Россия в мире после коронавируса: новые идеи для внешней политики. Сергей Караганов

Ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала «Россия в глобальной политике». Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики».

Пандемия коронавируса оказывает на развитие мира противоречивое воздействие. Усугубление негативных процессов (обострение соперничества великих держав, борьба за лидерство) сопровождается возникновением позитивных (повышение спроса на совместную борьбу с глобальными вызовами), которые в перспективе повлияют на международную обстановку. Неизменной остаётся глубинная суть современной мировой политики – борьба за формирование нового порядка на месте быстро разрушающегося прежнего, окончание не только «момента однополярности», но и пятисотлетнего господства Запада, в основании которого лежало достигнутое им в XVI–XVII веках военное превосходство.[1]

На протяжении нескольких лет ситуация в мире приближалась к предвоенной: опасность непреднамеренной глобальной войны из-за эскалации множащихся кризисов была высока. Причин несколько. Самое быстрое в истории перераспределение сил в мире. Деградация элит во многих странах, их отчаяние в связи с неспособностью справиться с валом проблем, которое явно проявилось и в связи с пандемией коронавируса. Появление нового поколения дестабилизирующих вооружений, распространение военного противостояния на новые среды (космос, киберпространство, искусственный интеллект). Выхолащивание прежних режимов ограничения вооружений. Обострение соперничества США с Китаем и Россией. Стирание грани между состоянием войны и мира. Падение сопротивляемости обществ угрозе войны – своего рода «стратегический паразитизм» – привычка к миру, необоснованная на фоне перечисленных выше факторов.

Пандемия – опасная, но, видимо, по историческим меркам не катастрофическая, воспринимается таковой, поскольку столкнула под гору гигантский ком усугублявшихся, но не решавшихся проблем и дисбалансов – экономических, финансовых, связанных с растущим неравенством, загрязнением окружающей среды, климатических, миграционных, внутриевропейских и внутриатлантических. За пандемию ухватились как за аналог относительно безопасной «маленькой войны», которая «всё спишет». Возможно, она и поможет выпустить пар. Но не менее вероятно, что будет спровоцирован глубокий мировой экономический кризис, похожий на кризис 1929 года, ставший одной из причин Второй мировой войны, обострятся многие международные проблемы и противоречия. Конфронтационная политика США в отношении Китая и России, с помощью которой Вашингтон отчаянно пытается вернуть себе мировое первенство, лишь ужесточилась. А вместе с ней – и угроза войны между великими державами, ядерной войны.

В то же время переживаемая человечеством встряска не может не привести к пересмотру многих привычных моделей отношений, переоценке ценностей. Повысится значимость вопросов экологии, климата, предотвращения природных и техногенных катастроф и пандемий.

Пандемия стала мощным катализатором нараставшей тенденции к ренационализации мировой экономики и политики. Оказалось, что никто, кроме суверенных государств, не способен обеспечить людей общественными благами. Борьба с эпидемией по большей части ведётся на национальном уровне. Это формирует гораздо более чёткий запрос на суверенитет, отторжение внешнего доминирования и стремление к свободе выбора политического, культурного пути, модели развития, внешнеполитической ориентации.

Наконец, пандемия подчеркнула необходимость новой философии развития, которая делала бы упор на сохранении и развитии человека, защите природы, а не на безудержном потреблении.

Все эти тенденции ставят Россию перед необходимостью качественно обновить идейный каркас её внешней политики, предложить привлекательные и обращённые в будущее идеи для себя и мира.

Внешняя политика России: необходимость новых идей

Эта необходимость была очевидна и до эпидемии. Российская внешняя политика последних полутора десятилетий успешна. Восстановление обороноспособности, создание высокоэффективных вооружённых сил обычного назначения и новейших стратегических систем, блестящая дипломатия и ошибки конкурентов вернули страну в высшую лигу мировой политики. Но наряду с этим проявляются признаки отставания идейного наполнения внешней политики России от тенденций развития мира и запросов самого российского общества, что грозит частичной утратой занятых мировых позиций, ослаблением общественной поддержки решительной внешней и оборонной политики.

Во внешнеполитической риторике России чувствуется недостаток ярких и ориентированных в будущее идей, отвечающих магистральным тенденциям развития мира и способных вести за собой. Так, идея многополярности, которая по сей день лежит в основе российской внешнеполитической риторики, уже не привлекает большинство стран мира и представляет собой повестку дня 1990-х – 2000-х годов. «Момент однополярности» закончился, и сейчас главный вопрос заключается не в том, состоится или не состоится многополярное мироустройство, а в том, какие правила и нормы будут лежать в его фундаменте.

Разумеется, отдельные перспективные идеи в российском внешнеполитическом арсенале есть. Например, Большое евразийское партнёрство. Однако на глобальном уровне уникальный вклад России в дела мира, её особая миссия оставались нераскрытыми или не соответствующими общим тенденциям и запросам большинства стран. Зачастую Россия даже опасалась говорить о миссии.

В мире же образовался идейный вакуум, за заполнение которого разворачивается острая борьба. США, по-прежнему размахивая флагом свободы и демократии и опираясь на наращивание экономической и военной мощи, пытаются сохранить доминирование, но при этом «сдают» либеральный подход и проявляют дарвинистский эгоизм. Китай предлагает идею Сообщества единой судьбы, представляющую миссию КНР как содействие гармонии и развитию. Но пока не совсем ясно, что это означает на практике.

Наличие больших идей, которые должны одновременно отражать внутреннюю идентичность, наполнять национальное существование смыслом и объяснять отличительный вклад для всего остального мира, – конституирующая особенность великих держав. Если такие идеи затухают или от них отказываются, соответствующие державы слабеют и даже распадаются. Россия убедилась в этом на собственном примере.

Мы не предлагаем принять на вооружение ту или иную государственную идеологию в классическом понимании, предполагающую выработку «единственно правильных» взглядов на историческое развитие и претендующей на истинность и универсальность системы ценностей, а также навязывание взглядов и ценностей всем остальным. Страна и мир «объелись» такими идеологиями в XX веке. Прагматичность внешней политики России – её способность развивать отношения со всеми вне зависимости от характера их внутренних режимов – должна сохраниться. Она даёт большие преимущества и снижает затратность.

Но необходимо понять, что есть Россия в мире сегодня и завтра, в чём её позитивный вклад в международные дела по сравнению с ролью других держав и почему российское общество и большинство стран мира должны быть заинтересованы в сохранении и укреплении сильной России. Какую роль она будет играть в мире, где, с одной стороны, на первый план выходят две сверхдержавы (США и превращающийся в сверхдержаву Китай), но, с другой стороны, всё большее число стран не желают попадать в зависимость от них? Может ли Россия внести вклад в борьбу с эпидемиями и деградацией окружающей среды? От ответов на эти вопросы во многом будут зависеть международные позиции России, её влияние, роль в формировании нового миропорядка и даже внутриполитическая стабильность.

Новая идейная триада для России и мира

Те идеи, которые предлагались одним из авторов данной статьи в прошлом номере этого журнала (см. публикацию «Новые идеи для себя и мира»), не только не потеряли актуальность в условиях пандемии коронавируса, но, напротив, стали более актуальными и востребованными. Внешняя политика России, на наш взгляд, должна базироваться на следующей идейной триаде:

• сохранение международного мира;
• содействие свободе выбора странами моделей развития, отстаивание суверенитета и многообразия, противодействие любой идейной, политической, ценностной гегемонии, позиционирование России как гаранта «нового неприсоединения»;
• совместная защита окружающей среды и борьба против новых глобальных вызовов, включая пандемии; продвижение новой философии развития, основанной на сбережении среды обитания человечества и, главное, самого человека, ориентированной на его моральное и физическое здоровье, а не на бесконечный рост потребления.

Желательно, чтобы каждая из этих идей стала основой соответствующей политики, совокупности внешнеполитических инициатив.

Миссия России в этом случае выглядит как спасение Земли от ядерной катастрофы, экологического бедствия, защита суверенитета и свободы выбора для всех стран. Это – не стремление облагодетельствовать человечество за свой счёт, как было в советские времена, а политика, отвечающая интересам страны и российского общества. Поскольку реализовать такую миссию односторонними методами невозможно, нужно добиваться максимального сотрудничества всех стран в деле укрепления мира и защиты окружающей среды. Один из лозунгов предлагаемой политики: «Спасём планету вместе».

Данные идеи и приоритеты, во-первых, полностью отвечают глобальным тенденциям. Мир, свобода выбора и суверенитет, сбережение природы и людей – то, что повсеместно востребовано сегодня и будет ещё более востребовано завтра.

Во-вторых, они близки отечественной идентичности, тому, что всегда ценилось в стране. Обеспечение суверенитета и самостоятельности – одно из высших российских приоритетов, а сохранение мира исторически является главной задачей страны, пережившей несколько опустошающих вторжений и находящейся в непростом окружении. Внутреннему настрою соответствует и акцент на духовное и культурное развитие человека и общества, а не только на материальные блага и потребление.

В-третьих, данные идеи во многом отражают то, что Россия и так уже де-факто делает или имеет, но пока не концептуализирует и не продвигает в качестве собственного вклада в мировое развитие. Своей твёрдой политикой, созданием новых систем вооружений, делающих невозможным в обозримой перспективе восстановление военного превосходства США и НАТО, Россия уменьшила угрозу агрессии против неё самой, большой войны и новой гонки обычных и ядерных вооружений. Для другой стороны такая гонка становится на ближайшие годы слишком дорогостоящей, если не бессмысленной. Мы получили окно возможностей для новой политики и внутреннего развития. Покончив с военным превосходством Запада, на котором последние пять веков базировалось его доминирование в политике, экономике и культуре, остановив в Сирии череду разрушительных «цветных революций» и смен режимов, играя активную роль в Азии и на Ближнем Востоке и поддерживая сбалансированные партнёрские отношения со всеми центрами силы этих регионов, Россия укрепляет основу для сохранения и развития суверенитета десятков государств. Наша политика гарантирует им свободу определения цивилизационного, культурного пути, экономических и политических моделей развития, позволяет избежать выбора «или-или».

В-четвёртых, предлагаемые идеи и приоритеты внешней политики большей частью малозатратны и даже прибыльны с экономической точки зрения. Частичные исключения – защита окружающей среды и укрепление системы здравоохранения у себя, помощь в этом ближайшим партнёрам. Но и развитие данных сфер принесёт в перспективе экономические выгоды, а кроме того – это в любом случае неизбежно. Здесь лучше априори лидировать, одновременно извлекая международно-политические выгоды, чем реагировать на внешнее или внутреннее давление.

Политика защиты мира (мирозащиты)

Она может включать в себя три основных направления.

Первое – уменьшение угрозы войны через понижение градуса политического противостояния, сокращение военной активности, налаживание диалогов между военными, политическим руководством.

Необходимо совершенствовать механизмы предотвращения конфликтов (деконфликтинг) и вырабатывать правила поведения в «серых зонах», где угроза непреднамеренного военного столкновения наиболее высока, прежде всего – в киберсфере.

Через шаг, когда для этого созреют американцы, можно предлагать новый тур переговоров по ограничению вооружений, чтобы перекрыть наиболее опасные направления гонки (оружие космического базирования, ракеты средней дальности, ядерное оружие малой мощности на стратегических носителях, высокоточные неядерные вооружения и так далее). Но действовать слишком поспешно тоже не стоит, чтобы не попасться на удочку традиционного «контроля над вооружениями».

Нужно предлагать многосторонний диалог всех ядерных держав по укреплению стратегической стабильности. Цель – выработать на будущее новые правила игры в военно-стратегической области, которые свели бы к минимуму возможность случайного применения ядерного оружия вследствие ошибки или просчёта. Желательно призвать все ядерные державы совместно и публично отказаться от любого использования военной силы, по крайней мере, в отношении друг друга, поскольку оно угрожает ядерной эскалацией и катастрофой для Земли и всего человечества. Подобное заявление можно было бы принять по итогам саммита постоянных членов СБ ООН.

Второе направление – курс на укрепление ядерного сдерживания. На обозримую перспективу это – главный способ предотвращения применения военной силы между ядерными державами в период быстрой перестройки международной системы и выработки новых правил международного общежития (или возвращения к традиционным). Когда Россия в 1990-е–2000-е гг. де-факто отказалась от активного сдерживания Запада, сразу случилась серия агрессий – против Югославии, Ирака, Ливии. Возможный лозунг в рамках этого направления: «Сила России ради мира» – в противоположность американскому: «Мир посредством силы».

Укрепление сдерживания предполагает дальнейшее совершенствование российского ядерного и неядерного сдерживающего потенциала без втягивания в гонку вооружений, производство новейших стратегических систем и – при этом – отказ от их масштабного наращивания. Желательно продлить до 2026 г. Договор СНВ-3, чтобы сохранить нынешние механизмы обеспечения предсказуемости и иметь запас времени для выработки нового понимания и архитектуры поддержания многосторонней стратегической стабильности.[2] Следует регулярно открыто повторять тезис о невозможности «ограниченной» ядерной войны против России, ядерной войны против России в Европе без ответа по территории США, а также нанесения России поражения в большой неядерной войне.

Третье направление – позиционирование России как эффективного и успешного миротворца, которым она по факту уже является. Нужно повысить значимость миротворчества и урегулирования военных конфликтов во внешнеполитической риторике, более тесно взаимодействовать с соответствующими международными организациями и НКО, активнее подключать Китай и страны БРИКС и ШОС к экономическому восстановлению Сирии.

Ещё одно возможное направление – Россия как экспортёр доверия и безопасности через поставку систем ПВО и ПРО, защиты цифровой инфраструктуры.

Защита политического, культурного, цивилизационного многообразия, суверенитета стран, свободы выбора ими своего пути

Играя роль независимого глобального центра силы и проводя активную политику в ключевых регионах мира, поддерживая сбалансированные отношения с региональными игроками, Россия может противодействовать любым попыткам навязать унификацию, политическую, культурную или экономическую гегемонию, или поставить страны перед жёстким выбором «или-или». Возможно, вместе со странами БРИКС и ШОС стоит предложить создание Глобального альянса за суверенитет и многообразие – неформального объединения стран, выступающих за защиту суверенитета как одной из высших ценностей.

Россия также способна выступить в роли гаранта «нового неприсоединения» – сообщества стран, не желающих вставать на сторону любого из претендентов на глобальную или региональную гегемонию, стремящихся к самостоятельному развитию. Разумеется, при сохранении отношений дружбы и стратегического партнёрства с КНР и движении к оздоровлению отношений с США. Это укрепит положение России как глобального самостоятельного центра силы и одновременно сделает её желанным партнёром для стран, стремящихся избежать обязательного стратегического выбора.

Целесообразно поддержать и существующее движение неприсоединения, что пока недостаточно заметно в российской внешнеполитической практике и риторике.

Политика защиты природы, Земли и жизни людей

Она может включать в себя разработку национальной и международной программы борьбы с загрязнением окружающей среды (а в перспективе – с выбросами углекислого газа), включающей в себя отказ от бытового пластика, ограничение вредных выбросов и потерь энергии, массированную (и при этом недорогую) кампанию по рекультивации, лесовосстановлению на территориях, пострадавших от пожаров, чрезмерной эксплуатации. Данная программа должна включать области вокруг больших городов, что вовлечёт в процесс многих граждан.

Нужно продвигать внутри и вовне образ «зелёной» страны, представляя богатство и многообразие природы России как ценности, а не только как ресурс экономического развития. Арктика должна стать главной в мире площадкой научного сотрудничества, естественной лабораторией для изучения характера изменения климата.

Россия, будучи поставщиком экологических и ресурсоемких товаров, способна помочь странам Восточной Азии в решении экологических и ресурсных проблем. Сибирь и Дальний Восток следует активно превращать в регион развития инновационной ресурсной экономики, основанной на сращивании природных богатств и высоких технологий.

Кроме того, требуется информационное обеспечение реальной готовности России содействовать наращиванию поставок чистого продовольствия, водоёмких товаров с вовлечением в оборот миллионов гектаров неиспользуемых земель. Например, в рамках российского председательства в БРИКС возможна инициатива, нацеленная на расширение поставок российского зерна в Африку с использованием инфраструктуры, построенный Китаем. Очевидна целесообразность создания Международного зернового фонда для помощи в случае неурожаев.

Эпидемия коронавируса подчеркнула необходимость развития международного сотрудничества по борьбе с пандемиями, включая помощь наименее защищённым странам со слабыми системами здравоохранения. Россия могла бы вместе с Китаем и другими странами БРИКС и ШОС стать инициатором следующих направлений: активизация научно-технического сотрудничества по разработке вакцин; координация позиций стран БРИКС и ШОС во Всемирной организации здравоохранения и содействие увеличению финансирования и расширения полномочий организации; обмен лучшими практиками по укреплению национальных систем здравоохранения; координация странами БРИКС, ШОС и G20 политики помощи странам с менее развитыми системами здравоохранения.

Стоит ещё раз продемонстрировать готовность к сотрудничеству в области ликвидации последствий техногенных и природных катастроф (особенно для наиболее уязвимых стран Азии, Африки, Латинской Америки). Целесообразно углубить сотрудничество по этим вопросам в рамках БРИКС и/или ШОС. Предложение Китаем и Россией гуманитарной помощи ряду европейских стран открывает возможности для взаимодействия в этих вопросах и с ними.

Нужна новая политика в гуманитарной области. Россотрудничество из института, занимающегося в первую очередь организацией культурных мероприятий, семинаров за рубежом, имеющих невысокую эффективность, пора превратить в координирующий центр гуманитарной политики, который мог бы отвечать за предоставление Россией двусторонней помощи невоенного и немакроэкономического характера.

Практические рекомендации

75-летие окончания Великой Отечественной и Второй мировой войны, председательство России в БРИКС и ШОС, совпавшие со встряхнувшей весь мир пандемией, можно использовать для запуска новых внешнеполитических инициатив.

Политика защиты мира, свободы выбора для всех, окружающей среды и жизни людей должна развёртываться постепенно. Стоит ориентироваться на перспективу 10–15 лет, то есть на предполагаемый период острой борьбы за перестройку международной системы, выработку новых (возвращение старых) правил, установления балансов.

Очень важен новый язык, исключающий терминологию холодной войны прошлого века. Условно: не «борьба за мир», а «обеспечение мира, мироспасение Земли» или «совместное миросозидание», «спасение Земли и мира – общее дело».

Предотвращать гонку вооружений стоит не только для того, чтобы снизить угрозу войны, но и чтобы направить сэкономленные средства на защиту окружающей среды, снижение социального неравенства. Предлагать укрепление не просто стратегической стабильности, а многосторонней стратегической стабильности. Даже лингвинистически новые внешнеполитические инициативы должны цеплять.

Первоочередные адресаты: российское общество, элиты и народы не-Запада – страны ШОС, БРИКС, АСЕАН, арабского мира, а также такие государства, как Япония, Южная Корея, Турция. Мощный потенциальный союзник – Китай, страна, после СССР потерявшая больше всех граждан во Вторую мировую войну.

Запад может рассматриваться в качестве аудитории и партнёра во вторую или в третью очередь. В условиях массированной антироссийской кампании тамошние общества и элиты пока плохо воспринимают её аргументацию (хотя в Европе заметен подспудный страх перед войной и начинает расти готовность к сотрудничеству, особенно в некоторых странах Южной и Центральной Европы). Недееспособность ЕС и НАТО, их нежелание заниматься реальными вызовами безопасности, миграцией, пандемией будут стимулировать эту тенденцию. Но будет усиливаться и стремление к реваншу. Похоже Запад политически проигрывает и пандемию.

После создания условной коалиции «за мир и Землю» можно будет привлекать к новой политике и западные страны и их политические силы.

Пока же стоит демонстрировать США, что они не смогут вернуть себе стратегическое превосходство. Разумеется, это не исключает диалогов, направленных, если не на результат, то хотя бы на улучшение общей атмосферы – по крайней мере в ближайшие годы.

Европу запугивать не нужно, она осведомлена о возможностях России. Наоборот, надо приглашать её к совершенствованию мер по укреплению доверия. Вполне уместно при этом указывать на то, что сегодня европейские страны НАТО тратят на военные нужды во много раз больше, чем Россия. В диалогах с европейцами стоит пытаться выработать общие подходы к вызовам безопасности, в том числе пандемиям, на будущее. Эти вызовы находятся вне оси Восток – Запад, на которой упорно концентрируется Североатлантический блок.

Продвижение этих и других идей для России и мира нельзя откладывать в долгий ящик, ожидая момента, когда начнут проявляться контуры нового мира. Процессы деконструкции прежнего и формирование нового порядка будут протекать параллельно. В этих условиях надо быть не только сильными и решительными, но также активными и творческими.