«Это аллегория»: в Кремле объяснили слова Путина про рай и ядерное оружие

Выступление Владимира Путина на прошедшем заседании международного дискуссионного клуба «Валдай» в Сочи, как и предполагалось, произвело невероятный фурор на Западе.

В частности, хотелось бы обратить внимание на реакцию, которая последовала после слов президента о «рае» и ядерном оружии. Он заявил, что если российская сторона когда-либо воспользуется ядерным оружием, то только лишь зная, что противник уже нанес по стране удар. И в таком случае, «возмездие неизбежно», а агрессор «будет уничтожен».

«А мы, жертвы агрессии, мы как мученики попадем в рай, а они просто сдохнут, потому что даже раскаяться не успеют», - предупредил тогда Путин.

Более того, президент тогда отметил, что Россия ничего не боится, и люди здесь живут такие, которые «готовы жизнь отдать за Отечество, с этим ничего никто не может поделать».

Конечно, у западных СМИ тут же бомбануло, мол, все, что сказал российский президент – очередная угроза всему миру. Так, например, американское издание The New Yorker увидело в выступлении Путина особый подтекст и тут же поспешило объяснить недалекому американскому читателю, что все это значит, и к чему может привести.

В частности, журналистка данного СМИ пишет о том, что Путин соврал о ядерной доктрине.

«Единственное, что имеет значение, — это мощь, в данном случае мощь президента и мощь вооруженных сил России. Он просто выбрал особенно образный способ напомнить миру о том, что мы находимся всего в одном шаге от ядерной катастрофы», - пишется в материале.

В общем, старая песня о главном, и ничего нового.

Позже в Кремле пояснили, что речь Путина про «рай»  была аллегорией, и на самом деле речь шла об отсутствии в российской ядерной доктрине права на превентивный удар.

«То есть, у нас в доктрине право на первый удар не зафиксировано, мы не считаем себя вправе наносить первыми удар», - заявил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.

На Западе так и не поняли, что нападать на кого-то – не по правилам России, а вот защищаться в случае прямой угрозы – да.