Для истории геополитического соперничества между тремя мировыми державами, США, Россией и Китаем характерна любопытная деталь: Пекин время от времени меняет лагерь. Во время холодной войны Советский Союз и Китайская народная республика сначала выступали единым фронтом против капиталистического Запада. Однако, в начале семидесятых годов Китай объединился с США, чтобы уравновесить мощь их общего врага, СССР. Сегодня Китай, похоже, снова с Россией. Они вместе пытаются противостоять американской агрессии, но при этом у Москвы и Пекина имеется общая сфера интересов – Центральная Азия, регион, являющийся чувствительным для обеих стран.
Исходя из соображений национальной безопасности, Россия рассматривает этот регион как сферу своего влияния, в то время как для Китая страны Центральной Азии имеют решающе значение с точки зрения торговли, энергетики и безопасности в уйгурской провинции Синьцзян, где преобладают сепаратистские настроения. В соответствии со своей доктриной «марша на Запад», Китай движется в Евразию, чтобы вырваться из окружения на восточном фронте, где против него выступают Соединенные Штаты и их союзники.
Китай, который во времена холодной войны изображался советской пропагандой в центрально-азиатских республиках как заклятый враг ислама, в настоящее время осуществляет массированное внедрение в этот мусульманский регион. Россия доминирует в сфере безопасности, поддерживая исторические связи со всеми странами Центральной Азии, в то время как колоссальная экономика Китая позволяет Пекину создавать рычаги влияния в регионе, особенно в рамках его инициативы «Один пояс, один путь» (ОПОП).
Российско-китайское сотрудничество в Центральной Азии началось в 2001 году, когда Пекин создал Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). В том же году военная интервенция США и НАТО в Афганистане вызвала у России и Китая опасения по поводу возможного окружения и создала предпосылки для их регионального сотрудничества в Центральной Азии. Однако, уступая свое традиционное первенство в таких областях как торговля и энергетика, Россия стремится сдерживать рост влияния Китая на своем «заднем дворе». Теперь, когда президент США Дональд Трамп предпринимает отчаянные попытки вывести свои войска из Афганистана, существует вероятность, что соперничество России и Китая в Центральной Азии может обостриться.
Инициатива ОПОП вызывает в Москве определенные опасения, и от внимания России, безусловно, не ускользнул тот факт, что китайский лидер Си Цзиньпин в 2013 году объявил о ее запуске в Казахстане, а не в России. К 2018 году Китай стал крупнейшим торговым партнером трех стран Центральной Азии – Кыргызстана, Туркменистана и Узбекистана. В финансовом отношении россияне не в состоянии конкурировать с китайцами, располагающими огромными ресурсами. А поскольку американская политика при президенте Трампе базируется на полном отсутствии интересов в Центральной Азии, регион остается практически свободным для распространения китайского влияния.
Россия, однако, пока не намерена выбрасывать полотенце. Президент Владимир Путин предложил собственную интеграционную инициативу для постсоветского пространства — Евразийский экономический союз. И это вовсе не совпадение, что в тот же период, когда Соединенные Штаты в 2014 году начали вывод своих войск из Афганистана, как Китай, так и Россия, провозгласили свои инициативы (ОПОП в 2013, году, а ЕАЭС – в 2015).
Проблемы безопасности в регионе контролирует возглавляемая Россией Организация договора о коллективной безопасности (ОДКБ), в которую Китай не входит. В рамках трехсторонней динамики между великими державами, США, Россией и Китаем, ЕАЭС часто рассматривается как попытка Москвы реинтегрировать постсоветские страны в геополитическом аспекте, чтобы сохранить свой статус великой державы в условиях борьбы США и Китая за превосходство. Однако, эта идея пока не принесла ожидаемых результатов, и ОПОП самим своим существованием бросает вызов ЕАЭС. Возможно, именно поэтому Россия и Китай в 2015 году договорились о сближении своих инициатив, чтобы избежать осложнений в двусторонних отношениях, но некоторые проблемы между ними все же сохраняются.
ЕАЭС является региональной международной организацией с соответствующей нормативно правовой базой и четкими критериями членства. ОПОП, в свою очередь, имеет легкую институциональную структуру и остается аморфной инициативой. Китай склоняется к двусторонним переговорам с отдельными странами ЕАЭС по поводу их участия в ОПОП, действуя в ущерб России. Москва, со своей стороны, предпочла бы, чтобы Китай применял многосторонний подход к своей идее «Экономического пояса Шелкового пути», действуя через такие структуры как ЕАЭС и ШОС, где у нее было бы больше шансов защитить свои интересы, в той или иной степени определяя отношения Китая с бывшими советскими республиками.
Россия также предложила идею «Большого евразийского партнерства», базирующуюся на многостороннем сотрудничестве между региональными инициативами, такими как ЕАЭС, ШОС, СНГ, АСЕАН, и такими странами как Иран, Турция, Индия, Япония и Южная Корея, чтобы ослабить гегемонистские амбиции Китая в Евразии.
Еще одно различие между ЕАЭС и ОПОП заключается в том, что посредством высоких внешних тарифов ЕАЭС призван стимулировать внутреннюю торговлю. Он не имеет явной внешней направленности, присущей ОПОП. Обеспокоенные мощным производственным потенциалом Китая и его гигантской экономикой, Россия и страны Центральной Азии уже давно сопротивляются попыткам Пекина создать в рамках ШОС зону свободной торговли и учредить Банк развития ШОС. Хотя Россия сталкивается с определенными трудностями в стремлении удержать своих бывших сателлитов, недавно Узбекистан намекнул, что может присоединиться к ЕАЭС, поскольку 70 процентов его торговли происходит со странами ЕАЭС, и как только эта международная организация примет общие стандарты производства продукции, узбекский экспорт столкнется с проблемами при выходе на рынок ЕАЭС.
Пока нет ясности относительно того, как два евразийских гиганта собираются решать проблему транспортного сообщения в регионе. Стандартная железнодорожная колея в Китай составляет в ширину 1435 мм, в то время как в России – 1520. Железная дорога представляет собой стратегический актив, поскольку она, помимо торговли, может быть использована для переброски и мобилизации войск, и Москва не испытывает большого энтузиазма в отношении таких инициатив как магистраль Китай-Кыргызстан- Узбекистан.
Некоторые представители российских политических кругов также опасаются, что ОПОП станет основным сухопутным транзитным маршрутом между Азией и Европой в ущерб Транссибирской магистрали, в возрождение и модернизацию которой Москва планирует вложить миллиарды долларов. Впрочем, учитывая нынешнее состояние российской экономики, это может оказаться затруднительным. Чтобы иметь хоть какие-то рычаги влияния на Китай, Россия хочет добиться, чтобы планируемая железнодорожная магистраль, соединяющая Китай и Европу, проходила через ее территорию, а не только через Центральную Азию.
В то же время, напряженные отношения России с Европейским Союзом могут оказаться препятствием для этих амбиций, побуждая Китай пойти в обход России. В последнее время Пекин вырывается из тени Москвы и усиливает свое присутствие в регионе, в том числе и в сфере безопасности. Так, в 2016 году Китай подписал соглашение об антитеррористическом сотрудничестве с Пакистаном, Афганистаном и Таджикистаном, в котором Россия не участвует. В прошлом Москва пыталась заключить аналогичное соглашение с этими тремя странами, и в период с 2009 по 2012 год между лидерами состоялось несколько встреч, но достичь желаемого результата не удалось. Еще одной причиной для озабоченности России может быть так называемая долговая дипломатия Китая. Почти половина внешней задолженности Таджикистана и Кыргызстана в настоящее время приходится на Китай. Имея ограниченные средства для погашения и обслуживания этого долга, эти страны рискуют оказаться вынужденными предоставить Китаю частичный контроль над своими стратегическими активами.
В последнее время западные СМИ постоянно подчеркивают факт наличия китайской военной базы в Таджикистане, который наводит на мысль о том, что Пекин, возможно, заключил с Душанбе соглашение, схожее с тем, что ранее было подписано с Хамбантотой (Шри-Ланка). В этом контексте особую важность приобретают сообщения СМИ о планах России создать вторую военную базу в Кыргызстане. Многие эксперты склонны считать, что Россия преувеличивает угрозу со стороны террористической организации ДАИШ в Афганистане, чтобы оправдать наращивание своего военного присутствия в Центральной Азии. Можно даже не сомневаться, что это делается, в том числе, и с прицелом на Китай.
Напряженные отношения России с Европой и НАТО удерживают основное внимание Москвы на западном фронте, позволяя Китаю продолжать внедрение в постсоветское пространство. Россия всегда была весьма чувствительна к своему положению великой державы, но проблемы в отношениях с Западом вынудили ее пойти на сближение с Китаем. Тем не менее, такие великие державы как Россия едва ли способны на то, чтобы просто примыкать к более сильной стороне. Россия готова идти на компромисс в тех точках, где возникают разногласия с Китаем, в том числе и в Центральной Азии. Это что-то вроде комбинации многополярности на глобальном уровне и защиты своих зон влияния на региональном уровне. Россия пытается сформировать свою европейскую идентичность и, до некоторой степени, следует европейской модели, говоря о разнообразии, множественности и отсутствии универсальной модели развития.
Со своей стороны, Китай, движимый мировоззрением Срединного царства, представляет собой альтернативу Европе, не пытаясь следовать ее модели развития, и сегодня он опережает ее в сфере развития технологий. В этом смысле Россия и Китай в корне отличаются друг от друга и, в конечном итоге, обстоятельства могут сложиться так, что они не объединятся против Запада. По мере роста китайского влияния в Центральной Азии, она вполне может стать той областью, где в будущем проявятся скрытые разногласия между Москвой и Пекином, особенно на фоне утраты интереса к этому региону со стороны США. Такой сценарий, безусловно, с восторгом встретят в Нью-Дели.