Турне председателя КНР Си Цзиньпина по Италии, Монако и Франции, проходившее с 21 по 26 марта, вызвало значительный резонанс по всей Европе. Как относиться к проектам «Шелкового пути»? Какие угрозы несет китайское проникновение в экономику ЕС? Какую внешнеэкономическую политику следует вести в условиях торгово-экономического противостояния между США и КНР? Эти и другие вопросы обсуждаются в европейских столицах не первый год, но с визитом китайского лидера они вышли на новый виток дебатов. И если в Брюсселе и Берлине больше думали о том, как сохранить конкурентоспособность на фоне восточного гиганта, то в Риме только подлили масла в огонь дискуссий. Италия первой из всех стран-основательниц ЕС присоединилась к Инициативе пояса и пути — и это в тот момент, когда Европа пытается выработать общий подход к отношениям с Китаем.

Между тем не мог остаться в стороне от всего этого и Париж, тем более что Франция принимала Си Цзиньпина в год 55-летия своего официального признания КНР. Президент Э. Макрон и его правительство пытаются определить, какие возможности и угрозы таит в себе сотрудничество с Поднебесной, и как должна действовать французская дипломатия, чтобы максимизировать первые и избежать вторых. Одновременно китайская тема весьма активно обсуждается во французском обществе: по ней высказываются политические деятели, оставляют комментарии ученые-международники и журналисты. Не менее пристально следит за ситуацией и французский бизнес, ищущий новые возможности для выхода на китайский рынок и одновременно защиту от конкурентов с Востока.

В настоящей статье разбираются особенности французского взгляда на отношения с КНР: 1) основные настроения и оценки, звучащие в Пятой Республике насчет Китая; 2) поводы для опасений китайской мощи в глазах французского руководства; 3) преимущества сотрудничества Франции и Китая; 4) эффект франко-китайского диалога для интересов других международных игроков.

За и против Поднебесной

Когда президент Э. Макрон был в январе 2018 г. с государственным визитом в КНР, он с изрядной долей пафоса заявлял, что Франция и Китай «вместе придерживаются здравого смысла мировой истории» и «строят большую дружбу», основанную на общих понятиях «разума, справедливости и равновесия». Однако он же впоследствии не раз намекал на опасность китайской «гегемонии» (например, из Канберры в мае 2018 г.) и подчеркивал, что «времена наивности Европы по отношению к Китаю прошли» (Брюссель, март 2019 г.). Подобные заявления, хотя вроде бы и противоречат друг другу по смыслу, прекрасно демонстрируют то двуединство мнений, которое существует сейчас во Франции насчет Китая, — притом это касается не только лично президента, но и всей французской общественности.

С одной стороны, существует условно «прокитайский» лагерь, представители которого высказываются о КНР преимущественно комплиментарно и даже поддерживают с Поднебесной некие связи. Как ни странно, придерживаются этой точки зрения многие политические деятели, не только отставные, но и действующие. Так, отдельно можно выделить лидера крайне левого движения «Непокоренная Франция» Ж.-Л. Меланшона. Еще в 2008 г., когда произошло обострение ситуации в Тибете, он встал на сторону официального Пекина и выступил против гипотетического бойкота XXIX Олимпийских игр. Накануне президентских выборов 2017 г. он одобрял достижения китайской экономики и в принципе полагал, что именно Китай «с его промышленностью, технологиями, наукой, культурным развитием» должен быть привилегированным партнером Пятой Республики. Еще более богатая, чем у Ж.-Л. Меланшона, история контактов с КНР есть у социалистов: в 1981 г., накануне своего избрания президентом Франции, Ф. Миттеран посещал Поднебесную с партийной делегацией, а в 2014 г. Ф. Олланд принимал Си Цзиньпина в Париже (и был у китайского лидера в 2018 г. после своей отставки).

«Друзей Китая» можно найти во Франции и «справа». В частности, бывший премьер-министр Ж.-П. Раффарен не первый год выступает в качестве крупного лоббиста франко-китайских бизнес-связей (и недавно даже официально получил на это добро от французского МИД). Нынешний глава партии «Республиканцы» Л. Вокье на словах выступает против проникновения китайского капитала во французскую экономику, но регион Овернь-Рона-Альпы, который он возглавляет, недавно учредил совместный финансовый фонд с китайскими партнерами. Сам Л. Вокье был в Китае в 2017 г. и проводил там встречи в поддержку кандидата «Республиканцев» на президентских выборах — Ф. Фийона.

Некоторые бывшие политики от разных партий, даже экс-министры, устроились в китайские компании: Ж.-Л. Борлоо — в «Huawei», Б. Ле Ру — в CRRC и т.д. Нельзя забывать, что в обеих палатах французского парламента действуют группы франко-китайской дружбы. В Сенате примерно треть такой группы составляют республиканцы; в Национальном собрании большинство за центристами от президентской партии «Вперед, Республика!» (но есть и Ж.-Л. Меланшон). Наконец, действующие члены правительства (премьер Э. Филипп и министр экономики Б. Ле Мэр) тоже время от времени приезжают в Китай в надежде на укрепление экономического сотрудничества между странами.

С другой стороны, существует лагерь французских «алармистов», которых возросшее влияние Китая в той или иной степени настораживает. Здесь наиболее заметна позиция М. Ле Пен, которая призывает ввести «умный протекционизм» в торгово-экономической политике Франции по образцу действий Д. Трампа в отношении КНР. Однако главными сторонниками бдительности в адрес Китая следует назвать все-таки даже не столько отдельных политиков, сколько некоторых весьма авторитетных экспертов-международников. Например, президент Французского института международных отношений (IFRI) Т. де Монбриаль отмечает, что Китай «играет на противоречиях внутри Европы», руководствуется «квази-имперской» стратегией при построении Шелкового пути и стремится стать в ближайшие десятилетия первой державой мира. С ним согласен и директор IFRI Т. Гомар, добавляя, что чем активнее китайский режим становится снаружи, тем более «авторитарным» — изнутри. Их коллега А. Экман объясняет, что КНР и Франция по-разному видят многосторонний мир, даже если с виду говорят о нем одинаково: для Пекина это источник влияния, для Парижа — скорее, средство отыскать европейское единство. Директор Института международных и стратегических исследований (IRIS) П. Бонифас обращает внимание, что в Европе Китай осознанно делает ставку на развитие двусторонних отношений, поскольку по отдельности легко перевешивает все европейские страны. Исследователь Института Монтеня Ф. Годман напоминает, что Китай всегда очень жестко стоит на своих интересах, не будучи склонным к компромиссам, что не совсем удобно для Европы в переговорном плане.

Эти и похожие на них мнения активно тиражируются французской прессой, нередко также предпочитающей говорить о китайской политике именно в тревожных тонах. И многие простые граждане, похоже, поддерживают этот «алармизм». В одном из недавних опросов от фирмы «Kantar» в совокупности 81% респондентов посчитали Китай «влиятельной мировой державой», 60% назвали КНР «влиятельной» или «очень влиятельной» конкретно во Франции, 47% определили европейско-китайские отношения как «разбалансированные в пользу Китая». Кроме того, 50% указали на свое «негативное восприятие» китайских инвестиций и 47% посчитали, что Китай уже обошел Францию в технологическом плане.

Дисбаланс в мощи

Между тем, причины для бдительности, к которой призывают вышеупомянутые «алармисты», у Франции точно имеются.

Во-первых, бросается в глаза экономическое несоответствие Пятой Республики и КНР. Еще в 1980 г. обе страны были примерно сопоставимы по своей доле в мировом ВВП по ППС: Франция даже чуть сильнее (4,32% против 2,32%) коммунистического Китая. Однако почти тридцать лет спустя (2018 г.) Пекин перешел в совершенно другую весовую категорию — 18,72%, тогда как доля Парижа сократилась до 2,19%. Если говорить о других показателях, то по данным французских казначейства и таможни в торговых отношениях двух стран наблюдается масштабный перекос в сторону Поднебесной. В 2017 г. та приобрела французских товаров на сумму в 19 млрд евро (4% от общего экспорта Франции в другие страны, 7-е место в списке основных клиентов Парижа), тогда как экспортировала во Францию на 49 млрд (9% от французского импорта, 2-е место в списке поставщиков Пятой Республики). Примечательно, что ни с одной другой страной у французов столь существенной экспортно-импортной разницы не наблюдается. Общая доля Франции на китайском рынке относительно невелика — примерно 1,5% (основные сектора ее присутствия — аэрокосмическая отрасль, электроника, сельское хозяйство, химия, предметы роскоши).

Как сообщает посольство Франции в Пекине, в Китае действует более 1,1 тыс. французских фирм, которые создают там порядка 570 тыс. рабочих мест; наоборот, во Франции 700 китайских и гонконгских предприятий обеспечивают лишь 45 тыс. работников. Проблема перехода стратегически важных отраслей экономики Франции в китайские руки стоит пока, возможно, не так остро, как в Италии или Германии, но предпосылки для этого имеются (стойкий интерес китайской стороны к порту Марселя, участие автоконцерна «DongFeng» в группе PSA и мн. др.). За 2018 г. китайские инвестиции во Францию выросли на 86%, притом больше всего — в высокотехнологичном сегменте. Сопротивляться этому «расхищению», как выражался министр экономики Б. Ле Мэр, правительство рассчитывает с помощью расширения спектра применения специального декрета 2014 г. (т.н. «декрета Монтебура»), по которому любые инвестиции в стратегические сектора должны получать предварительное одобрение властей.

Во-вторых, во Франции весьма остро стоит проблема китайского промышленного (и не только) шпионажа. Так, в декабре 2017 г. на территории Франции были задержаны несколько агентов, предположительно, работавших на Китай, но ранее — на французскую службу DGSE. По данным газеты «Le Monde», они передавали китайской стороне информацию о методах работы своей прежней организации. Кроме того, в октябре 2018 г. в прессе стало цитироваться расследование газеты «Le Figaro», которая выяснила, что китайские спецслужбы активно используют поддельные аккаунты в социальных сетях. Через них предпринимаются попытки вступить в контакт с французскими государственными служащими и работниками ключевых предприятий (в здравоохранении, IT и атомной отрасли); перспективным специалистам предлагается «сотрудничество за вознаграждение» и возможность съездить в Китай «на конференцию или семинар». В этом контексте еще важно напомнить, что во Франции проживает самая крупная в Европе китайская община (порядка 500 тыс. человек), которая для французских правоохранительных органов труднодоступна, а китайскими дипломатами и сотрудниками спецслужб может использоваться «для получения политической, научно-технической, коммерческой информации».

В-третьих, нельзя забывать, что Франция и Китай являются прямыми конкурентами в некоторых регионах мира, прежде всего, в Африке. Париж, в частности, беспокоит китайское военное и экономическое присутствие в Джибути, ввиду чего Э. Макрон посетил эту страну в ходе своего недавнего африканского турне. Как, впрочем, неслучаен был визит и в Эфиопию, где французский бизнес надеется отвоевать (в том числе у китайцев) более заметную роль на местном рынке. Кроме того, Китай подступается к ресурсам Сахеля, особенно к урану в Нигере, а это уже зона непосредственного французского присутствия (и проведения военной операции «Бархан»). Показательный факт: в январе 2019 г. китайская сторона подключилась к финансированию совместного воинского контингента стран «сахельской пятерки», предложив не только финансовые средства, но и экипировку, а также оборудование. Также можно отметить, что, помимо африканских дел, Франция отслеживает рост мощи китайского флота. Отсюда, например, контакты с морскими силами Японии и строительство для Австралии 12 новых подводных лодок «Barracuda».

Мотивы для сближения 

Тем не менее, выстраивая свою политику в отношении Китая, французское правительство принимает в расчет не только минусы, но и плюсы, которые может принести партнерство с Поднебесной.

К таковым, прежде всего, относятся новые экономические выгоды. Как предполагает французское руководство, если Китай согласится облегчить вход на свой внутренний рынок, а также будет развивать Инициативу пояса и пути на условиях взаимности, это позволит несколько исправить тот дисбаланс, который ныне наблюдается в торговле между двумя странами. Соответственно, проникновение китайского капитала в европейскую экономику можно будет не только ограничивать у себя дома, но и хотя бы как-то компенсировать в самом Китае. Экспорт в Поднебесную имеет особое значение для французских фирм в нынешний период, когда экономика Франции только-только пытается выйти из стагнации последних лет. И в данном отношении главный итог визита Си Цзиньпина в Париж — это подписание многомиллиардного пакета бизнес-контрактов, из которых крупнейший — с «Airbus» на 300 авиалайнеров за 30 млрд евро. Сразу после поездки Пекин послал еще один важный сигнал о готовности сотрудничать: китайский Суд по интеллектуальной собственности в одной из тяжб между местными и французскими компаниями неожиданно занял сторону последних.

Кроме экономики, у Парижа существуют соображения и внешнеполитического плана. По его логике, поддержание полнокровных связей с КНР, взаимные визиты и совместные декларации говорят о высокой роли Франции в мире, ее статусе как страны, способной самостоятельно развивать диалог с сильнейшими державами современности. Притом этот диалог касается вопросов самого крупного масштаба, включая мультилатерализм, реформу мировой торговли и изменение климата (в коммюнике по итогам визита стороны обозначили близость позиций практически по всем темам). Визит председателя КНР Франция использует для демонстрации собственного престижа, – и Си Цзиньпин тонко сыграл на этой «струне», вспомнив в статье для «Le Figaro» тот дух независимости, которым руководствовалась Пятая Республика 55 лет назад при признании коммунистического Китая.

Однако сегодня французское руководство стремится к «величию» не только самой Франции, но и всей Европы. Давняя мечта всех хозяев Елисейского дворца — приумножить собственный авторитет, используя Европу как своего рода увеличительную линзу — приобретает на китайском направлении все большую актуальность. Задумка Э. Макрона состоит в том, чтобы поверх развития двусторонних отношений с Пекином сформировать некий единый европейский фронт, который позволит говорить с Китаем всем вместе, а не по отдельности, и отстаивать общие интересы перед лицом общего «системного соперника» (как недавно назвала КНР Еврокомиссия). Именно с этой целью французский президент пошел на характерный шаг: на заключительном этапе визита пригласил в Париж канцлера ФРГ А. Меркель и председателя Еврокомиссии Ж.-К. Юнкера (чтобы те еще раз обозначили главное европейское условие к проектам Пекина — взаимовыгодность). Как подчеркнула в редакторской колонке газета «Le Monde», Э. Макрон, взяв на себя эту инициативу, «доказал искренность своего европейского подхода и придал реальные очертания новой стратегии Брюсселя по отношению к Китаю». Французская дипломатия пытается быть главным «организатором» европейско-китайского диалога, хотя «фрондерство» Италии (да и собственные бизнес-интересы) серьезно подрывает эти усилия.

Что касается самого Китая, то его заинтересованность в сотрудничестве с Францией вполне понятна. Пятая Республика — это страна, имеющая политический вес в Евросоюзе, вторая экономика ЕС с разнообразной промышленностью, технологиями, крупными портами. С точки зрения Инициативы пояса и пути логично использовать ее в качестве еще одной «точки входа» в Европу и Средиземноморье. В глобальном масштабе для Пекина точно не будет лишним сблизиться с еще одним постоянным членом Совбеза ООН и ядерной державой.

К размышлению для других игроков

В завершение следует сказать несколько слов о том, какое значение имеют нынешние франко-китайские отношения, подкрепленные визитом Си Цзиньпина в Париж, для некоторых других сторон.

Европейскому союзу в целом развитие связей Пятой Республики и Поднебесной может пойти как на пользу, так и во вред. С одной стороны, для Брюсселя будет очень удобно, если кто-то сделает за него всю работу по объединению стран субконтинента перед лицом Китая, тем более если это будет такой убежденный европеист, как Э. Макрон. С другой стороны, есть опасения, что Франция тоже рано или поздно пойдет по пути Италии и официально присоединится к Инициативе пояса и пути, учитывая, какая экономическая заинтересованность есть у Парижа и Пекина друг к другу. И тогда ни о каком едином фронте Евросоюза говорить не придется, — более того, начнет размываться вся европейская интеграция как таковая.

Соединенные Штаты заставляет задуматься о собственных позициях в Старом Свете визит председателя КНР в Европу: не переходит ли эта арена китайско-американского соперничества под контроль Пекина. В то время, когда Вашингтон ведет разговор с Брюсселем в весьма жесткой форме, Китай, несмотря на все опасения на свой счет, становится для европейских стран чуть ли не более удобным партнером, поскольку сходу делает привлекательные предложения. Кроме того, встраивая Западную Европу в большие континентальные пространства Евразии, Поднебесная, как отметил Т. Бордачев, уходит от ««кошмара проливов» — постоянного страха того, что США могут легко перекрыть судоходные пути, связывающие Китай и Европу с Ближним Востоком».

Для России европейское турне Си Цзиньпина еще раз демонстрирует, что Китай действует предельно прагматично, не делая выбор между Россией и Евросоюзом: для реализации его планов важна и та, и другая сторона. Любопытно проследить, как европейские страны, в том числе Франция, будут искать баланс между экономической выгодой от сотрудничества с КНР и необходимостью защищать собственные производства, — ведь эта проблема для Москвы тоже актуальна. Китай становится до известной степени общей темой для франко-российских и европейско-российских отношений.

***

В январе 2018 г. Э. Макрон пообещал посещать с официальными визитами Китай каждый год до самого конца своего мандата. Сдержит ли он свое обещание в нынешнем году, пока доподлинно неизвестно, но очередной этап во франко-европейско-китайском разговоре намечен на 9 апреля, когда пройдет саммит ЕС-КНР. Мартовский же визит китайского лидера во Францию наглядно продемонстрировал, что Париж точно хочет быть важным партнером Пекина, как на двустороннем, так и на региональном уровне. Символично, что фамилия президента Э. Макрона, как любит подчеркивать парижская пресса, при переводе на китайский язык отдаленно напоминает аллегорию «коня, побеждающего дракона». Но главная проблема сегодня заключается в том, что у «дракона» есть и свои планы на «коня».