмотря на похожие и ужасные видеокадры, различие между этими двумя восстаниями намного перевешивают сходство, хотя обе эти страны являются соседями и бывшими советскими республиками. Эти различия значительно осложняют возможность смотреть на Украину как на потенциальную дорожную карту относительно того, как могут разворачиваться события в Белоруссии.

Для тех, кто не особенно в курсе, следует сказать, что Белоруссия намного более авторитарное государство, чем Украина была или есть.

За четверть века своего правления Лукашенко создал репрессивную машину, которая намного больше, намного эффективнее и намного отвратительнее, чем любая структура в постсоветской Украине, и поэтому те риски, с которыми сталкиваются протестующие в Минске, намного серьезнее, чем они были шесть лет назад на Украине.

За три дня после президентских выборов, которые были названы несвободными и нечестными госсекретарем США Майком Помпео и министром иностранных дел Евросоюза Жозепом Борреллем, 6 тысяч человек были арестованы, 250 получили ранения, и, кроме того, поступили сообщения о двух погибших в результате жестоких действий сотрудников правоохранительных органов. Хотя во время украинской революции погибли около 100 человек (если не считать более 13 тысяч человек, погибших в ходе вооруженного конфликта низкой интенсивности в восточной части страны), первые жертвы на Украине появились только в тот момент, когда протестующие находились на улицах уже в течение двух месяцев. Лукашенко не стал ждать и двух ночей.

Это говорит о том, насколько решительно настроены власти Белоруссии, они готовы нанести удар, пока еще возникающие протесты не набрали обороты, — а также свидетельствует о смелости протестующих, против которых применяются дубинки, резиновые пули, слезоточивый газ и свето-шумовые гранаты. В среду представители полиции в Белоруссии подтвердили, что они использовали боевые патроны против протестующих в городе Бресте, и в результате один человек погиб.

«Я не ожидал такого сопротивления от белорусов, они удивительны, просто удивительны. Они выходят на улицы, зная, что рискуют при этом своей жизнью, и это просто прекрасно», — сказал Андрей Санников, который был соперником Александра Лукашенко на президентских выборах в 2010 году и затем был посажен в тюрьму за организацию антиправительственных протестов после мошеннического голосования. «Мы наблюдаем за этим с гордостью и со слезами на глазах», — добавил он.

В среду протестующие собрались перед следственным изолятором в Минске, и там они слышали крики заключенных, которых избивали внутри этого здания. «Держитесь!» — скандировали протестующие. Об этом сообщило независимое российское интернет-издание «Медиазона».

 

В течение 26 лет нахождения у власти Лукашенко во многом воспроизвел основанную на грубой силе централизованную систему своих предшественников (сам Лукашенко в советское был руководителем колхоза, занимавшегося выращиванием свиней). Служба безопасности страны все еще имеет название советского времени КГБ, а ее подразделение «Альфа» было выведено на улицы Минска во время беспорядков.

 

Несмотря на риск, представители независимых масс-медиа и организаций гражданского общества работают в Белоруссии, однако они сталкиваются с жесткими действиями со стороны властей, с удушающей бюрократией, а также с угрозой необоснованных арестов. Оппозиционный кандидат Светлана Тихановская вынуждена была бежать из страны после голосования из-за откровенных угроз в отношении ее детей.

Кроме того, Украина, на самом деле, была в определенной мере демократической страной в тот момент, когда начались протесты на Майдане.

В 2014 году Украина была названа частично свободной экспертами организации Freedom House. Это была проблематичная, скатывающаяся назад демократия, коррупция в стране была повсеместной, увеличивалось количество случаев применения насилия в отношении журналистов, однако инакомыслие было возможно, а политика не была шоу с участием одного человека.

«В 2013 году (на Украине) существовало достаточно активное гражданское общество. А правительство проводило мягкую авторитарную политику, — сказал Джон Хербст (John Herbst), бывший посол Соединенных Штатов на Украине. — Белоруссия не имеет истории подобного рода гражданского сопротивления».

Решающим моментом было то, что выборы на Украине были, в целом, свободными и честными, тогда как в Белоруссии они такими не были никогда. Хотя в Парламенте страны было немало сторонников тогдашнего президента Виктора Януковича, существовала также активная оппозиция, которая очень быстро поддержала протесты. Даже недостатки украинской политики предоставляли больше пространства для маневра. Украинские олигархи, которые с давних пор играли чрезмерную и часто негативную роль в политической жизни страны, выступали, тем не менее, в роли альтернативного центра власти, пытаясь увеличить свое влияние. Состоятельные лидеры белорусского бизнеса имеют очень незначительное политическое влияние.

С другой стороны, независимая Украина была создана на уже существовавшей линии разлома. В Белоруссии такой линии нет.

Украинская революция обострила исторические и языковые различия, которые были усугублены российской дезинформацией и военной поддержкой, поскольку Кремль помог развязать войну на востоке Украины, направив туда солдат в военной форме без знаков отличия, а также танки и артиллерию. Западная Украина, которая раньше была частью Австро-Венгерской империи, обычно смотрела в сторону Запада — что проявилось в активной поддержке соглашения об ассоциации с Европейским союзом в этой части страны, то есть, того самого соглашения, из-за которого на начальной фазе вспыхнули протесты на Майдане и последовал жесткий ответ со стороны власти. В отличие от этого, восточная часть страны, которая не была поглощена Габсбургами, почти всегда оставалась русскоговорящей и ориентированной на Москву. После восстания в 2014 году Янукович была вынужден бежать в Россию, а пророссийские сепаратисты в Донецке и Луганске, в восточных регионах, провели референдум о независимости и продолжали формировать протогосударства, сильно зависящие от силовой и финансовой поддержки Москвы.

В отличие от этого, Белоруссия не имеет таких значительных разделительных линий в области языка, религии или этнической принадлежности, которые такие игроки как Россия могли бы использовать. «Белоруссия никогда не была расколота и никогда не была частью других государств», — сказал Артем Шрайбман, основатель расположенной в Минске политической консалтинговой компании Sense Analytics, за исключением периода после первой мировой войны, когда страна была поделена между Польшей и Советским Союзом. «До этого, в течение нескольких веков, белорусы всегда были единой нацией», — добавил он, и в результате образовалось довольно гомогенное население с продолжительной общей историей.

У протестов на Украине была четкая цель. А у белорусов сегодня есть только недовольство и возмущение. Украинские протесты имели ясную задачу — направить страну в сторону Европы, а в более широком смысле — на путь, ведущий в демократическому и процветающему будущему. Соглашение об ассоциации с Европейским союзом, из-за которого и возникли волнения, должно было сделать Украину, если и не членом ЕС, то его торговым партнером с правилами и нормами в западном стиле. В результате, очень быстро появились лидеры протестного движения.

Ключевое отличие Белоруссии состоит в том, что протесты там не имеют явного лидера, считает Шрайбман. «Это в больше степени протесты из-за недовольства, чем сознательная попытка свергнуть этот режим», — отметил он.

Имеющаяся в Белоруссии координация осуществляется, в основном, с помощью мессенджера Telegram — через популярные каналы рассылаются сообщения, в которых протестующих предупреждают о перемещении полиции, направляют демонстрантов в определенные районы, а также призывают их использовать автомобили для доставки необходимых вещей и блокирования полицейских автомобилей. Эта рассредоточенная координация, на самом деле, затрудняет направленные на подавление протестов действия правоохранительных органов, подчеркивает Катерина Шматина, политолог из белорусского Центра стратегических исследований.

«Если бы у нас был явный лидер и если бы этот лидер находился в Белоруссии, мы не знаем, как долго он или она смогли бы продержаться», — сказала Шматина.

При всем различии между этими двумя драматическими акциями протеста, между ними есть и нечто общее. Если Москва решить вступить в эту игру, то у нее будет много возможностей для оказания влияния — многие из них не отличаются от того, что было использовано на Украине. Это может быть прекращение поставок энергоносителей, проведение кибератак или использование русскоязычных средств массовой информации в тех районах, где русский язык все еще используется большинством населения.

«Существует немало точек, чувствительных в случае использования давления», — подчеркнул Бен Ходжес (Ben Hodges), который в период с 2014 года по 2017 год был командующим Сухопутными силами США в Европе.