Каждый раз, когда речь заходит о возрождении России в африканских и ближневосточных делах, тенденция всегда клонится в сторону оружия, экономической конкуренции и разрядке эпохи холодной войны. Мало кто из аналитиков или журналистов изучают другие элементы политики президента Путина. Чтобы действительно понять недавний успех Путина и России, мы должны понять некоторые довольно размытые аспекты внешней политики этой страны.
Идеальные примеры того, как торговая статистика доминирует в западном процессе мышления относительно политики России, можно найти практически в любом аналитическом центре Вашингтона или Лондона. Взять, к примеру, отчет прошлого года доктора Алекса Вайнса из Chatham House:
«В течение нескольких лет Россия без лишнего шума инвестирует в оставшиеся с советских времен партнерские отношения и создает новые альянсы, предлагая услуги в сфере безопасности, обучение обращению с оружейными системами и предвыборные технологии в обмен на права на добычу или другие возможности».
Как видите, Вайнс полностью сосредоточен на транзакционных аспектах отношений России, придерживаясь того, что политологи называют «рантьеризмом» — или новым империализмом.
Доктор Вайнс и почти все другие аналитические круги Запада говорят об использовании Россией мягкой силы. Это правда, поскольку их подход и понимание мировых отношений исходят исключительно из мировоззрения бизнесмена или генерала. Это одна из причин того, почему отношения между Западом и Востоком настолько испорчены. Каждый репортер в Нью-Йорке или Вашингтоне может написать биографию о российском президенте и о том, «Чего хочет Путин», но нет никого, кто действительно понимает, как президент России побеждает в мировой разрядке.
Подобно тому, как в условиях жесткой конкуренции развиваются бизнес-отношения, политика России часто побеждает из-за более тонких факторов. Например, в Африке важную роль играет история критики неоколониализма эпохи холодной войны сначала Советским Союзом, а затем и Россией. Не стоит заблуждаться, идеологически усилия Путина гораздо более привлекательны, чем усилия США, Франции, Британии, Германии и других стран с англо-европейским мышлением в отношении африканских стран. Что касается Ближнего Востока, политика Путина побеждает по большей части из-за более «братских отношений» — таких например, как отношения между российской и ближневосточной исламскими общинами.
Наконец, политическое бессилие, которая сейчас разрушает репутацию Соединенных Штатов, является фактором, который не стоит недооценивать. Администрация Дональда Трампа никого не считает равным. Только Израиль, а иногда и Саудовская Аравия кажутся, если и не равными, то привилегированными сторонами. Говоря о братстве и лояльности, приверженность Путина Асаду и его спасение не остались незамеченными в этих регионах. Пока ведомая США коалиция пытается стабилизировать свои орды сатрапствующих вторженцев, Путин продолжает более чем 40-летнюю традицию верности сирийскому руководству. И российский президент извлекает из этого аспекта выгоду, расширяя влияние России во всем мире.
Россия вытесняет западные державы как более надежный партнер по многим причинам. Да, российский бизнес определенно хорошо заработает на этом сдвиге в сторону Африки и Ближнего Востока, но прибыль не будет уходить одной стороне, как в случае с неоколониалистами.
В общем, Путин и Россия так успешны, и побеждают потому, что наблюдают за тем как США и их союзники совершают ошибки, а также создают свои динамические политические процессы.
Да, Россия хочет торговать и желает политических побед как на Ближнем Востоке, так и в Африке. Нет, Владимир Путин не намеревается использовать регионы и континенты в глобальной игре за доминирование, с намерением уничтожить Америку и ее союзников. Все же уничтожение рынков — не лучший способ ведения хорошего бизнеса. Что касается анализирования Путина, эксперты должны изучить другие переменные его успеха. Даже если целью аналитических центров является найти уязвимости своего врага. Пока же складывается ощущение, что у Путина их нет.