Поскольку протестантизм отрицал саму концепцию любой коллективной «церкви», он всегда был сконцентрирован на «персональном», индивидуальном спасении. Именно из этого несколько причудливого понимания спасения, основанного на постулате, что мы не спасемся вместе, вырос современный западный индивидуализм.

Дело в том, что по прошествии времени, особенно после революции, начавшейся в шестидесятые годы прошлого века, протестантизм превратился в секуляризм, а индивидуализм перерос в эгоизм, потакание личным прихотям, самовлюбленность и самообольщение, культ психологического комфорта. Все это неизбежно породило массовый инфантилизм. Именно в этом и состоит сегодня сущность «личного спасения» согласно индивидуалистическому, атеистическому евангелию секуляризма. Каждый – бог для самого себя. Таков конечный результат тысячелетней истории учения филиокве.

Итак, после падения в ноябре 1989 года Берлинской стены, за которым последовал крах всего остального марксистского кошмара, самозваные западные идеологи поставили перед собой грандиозную задачу. Разумеется, после того как их идеология индивидуализма, «свободного рынка», одержала триумфальную победу, это было несложно. Под прикрытием своего лозунга «свободы и демократии», или, другими словами, «делай все, что хочешь», они должны были завоевать весь остальной мир.

Именно поэтому они стремились уничтожить остатки царской России, прикончить примитивный ислам и двинуться дальше, уверенные, что Китай и Индия также упадут им под  ноги, как созревшие плоды. «История закончилась», – провозгласили агрессивные триумфалисты, сторонники идеи безусловного превосходства Запада.

Теперь они готовы были покорить мир с помощью поистине популистской идеи эгоизма, которая так нравится толпе, впрочем, подкрепленной обычным западным организованным насилием. По сути, эта идеология — не что иное как старый языческий девиз древнего Рима, «хлеба и зрелищ», модернизированный и переосмысленный в потребительство, в комбинации с «мягкой силой» Голливуда и современной музыки.

Однако, все оказалось не так просто. На самом деле, далеко не все готовы принять западную идеологию эгоизма и согласиться на все что угодно в обмен на лесть и миллион долларов. У некоторых людей есть принципы, некоторые не являются эгоистами, у некоторых есть ценности, более высокие, чем доллар, а некоторые осознали, что «свобода и демократия» — не более чем химеры. Подобно первым христианам в Колизее, некоторые люди до сих пор верят в нечто большее, чем вульгарный консюмеризм и Голливуд, верят в коллективные, а не индивидуальные ценности, такие как историческая традиция, патриотизм и национальная идентичность. И, так же как наши духовные предки, первые христиане, мы не боимся смерти. Даже находясь под угрозой коронавируса, искусственного или природного.

Например, хотя в девяностые годы власть в России оказалась в руках западной марионетки и пьяницы, и хотя его советники из Гарварда довели страну до массового голода, вакханалии абортов, алкоголизма и самоубийств, затем Россия смогла подняться и восстановить суверенитет. Теперь она вернула себе достоинство, и мы наблюдаем, как там происходит медленное восстановление национальной идентичности, старой российской традиции брать под свою защиту народы, которые Запад пытается стереть с лица земли, как это произошло в Осетии или Сирии.

Что касается исламского мира, он также возобновил сопротивление после сокрушительных антимусульманских войн против Ирака в 1991 и 2003 годах, когда Запад, несмотря на всю свою колоссальную пропагандистскую кампанию, потерял остатки морального авторитета во всем мире. Мир увидел, что на самом деле единственным оружием массового уничтожения в этой стране было то, что привезли с собой западные военные, чтобы убивать иракцев.

На протяжении истории Западу никогда не удавалось достичь большого успеха в распространении идеологии католицизма или протестантизма в России, Индии, Японии или Китае. Даже после краха коммунизма, когда он направил множество своих миссионеров-евангелистов в страны бывшего Советского Союза, подкупая население бесплатными уроками английского языка, весь «урожай», который им удалось там собрать, была горстка нестабильных, утративших корни и невротических душ.

Сегодняшний западный секуляризм столь же невыносим, как и вчерашняя западная религия. Например, я помню, как журналист BBC (и шпион) убеждал меня, что православие в России практически утратило значение, поскольку менее 5 процентов россиян ходят в церковь. Эта статистика верна, но он полностью упустил главное. Православие в России по-прежнему важно, и дело не статистике, а в том, что оно представляет собой цивилизационную основу русской культуры. Независимо от того, сколько людей ходят в церковь, у всех есть православные (то есть христианские) ценности в той или иной сфере. И эти ценности большинства российского народа ни в коей мере не соответствуют западному секуляризму, элитизму и ЛГБТ-идеологии, и никогда не будут им соответствовать.