DN: США уходят, но остается главный игрок

Государственный секретарь Майк Помпео (Mike Pompeo) отправился в недельное путешествие по Ближнему Востоку, чтобы заверить союзников США в регионе, что Дональд Трамп не собирается их бросать, несмотря на заявление об отводе американских военных из Сирии.

Многие сейчас все чаще задаются вопросом: чего вообще США хотят добиться на Ближнем Востоке? Джордж Буш хотел победить и «демократизировать» этот регион. Барак Обама стремился показать свои добрые намерения и помириться с арабским миром. Дональд Трамп говорит, что хочет разгромить террористическую группировку ИГИЛ (организация запрещена в России) и остановить Иран, но при этом выводит оттуда войска США.

На фоне ситуации, когда планы США на Ближний Восток стало понять труднее, чем когда-либо, государственный секретарь Майк Помпео отправился в поездку по десяти странам региона. Для начала он заехал в Иорданию, а в среду посетил Ирак. В его турне также включены Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Бахрейн, Кувейт, Катар, Египет, Оман и Израиль.

Ожидается, что в ближайшие дни Помпео произнесет программную речь в столице Египта Каире, в которой в том числе открестится от планов на Ближний Восток, которые в июне 2009 года тогдашний президент США Барак Обама озвучил в своем обращении к мусульманскому миру.

В той речи, которая, что очень символично, тоже была произнесена в Каире, Обама заявил, что уважает ислам, и признал, что у арабов есть исторические основания не доверять США.

Кроме этого сочувствия к мусульманскому миру, при перечитывании речи Обамы почти десятилетней давности в глаза бросается ключевое послание, которое не так уж отличается от сути политики Трампа: США не будут мировым жандармом, стремящимся строить империю и диктовать другим, как управлять своими обществами.

Обама предпочел откреститься от внешнеполитических неудач своих предшественников, особенно от нападения США на Ирак в 2003 году. Это была «глупая война», в отличие от вторжения США в Афганистан, которое он оценил как «необходимое».

Обама посчитал, что США слишком часто вмешивались в дела Ближнего Востока, и поэтому хотел, в отличие от Буша, уделять им меньше внимания, а вместо этого позволить своим региональным союзникам из арабского мира взять на себя больше ответственности. Сказано — сделано: Обама свернул большинство военных проектов США в Ираке. Военные силы в Афганистане тоже сильно сократились.

Но арабская весна 2011 года, дав новую надежду на демократическое развитие, перевернула ситуацию с ног на голову. Возникли новые трудные вопросы: должны ли США вмешиваться, чтобы поддержать дружественных диктаторов вроде Хосни Мубарака (Hosni Mubarak) в Египте? Или помогать свергнуть враждебных США диктаторов, таких как Муаммар Каддафи (Muammar Khaddafi) в Ливии и Башар Асад (Bashar al-Assad) в Сирии?

От Вашингтона исходили неоднозначные сигналы. Белый дом в основном реагировал пассивно, а развитие событий приносило все больше насилия. Скоро война уже бушевала в Ливии, Сирии и Йемене, и, наконец, США уже не могли воздерживаться от вмешательства.

Когда Трамп начал свою предвыборную кампанию, он пошел еще дальше, чем Обама: у США нет никаких оснований платить человеческими жизнями и деньгами за чужие войны, что вполне соответствовало лозунгу президента «Америка прежде всего».

Согласно просочившейся информации, Помпео в своей речи в Каире будет критиковать попытки Обамы договориться с Ираном. Но вопрос в том, насколько Трамп и Обама отличаются друг от друга.

Поездка госсекретаря проходит в то время, когда Вашингтон посылает множество противоречивых сигналов о будущей роли США на Ближнем Востоке, в особенности в связи с Сирией.

Заявления Трампа о поспешном выводе 2 тысяч солдат спецназа США из Сирии сначала привели к тому, что министр обороны Джеймс Мэттис (James Mattis) подал в отставку в знак протеста.

Дальше последовали различные «пояснения» от сотрудников администрации, и вывод войск стал не таким быстрым. Советник по национальной безопасности Джон Болтон (John Bolton) утверждал, что войска отзовут при определенных условиях, и что США станут бороться с ИГИЛ до тех пор, пока террористическая группировка не будет полностью побеждена. Также он сказал, что США будут защищать своих курдских союзников, и потребовал, чтобы Иран ушел из Сирии. Но во время визита Болтона в Анкару турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган отказался с ним встречаться. Эрдоган назвал его условия неприемлемыми, пояснив, что курдские силы в Восточной Сирии — террористы.

Неразбериха с политической линией США не прояснилась и после объявления Трампа, что военные США все-таки непременно очень скоро уйдут из региона, в полном соответствии с его изначальным планом.

Заявления Трампа уже привели к ряду последствий, помимо сообщения Эрдогана, что базы на северо-востоке Сирии, которые скоро покинут США, займут турецкие силы, намеренные атаковать курдские отряды народной самообороны.

Есть также признаки, что у ИГИЛ открылось второе дыхание после сообщения Трампа о выводе войск. В субботу боевики ИГИЛ обстреляли британско-курдский патруль в Восточной Сирии. Как сказал британский офицер газете «Индепендент» (Independent), эта атака свидетельствует, что ИГИЛ еще далеко не побеждено. Он сравнил ситуацию с тем, что было в Афганистане, когда объявили, что идет подготовка к выводу войск: это вызывало у Талибана (организация запрещена в России) прилив новых сил.

Главный вопрос — как вывод войск скажется на роли Ирана. В одном твите Трамп заявил, что «Иран может делать, что хочет» в Сирии. Это высказывание идет вразрез со всем, за что выступают Помпео и Болтон, утверждая, что Иран — важный спонсор террористов, которого любой ценой нужно сдерживать.

В то же время мало кто упоминает главного победителя, который останется на поле, когда его покинут США: Россия. Москва — единственный игрок, у кого хорошие отношения со всеми оставшимися сторонами конфликта: режимом в Дамаске, Турцией, Израилем, Ираном, Саудовской Аравией и курдами, которые контролируют четверть сирийской территории. И покинутые США курды под давлением турецкой угрозы вынуждены искать защиты у Асада и Путина.

Как минимум в одном внешняя политика Трампа последовательна: по большей части она на руку Путину. Это значит, что на Ближнем Востоке роль главного арбитра теперь перейдет от США к России.