Германия левеет на глазах. Только «революционерами» в данном случае выступают мигранты с Ближнего Востока и из Северной Африки. Наша редакция не раз писала о признаках приближающейся гражданской войны в ФРГ, вызванной бесконтрольным потоком беженцев (см. статьи «Дымоход для немцев», № 15 (416), декабрь 2018 года, «Совершенно секретно» и «Боязнь „Альтернативы для Европы“» № 1 (417), январь 2019 года, «Совершенно секретно»). О цензуре в СМИ на тему критики мигрантов уже напоминать неприлично (российские немцы, проживающие сейчас в ФРГ, но заставшие в свое время советскую печать, рассказывают, что нынешние германские газеты – это калька с «Правды» с одобрямсами в адрес правящей верхушки и позами страуса в расчете на то, что мигрантские проблемы рассосутся). Ко всему этому прибавилась еще одна напасть, которой наши бывшие соотечественники, знающие русскую классику, дали имя – «швондеризация». То есть принудительное уплотнение жилплощади в пользу мигрантов. С новым общественно-политическим явлением разбирался обозреватель «Совершенно секретно».
Помните знаменитые строчки из «Собачьего сердца», произнесенные председателем домкома Швондером (его образ гениально сыграл народный артист России Роман Карцев) в адрес профессора Преображенского? «Мы, управление нашего дома, пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома». И далее: «Целых пять комнат хотели оставить!»
ЗАКОН ЧТО ДЫШЛО
Над этой сценой можно смеяться сколько угодно, но сегодня немцам не до смеха. Спустя столетие геноссе Швондер вновь ожил, перебравшись в Германию, на свою историческую родину (по мнению ряда исследователей творчества Булгакова, фамилия Швондер – немецкая, и, скорее всего, происходит от слова «швайн» – свинья. – Прим. ред.). Итак, в феврале 2020 года мэрия городка Неккартайльфинген подала в суд на престарелого местного художника, который проживает в шестикомнатной квартире. Требование мэрии – «уплотниться», то есть отдать добровольно четыре комнаты, куда городская администрация поселит беженцев с Ближнего Востока. С соответствующим иском в суд обратился непосредственно бургомистр Неккартайльфингена Герхард Гертичке.
«Округ обязывает нас принять еще девять беженцев. Четыре или шесть из них должны переехать в эту квартиру. Мы возместим господину Роту транспортные расходы и купим новый ковер», – заявил в суде, словно насмехаясь, мэр. В свою очередь 75-летний художник Клаус Рот пожаловался в зале судебного заседания, что серьезно болен и едва может ходить. Пускать в апартаменты мигрантов старик категорически не хочет, опасаясь превращения квартиры в гадюшник (на снимках видно, что жилье художника – это, по сути, музей с картинами в золоченых рамах, красивой мебелью и дорогим ремонтом).
Сейчас это дело пока еще рассматривается в суде, но эксперты не берутся прогнозировать, что Фемида станет на сторону добропорядочного жильца. Дело в том, что в Германии уже несколько раз власти принудительно выселяли людей, чтобы пустить беженцев. Вот лишь некоторая хроника. Жительница города Эшбах Габриелла Келлер, прожившая в доме 23 года, получила от муниципальных властей предписание освободить квартиру, чтобы заселить туда семью мигрантов. Аналогичные случаи произошли с жительницей города Нихайм Беттиной Хальбей, прожившей в доме 16 лет, и семьей Ниссенов в городе Мехерних. Подробную статистику СМИ не ведут (почему – ответ ниже), но оппозиционные политики предполагают, что счет идет на десятки.
Здесь, правда, надо говориться, что, согласно германскому законодательству, вся эта недвижимость исторически принадлежит муниципалитетам, которые по договорам социального найма сдают ее за умеренную арендную плату своим горожанам. Люди живут в таких квартирах десятилетиями (тот же художник Клаус Рот проживает с 1995 года), полагая, что де факто жилье находится в их собственности. И действительно, если ты добропорядочный многолетний арендодатель, содержащий квартиру в порядке, то у мэрии нет юридических оснований выселить тебя. Но, оказывается, закон в Германии что дышло.
Комментируя эту ситуацию, калининградский адвокат Максим Устинов не исключил, что в последствие в Германии могут начать экспроприировать и частную собственность под нужды беженцев. «Конечно, частная собственность – священна, это основной постулат современного мироустройства, особенно на европейской территории. Но изъятие частной собственности периодически происходит для государственных нужд в каждой стране. С обязательной последующей компенсацией, безусловно. В той же Германии, согласно статьям 14 и 15 Основного закона, допускается отчуждение собственности „в целях общего блага“. То есть, если на государственном уровне в Германии будет принят какой-либо нормативный акт, предписывающий предоставление мигрантам жилья за счет недвижимости собственников, то юридические вопросы отпадут. В таком случае отстоять свой участок или недвижимость в судах будет просто невозможно. Можно спорить лишь в части компенсации, но итог будет один. Да, берлинским властям, если они все-таки встанут на путь экспроприации, придется настроиться на длительные юридические разбирательства в различных инстанциях и серьезные судебные расходы. Но государственную машину, сами понимаете, не победить в случае, когда речь идет, например, о национальной безопасности. А расселение мигрантов можно легко увязать с нацбезопасностью. Хотя в Германии, как и в России, нет прецедентного права, но правоприменительная практика исходит из общей позиции судов. Если будут приняты судебные решения в пользу мигрантов, то это может быть закреплено и по всей Германии. Попросту начнут штамповать решения», – прокомментировал «Совершенно секретно» Максим Устинов.
Прогноз может стать реальностью. Год назад один из самых популярных немецких политиков, сопредседатель партии «Союз-90/Зеленые» Роберт Хабек уже заявлял, что «в крайнем случае, можно прибегнуть и к инструменту экспроприации». По мнению политика, «было бы просто абсурдным, если бы мы пользовались этой возможностью только для того, чтобы строить новые автобаны, но не для того, чтобы бороться с острейшим дефицитом жилья».
ПЛЮС НАЦИОНАЛИЗАЦИЯ ВСЕЙ СТРАНЫ
То, что на Германию надвигается новая миграционная лавина, которой негде жить, и которая сравнима по своему размаху с 2015 годом, уже не секрет. Ее не так давно анонсировал Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, направив к европейским границам всех проживающих в своей стране мигрантов. Шантаж Эрдогана понятен, идея-фикс Турции – вначале безвизовый режим с Европой, а затем вступление в ЕС. И вот уже председатель Европейской комиссии, эксминистр обороны ФРГ Урсула фон дер Ляйен пообещала шантажисту возобновить переговоры о «безвизе», причем, Анкара уже выторговала продолжение переговоров о зоне беспошлинной торговли с ЕС.
А вот последние неутешительные для Германии цифры. По данным Федерального управления по миграции и беженцам, по состоянию на 31 января 2020 года в стране находится 252352 мигранта, на которых распространяется обязательство покинуть ФРГ. В год содержание этих нелегалов обходится немецким налогоплательщикам в гигантские 10 млрд евро. Параллельно Берлин ускоренными темпами строит новый центр приема беженцев. Комплекс состоит из пяти зданий и обойдется городу в 20 млн евро. И никакой коронавирус не помеха.
«Странная ситуация: правительство Германии обозначило закрытие границ из-за коронавируса, но, похоже, что беженцев это не касается, – говорит в беседе с обозревателем «Совершенно секретно» руководитель движения российских немцев за партию «Альтернатива для Германии» Евгений Шмидт. – Они продолжают в том же объеме и – главное! – организованно прибывать в нашу страну. Фактически граница закрыта для граждан ЕС, но тем, кто на границе прокричал „Азюль!“ (asyl/беженец), ворота открываются. Недавно в соцсетях выложили видеоролик, как целый поезд с мигрантами приехал в Лейпциг. Причем, медицинские проверки толком не осуществляются, а беженцы прибывают, в том числе, из зараженных регионов. Центральные СМИ, конечно же, обходят молчанием такие новости. Цензура, как в тоталитарном обществе».
И вот уже есть первый тревожный звонок. В городе Зуль, где расположено общежитие на 500 мигрантов, в середине марта вспыхнул бунт, после того как медики обнаружили у беженца коронавирусную инфекцию. Выходцы из стран Магриба и Грузии отказались выполнять карантинные мероприятия, сначала забаррикадировавшись, а затем пойдя в атаку на полицейских. Бунтари забрасывали стражей порядка камнями, а также угрожали поджечь приемный пункт, если им не разрешат выйти. «Многим не понравилось, что теперь нельзя будет слоняться по городу и вести праздный образ жизни, – продолжает Евгений Шмидт. – Они пошли на прорыв с флагом ИГИЛ (организация, запрещенная в России. – Прим. ред.), используя детей в качестве живого щита. Это тактика чисто террористов с Ближнего Востока. Понимаете, с кем мы имеем дело?» Стихийный мятеж в Зуле удалось нейтрализовать, привлекая военизированные подразделения бундесвера.
Комментируя «швондеризацию» страны, российский немец констатирует: «Сейчас Германия стремительно левеет. Уже ведущие политики из социал-демократов, не говоря уже собственно о партии „Левые“, заявляют о национализации частных предприятий, о том, что можно конфисковать у собственников квартиры, если они стоят пустые, чтобы в них заселить беженцев. Все эти примеры – признаки явной тенденции к радикализации идеологии в германском государстве».
Действительно, идеи национализации носятся по Германии с завидным постоянством. В марте 2020 года министр экономики и энергетики ФРГ Петер Альтмайер из Христианско-демократического союза допустил национализацию крупных частных компаний из-за коронавируса (якобы с благой целью – не допустить банкротства). Однако в 2019 году, еще до всякого коронавируса, коллеги по правящей верхушке из СДПГ предлагали национализировать такого автомобильного гиганта как BMW. На вопрос о том, почему та же Германия 30 лет назад с воодушевлением заявляла молодой России, что необходимо как можно быстрее передать частному бизнесу государственные предприятия, Евгений Шмидт ответил: «Это просто была попытка еще более опустить разваливающийся Советский Союз».
НА ТЕ ЖЕ ГРАБЛИ
То, что сейчас в Германии происходит судебное вселение мигрантов на свободную жилплощадь, без решения вопросов ее содержания и ремонта силами вселяемых, приведет к тем же последствиям, которые были и в СССР в 20-х годах прошлого века. Так считает председатель отделения Российского военно-исторического общества в Серпухове Александр Макушин. В беседе с обозревателем «Совершенно секретно» историк кратко изложил обстоятельства советского механизма «уплотнения» жилой площади и методы ее изъятия, знакомые нам по бессмертным образам «Собачьего сердца».
Итак, после окончания острой фазы Гражданской войны к началу 20-х годов XX века советское правительство столкнулось с нехваткой жилья для городского населения. Данная проблема имела как исторические предпосылки в виде доставшихся в наследство ночлежек и «рабочих казарм», так и современные реалии из-за большого наплыва крестьян в города, вызванного политикой «военного коммунизма» и последствиями военных действий.
«Национализировав крупную недвижимость в городах декретом ВЦИК от 20 августа 1918 года, советская власть занялась перераспределением жилой площади и наделением ею неимущих слоев населения. Переселение пролетариата из „трущоб“ в „барские квартиры“ являлось основой жилищной политики большевиков и затронуло в 1918–1920 годы в Петрограде большую массу людей – около 225 тыс. человек, что составляло почти одну треть населения города в 1920 году», – читаем в научной статье историка Елены Кирилловой «НЭП и новая жилищная политика: от домкомбедов к жилтовариществам». Первоначально санитарная норма жилой площади на одного человека была установлена в размере 8,25 кв. м, затем ее увеличили до 9 кв. м. Однако с началом индустриализации, восстановлением и запуском стоящих в годы войны заводов приток людей в города значительно увеличился и острота жилищного вопроса возросла. Государство вынуждено было резко сократить санитарные нормы, почти вдвое – до 5,8 кв. м.
«Уже к началу 1921 года „классовый метод“ бесплатного и легкого наделения жильем, без наложения обязанностей по его содержанию, ремонту и организации упорядоченного управления жилым фондом приводили к разрушению домов и коллапсу в системе городского коммунального хозяйства, – продолжил историк Макушин. – Советская власть быстро отреагировала на новый вызов и уже в 1921 году приняла целый ряд мер. Среди них – новая форма управления жильем гражданами: жилтоварищества. Так же надо отметить, что с 1922 года „уплотнения“ жилой площади перестали быть основой для решения проблемы нехватки жилья. Началось активное жилое строительство, которое позволило свести к минимуму практики Гражданской войны. Распределение жилья происходило несколько другим способом, чем в современной Германии. В частности, жилплощадь распределялась правлением среди членов жилтоварищества, желающих улучшить свои жилищные условия, по заявлениям и в порядке очереди, если таковая была. Как мы видим, советская система создала более организованный и демократичный метод решения жилищного вопроса в условиях кризисной ситуации, пройдя путь от жесткого изъятия излишнего метража к организации системы его распределения с наделением жильцов определенными правами на его использование и обязательствами по его содержанию».
Смогут ли современные германские власти преодолеть новые жилищные трудности без интеграции мигрантов в немецкое общество, законы которого они игнорируют уже в течение нескольких лет – это большой вопрос, считает историк. Опыт Советского Союза в решении жилищного кризиса в условиях резкого увеличения числа городских жителей остался без изучения и осмысления, и мы на примере текущих событий в Германии видим повторение тех же способов, но с попытками их «облагораживания» решениями Фемиды. А начать масштабное строительство новых многоквартирных домов Германия не готова. Конечно, всегда легче, как говорил за обеденным столом Шариков: «Взять все, да и поделить. А то пишут-пишут, конгресс, немцы какие-то. Голова пухнет».
Авторы: Андрей ВЫПОЛЗОВ