Русофобия не поможет Европе стереть из памяти роман с Гитлером

Русофобия не поможет Европе стереть из памяти роман с Гитлером

Владимир Путин вновь обратился к теме начала Второй мировой войны. На расширенной коллегии Минобороны он осудил снос памятников советским воинам в Европе и назвал польского посла в Берлине в 1938 году, обещавшего поставить памятник Гитлеру в Варшаве, «сволочью и антисемитской свиньей». Президента возмущает желание Запада переложить ответственность за начало войны на Россию.

Не в первый раз за последние дни Владимир Путин вспоминает о роли Польши и западных стран в начале Второй мировой войны. В первый раз он сделал это на большой пресс-конференции, затем на саммите стран СНГ в Санкт-Петербурге, а во вторник – на коллегии Минобороны в Москве и на встрече с законодателями. Президент пишет статью о причинах начала войны, изучает различные архивные документы и возмущается двуличием тех, кто сегодня обвиняет СССР в развязывании войны, уравнивая нашу страну с фашистской Германией, как это было сделано в недавней резолюции Европарламента. И «забывает» при этом о роли своих стран в предвоенный период.

Во вторник Путин вспомнил о том, как в те годы Берлин и Варшава обсуждали «еврейский вопрос». Президент привел донесение посла Польши в Германии Юзефа Липски своему министру иностранных дел Юзефу Беку. Глава государства уже цитировал этот документ в пятницу во время выступления перед руководителями стран СНГ:

«В дальнейшем во время беседы канцлер» Германии, то есть Гитлер, «настойчиво подчеркивал, что Польша является первостепенным фактором, защищающим Европу от России».

Из других высказываний фюрера следовало, что его осенила мысль о решении «еврейской проблемы» путем миграции в колонии в согласии с Польшей, Венгрией, а может быть, и Румынией. Гитлер предлагал выслать евреев из европейских стран для начала в Африку. Но не просто выслать – отправить их фактически на вымирание. Понимаем, что имелось в виду под колониями в 1938 году. На вымирание. Это первый шаг к геноциду, к уничтожению еврейского народа и к тому, что мы сегодня называем Холокостом.

Что же ответил на это польский представитель и что он написал в этой связи своему министру иностранных дел, видимо, рассчитывая на взаимопонимание и на одобрение? «Я ответил, что если это произойдет, если это найдет свое разрешение, мы поставим ему – Гитлеру – прекрасный памятник в Варшаве».

Сегодня Путин так прокомментировал эту запись Липски:

«Сволочь, свинья антисемитская – по-другому сказать нельзя. Он полностью солидаризировался с Гитлером в его антиеврейских, антисемитских настроениях, и более того, за издевательства над еврейским народом обещал поставить ему памятник в Варшаве».

Путин признал, что был поражен этим, и отметил, что именно такого сорта люди, которые вели переговоры с Гитлером, сносят в настоящее время памятники воинам-освободителям или воинам Красной армии, освободившим страны Европы и европейские народы от нацизма:

«Это их последователи. В этом смысле, к сожалению, мало что изменилось. И мы с вами должны это иметь в виду, в том числе и при строительстве наших Вооруженных Сил».

Реплика на коллегии Минобороны была небольшой, в отличие от выступления в Санкт-Петербурге, в ходе которого Путин подробно разобрал, в частности, то, как в 1938-м Англия и Франция при активном подстрекательстве Польши скормили Гитлеру Чехословакию.

По сути, тогда и началась Вторая мировая. Тезис о роковой роли «мюнхенского сговора» наша страна отстаивала и в годы холодной войны, да и в самом 1938-м.

 

Недаром Путин напомнил слова главы советского МИДа Максима Литвинова с предупреждением, что удовлетворение аппетитов ненасытных агрессоров и уничтожение суверенных государств ради избежания войны сегодня может привести к верной и всеобъемлющей войне завтра.

Но проблема возникновения Второй мировой войны глубже сговора 1938 года. И в выступлении в Санкт-Петербурге Путин затронул и сами ее истоки. То есть окончание Первой мировой войны несправедливым Версальским миром, в котором, кстати, уже большевистская Россия не принимала никакого участия. Грубо говоря, Версаль запрограммировал следующую войну. Причем это понимали и умные люди в странах-победителях. Путин процитировал слова французского маршала Фоша о том, что «это не мир, а перемирие лет на двадцать».

Путин напомнил, что репарации, наложенные на Германию, равнялись почти пяти триллионам долларов в нынешних ценах (что больше нынешнего ВВП ФРГ), и в целом для Германии Версаль стал символом глубокой несправедливости и национального унижения, ограбления страны. В результате в стране стали расти радикальные и реваншистские настроения.

Кроме того, Версаль заложил и многочисленные территориальные споры. Потому что границы многих государств были проведены Англией и Францией совершенно произвольно. Судетская область, населенная немцами, оказалась в Чехословакии – и при этом у этой страны был договор о взаимопомощи с Францией. Но когда Гитлер потребовал вернуть Судеты, Париж решил не вступаться за Прагу. Более того, вместе с Лондоном Чехословакию практически скормили Гитлеру и соседям, отдав часть ее земель Венгрии и Польше. Роль последней в приближении Второй мировой войны, первой военной жертвой которой она и стала, вообще очень важна и интересна. И всячески замалчиваема сейчас в Европе, как и роль Франции и Великобритании.

Поэтому Путин так подробно и разбирал роль Польши и в разделе Чехословакии (она не только подначивала немцев, но и отказалась пропустить советские войска на помощь Праге), и ее отношения с Гитлером в предвоенный период. Донесение о «памятнике Гитлеру» – лишь малая часть польского романа с Берлином, который имел ярко выраженную антироссийскую направленность. Причем это совершенно устраивало Францию с Великобританией, потому что нацеливало Берлин и Варшаву на Восток. Говоря о разделе Чехословакии, Путин сказал:

«Британия, Франция предпочли бросить демократическую страну Восточной Европы на растерзание нацистам, задобрить их, умиротворить. Не просто бросить, а постараться направить устремления нацистов на восток».

Польша получила тогда свою часть Чехословакии и продолжала роман с Гитлером на все той же антироссийской основе. Путин процитировал еще один документ – запись беседы Гитлера с Юзефом Беком, тем самым министром иностранных дел Польши, которому посол Липски писал про памятник фюреру. Президент назвал этот документ циничным и демонстрирующим контуры немецко-польского альянса как ударной силы, направленной против России.

Ведь Гитлер тогда заявил Беку (а между двумя странами был пакт о неприменении силы, то есть договор о ненападении) о том, что «при всех обстоятельствах Германия будет заинтересована в сохранении сильной национальной Польши независимо от положения дел в России»:

«Идет ли речь о большевистской, царской или какой-либо иной России, Германия всегда будет относиться к этой стране с предельной осторожностью. Наличие сильной польской армии снимает с Германии значительное бремя. Дивизии, которые Польша вынуждена держать на российской границе, избавляют Германию от дополнительных военных расходов».

Путин резонно заметил, что «это вообще похоже на военный союз против Советского Союза». Так оно и было. А вдобавок к этому Франция и Великобритания, понимавшие, сколько у немцев к ним претензий по итогам Первой мировой войны, были заинтересованы в том, чтобы обратить германское чувство реванша на Восток.

И советское руководство тех лет это прекрасно понимало. Сталин видел, что дело идет к войне между двумя частями Запада, и видел, как в эту войну пытаются втянуть Россию и как пытаются натравить на Россию Германию.

Новая война была категорически не нужна России, как и в 1914-м. Но тогда ее связывали с Англией и Францией союзнические отношения. В 1914-м война нужна была Англии, которая с опаской смотрела на все большее усиление Германии и ревниво охраняла свою позицию владычицы морей. Стравив европейские страны между собой, Соединенное Королевство и его заморская дочка США оказались в выигрыше. Но чрезмерная жадность победителей, их желание растоптать и обескровить Германию привели к отложенному реваншу, к новой войне.

Сталин не хотел для России новой войны и пытался играть на противоречиях между Великобританией и Францией с одной стороны – и Германии с другой. Понимая, что обе эти силы рассматривают Россию как угрозу и не остановятся перед нападением на нас. Вопрос о том, натравят ли Лондон и Париж Германию на СССР, или Германия сама нападет на нас, был, конечно, важным, но не принципиальным. Именно поэтому Сталин пошел на договор с Германией в августе 1939-го, когда Гитлер решил ликвидировать зарвавшуюся Польшу и вступить в войну с Францией и Великобританией.

Война между двумя частями Запада была логичным продолжением Первой мировой и несправедливого Версальского мира. И, естественно, Сталин не мог не воспользоваться шансом уберечь Россию от втягивания в нее.

Это в итоге не получилось – Гитлер разгромил Францию и обрушился на СССР (причем предварительно отправив в Великобританию своего заместителя Гесса, тайны переговоров с которым не раскроют британские архивы). Но сама попытка удержать СССР от большой войны была совершенно оправданной. Тем более что в Кремле не было никаких иллюзий в отношении того, как настроены к России немцы, англичане и французы.

Нет их и сейчас. Не в отношении воинственных планов нынешних руководителей стран Запада, а по поводу причин политики перекладывания ответственности на Россию за Вторую мировую войну. Говоря о ликвидации памятников советским воинам-освободителям, Путин сказал:

«Теперь их памятники сносят, в том числе для того, чтобы не всплыли факты фактического сговора с Гитлером некоторых тогда руководителей своих европейских стран. Это мстят не большевикам, а все делают для того, чтобы скрыть свою собственную позицию».

При этом, чтобы обелить себя, используют проверенный столетиями русофобский рецепт:

«И в прошлом, и сейчас пугают Россией. И царской, и советской, и современной – ничего не меняется. Не важно, какая она – смысл сохраняется. Не нужно здесь путать и идеологические термины – «большевистская», «русская», какая угодно, наша общая бывшая родина Советский Союз. Для этого можно заключить сделку с кем угодно, в том числе и с фашистской Германией, что, по сути дела, мы видим, и происходит по факту».

Россия очень хорошо понимает, в какие игры с ней играют сейчас и на историческом фронте, и на геополитическом. Да и есть ли разница между ними?