Поскольку американцы – не этнос, а альянс иммигрантов, объединённых идеей, наши националисты проявляют универсальные порывы. Мы спотыкаемся, когда забываем, насколько мы исключительны, и игнорируем трагические побуждения, которые бьют по другим народам.

Лишь один раз за прошлый век мы правильно прочитали мир. Мы промахивались, когда Вудро Вильсон в 1919 году предложил утопический образ послевоенного мира, когда изоляционисты пытались не вмешиваться в европейский конфликт в конце 1930-х, когда Рузвельт и Трумэн позволили Сталину захватить Восточную Европу, когда мы поднатужились, а затем поджали хвост во Вьетнаме, и когда мы попытались превратить Ирак и Афганистан в демократии западного образца. Рональд Рейган всё сделал верно, когда решил, что пора отбросить коммунизм – но он также понимал, что нам придется жить с Россией, как нацией.

Мы спотыкались о мировые проблемы, как неуместные клоуны в трагедии: мы наблюдали страдальческие выражения лиц других и пришли к выводу, что на сцене все безумны. Вот так видят американцы президента России Владимира Путина. На прошлой неделе журнал «Тайм» сообщал:

«Как стало известно «Нью-Йорк Таймс» из официальных источников в администрации Обамы, в воскресенье канцлер Германии Ангела Меркель сказала президенту Обаме, что она не уверена, что Путин в курсе реального положения дел. «Он в другом мире», как сообщают, буквально так выразилась Меркель. Затем на конференции с репортёрами в тот же день три представителя администрации по очереди плели высокопарные догадки: «Никто не хотел бы побывать внутри головы Путина».

Я сомневаюсь, что Меркель вообще это сказала, но этой другой вопрос. Россия, как сказал Шону Хэннити отставной полковник Ральф Петерс на прошлой неделе, «верит в Россию»; для «обамоидов» вера в страну – убедительное доказательство умственной отсталости. Хиллари Клинтон, сенатор Джон МакКейн и сенатор Марко Рубио сравнили Путина с Гитлером, это пример, который покойный Лео Страус высмеивал, как «приведение к гитлеризму» (автор пользуется аналогией с методом доказательств «приведение к абсурду» – прим пер).

Сопоставьте это с характеристикой, данной президентом Обамой Ирану в интервью Джеффри Голдбергу из Bloomberg:

«Если вы взглянете на иранское поведение, то оно стратегическое, они не импульсивны. У них есть свой взгляд на мир, они видят свои интересы и откликаются на затраты и выгоды».

Таково давнишнее мнение этой администрации.

Как же определить рациональность в мировой политике? Вот вопрос, который поможет: каков рациональный интерес нации, которая прекратит существование в пределах ожидаемости на сегодняшний день? Мы смотрим с непониманием на мелкие войны исчезнувших народов и изумляемся от полной тщеты их забытых битв. Как мы узнаем, что кто-то в будущем не будет оглядываться так же на нас? Бывали в истории Великие Исчезновения народов и ранее, но никогда с такой широтой и скоростью демографического спада, как в наше время. Это должно бы дать нам нечто похожее на объективный критерий, с которым можно подойти к разумности актёров.

Беспрецедентный спад рождаемости в Иране ускорился – с около 7 детей на одну женщину в 1979 году до всего лишь 1,6 в прошлом году, по оценкам ООН. В то же время, Россия борется за то, чтобы восстать из лишь несколько лет тому назад казавшегося смертным приговором демографического спада. АУкраинаслужитевропейскойрекламнойвывескойдемографическойсмерти.

Иран вымирает медленно и ужасной смертью: к середине столетия более трети населения будет старше 60 лет, а к концу века половина людей будет в таком возрасте, что возлагает невозможное бремя на бедную страну. Его правители предпринимаю срочные шаги с целью обратить вспять спад рождаемости, открывая клиники для лечения бесплодия, которому подвержена по сообщениям пятая часть иранских семей – сравните с приблизительно 8% таковых в среднем по миру. Почему в Иране настолько распространилось бесплодие неясно, возможно из-за того, что охват хламидией – бактерией STD, которая вызывает бесплодие – в Иране в несколько раз выше, чем в западных странах. Бывший президент Махмуд Ахмадинежад начал кампанию за более ранние браки и большие семьи ещё в 2009 году, но рождаемость продолжала падать.

Десять лет назад я утверждал (см Демография и иранский имперский план, Asia Times Online, 13 сентября, 2005), что решение Ирана обрести ядерное оружие – совершенно разумный ответ на демографический спад: «Мотивы Ирана разрешения экономического кризиса внутри страны… Может оказаться, что это отчаянная игра, но условия требуют отчаянных шагов. Ахмадинежад – не атавизм, как я писал с пренебрежением, которое кажется болезненным при взгляде в прошлое. Он предпринял оценку кризиса своей страны и был непреклонен в том, чтобы встретить его лицом к лицу. Вашингтон, резюмируя всё, что я могу сказать, не имеет понятия, какого он встретил противника».

Иран разумен, но не так, как по-видимому полагает Обама. Если вам нужно $100 000 на операцию, которая спасёт вам жизнь, а у вас лишь $10 000, разумно поставить всю сумму с шансами 10:1. Иран должен либо выйти из ситуации, либо потерпеть неудачу. Вот потому-то он будет играть на получение ядерного оружия.

Полный коэффициент фертильности в России, на Украине и в Иране:

Источник: ООН и ЦРУ

Помимо отличной работы Николаса Эберштадта, однако, ослепительные факты иранских демографических проблем избежали внимания американских политических деятелей. Не так с демографией России – господствующее мнение среди западных аналитиков (особенно ястребов) придерживается того, что Россия – обреченная страна. В декабре 2011 года профессор Эберштадт опубликовал эссе под заголовком «Умирающий Медведь: российское демографической бедствие» в Foreign Affairs. В прошлом году я делал обзор на этом сайте книги Бермана Имплозия, в которой утверждался этот широко распространенный взгляд в следующем виде:

«Россия вымирает. Россия проходит катастрофический пост-советский общественный упадок из-за отвратительных стандартов здравоохранения, стремительно растущей наркотической зависимости и ВИЧ-кризиса, который официальные лица называют «эпидемией». Население Российской Федерации сокращается почти на полмиллиона человек ежегодно из-за смертей и эмиграции. С такой скоростью когда-то мощное Российское государство потеряет четверть населения к середине столетия. По некоторым оценкам, если российская демографическая траектория не изменится, то ее население может сократится всего лишь до пятидесяти двух миллионов к 2080 году. Это явление демографы назвали «опустошением России» - полномасштабное сокращение человеческого капитала России и коллапс её перспектив превращения в жизнеспособное современное государство». (см Известия о гибели России преувеличены, Asia Times Online, 15 октября, 2013).

Россию навестил призрак – призрак опустошения. Группа российских женщин детородного возраста настолько исчерпана, что даже восстановление уровня рождаемости в России не предотвратит жесточайшие проблемы. Тем не менее, я думаю, что тезис Бермана односторонен и преувеличен. Общий уровень рождаемости в России восстановился с 1,2 ребенка на женщину десять лет назад до 1,7 в прошлом году, и население России слегка выросло в 2013 – впервые за почти два десятилетия.

Мы не знаем точно, почему это произошло, но по-видимому решительные действия Путина по поддержке рождаемости произвели некий эффект – в отличие от Ирана. Подобно пророчеству Иоанна Ниневии, угроза исчезновения могла вынудить Россию изменить курс. И подобно Иоанну, наши современные пророки мучительно раздумывают над перспективой того, что печать судьбы можно снять.

Я подозреваю, что во многом на рост рождаемости повлиял возрождённый патириотизм России. В него входит возрождение Православной Церкви, которая единосущна с российским государством. Страны, которые теряют свою веру и идентичность, теряют и мотивацию дать миру новые поколения; так умирают цивилизации – это название моей книги о демографии и геополитике. Патриотизм Путина также представляет собой разумный ответ на угрозу существованию. Немцы могли бы тихо уйти во тьму, но Россия будет сражаться за свою идентичность и своё будущее существование.

Российский патриотизм – исторически более имперская, чем национальная идентичность – всегда был жестоким, и в частности, отвратительным в своём отношении к национальным меньшинствам, как отлично знали мои предки из еврейского поселения Пейл в западной части Российской Империи.

Основная цель национального возрождения Путина – реинтеграция русских, оставшихся в сложном положении в «ближнем зарубежье» в результате коллапса Советского Союза: российская имперская политика заселения приграничных государств русскими поселенцами дала обратный результат, когда больная Советская империя рухнула. С точки зрения российской выгоды тут дело не в том, чтобы набрать очки, а вопрос существования, непременное условие того, что значит быть русским и типичная мотивация для русских желать продолжения своей культуры.

Западные мудрецы высмеивают заявление Путина о том, что Россия служит бастионом против западного упадка. С типичной западной точки зрения методы Путина отвратительны. Но это единственные методы, которые когда-либо знала Россия. Проблема в том, что Западная Европа – в упадке. Большинство европейских стран направляются к демографическому исчезновению. Россия, которая, по-видимому, уже прошла точку невозврата, борется за то, чтобы пройти обратно по своим же следам.

Общий уровень рождаемости в России и в отдельных европейских странах:

Источник: ООН и ЦРУ

Всё это оставляет Запад перед головоломкой в отношении российского вторжения в Крым и, возможно, в остальные регионы Украины, где русское население составляет большинство. Россия не желает быть похожей на другие европейские страны. Венгрия, Польша и балтийские государства демонстрируют самые низкие показатели рождаемости на западе, от всего 0,82 ребенка на женщину у этнических мадьяр в Венгрии (не считая цыган), до около 1,2 в Польше. Такова была и Россия в 2000 году. Россия предпочитает плодовитое прошлое блеклому будущему европейцев. Вот почему государства Европы сражались в Первой Мировой Войне 100 лет тому назад – чтобы не стать тем, чем они стали сегодня. Они боролись за то, чтобы подкрепить веру в своё будущее, как наций. Как сказал полковник Петерс в приведённом интервью – «Путин верит в судьбу России».

Новые утверждение российской идентичности, однако, столь же жестоко, как и более ранние притязания России со времён Петра Великого. Патриотизм Путина не в моем вкусе. В частности, мне не нравится то, что Путин делал в Крыму, но было бы бредом ожидать какого-либо иного хода событий. России не хватает русских, и она не может игнорировать 22 миллиона русских, оставшихся в ныне независимых республиках бывшего Советского Союза.

Администрация Обамы напичкана некими либеральными интернационалистами-утопистами, которые посещают семинары по способам решения конфликтов в колледжах «Лиги Плюща». Путин выглядит атавизмом, но он именно таким и является: он пытается вернуть русскую идентичность времён до Октябрьской Революции 1917 года, и не без некоторого успеха. Сравнивать его с Гитлером – базарная ругань. Ястребы, по-видимому, расстроены тем, что Россия отказалась принимать свой упадок со стоическим смирением. Легче осуждать русскую жестокость, чем предложить альтернативный путь, с помощью которого Россия оставалась бы жизнеспособной ещё столетие.

Неизбежно, что русские вторгнутся на Украину, если Украина будет нестабильна. Это трагедия в полном смысле для всего мира, а именно – результат, к которому участников подталкивают обстоятельства, которые они не могут контролировать. Интересы России на Украине, в частности, русско-говорящей восточной части страны, жизненно важны, а не меркантильны.

Как и в Грузии США (не говоря уж о европейцах) ничего не смогут сделать, чтобы воспрепятствовать этому, и ничего не смогут сделать, чтобы обратить процесс вспять. Трагедия разыграется сама по себе, и в конце – в самом конце – не будет никакой Украины, поскольку не будет украинцев.

Переживут ли русские следующее столетие – открытый вопрос, на который непродуманные выводы аналитиков-ястребов внешней политики света не проливают. Я не знаю ответа, но уверен, что Америке придется вести дела с Россией, как стратегической державой в течение неопределённого будущего – возможно, державой второго ранга, но никто не будет шутить у себя на заднем дворе.

Я сам американец и ястреб, который хочет, чтобы Америка была доминирующей мировой супердержавой. Каковы бы были наши ошибки, мы единственная нация в мире, способная к альтруизму. У нас, ястребов, есть мандат после 11 сентября 2001 года, какого никто в Америке не имел после Пёрл-Харбора, а мы раз за разом проигрываем, пока наши фишки все не закончатся. Если мы не можем понять основные тенденции, влияющие на события и мотивацию основных игроков, мы полностью выйдем из игры.

Что нам делать на Украине? Как я писал 20 февраля, у Запада есть шанс поддержать конституционный референдум, включающий вариант разделения. Если русскоговорящие в Крыму или регионе Донбасса предпочтут присоединение к России, то так тому и быть. Украинская конституция превратилась в руину ещё до того, как вошли русские. Одиозный Виктор Янукович победил «газовую принцессу» Юлию Тимошенко в достаточно честных выборах 2010 года и дошёл до злоупотребления своей президентской властью. Когда протестующие на площади Майдан его изгнали, украинский парламент единогласно проголосовал за его отстранение. Отсутствие хоть одного, выступающего «против» этого, напоминает голосующее большинство советской эры.

Запад мог бы стать повитухой нового национального консенсуса – либо единой Украины, вновь подтверждённой народным доверием, либо приличным разводом по чехословацкой модели, либо, возможно, промежуточным федеральным решением. Вместо этого мы поощряем на Украине конституционный кризис. И теперь нам остаётся мучиться с сомнительной миссис Тимошенко, одной из самых богатых олигархов, появившихся в результате кражи национальных активов на Украине после независимости, а бескомпромиссная Россия обретёт Крым.