ОКО ПЛАНЕТЫ > Аналитика мировых событий > «Балканы хотят уважительного к себе отношения»: Вучич о нежелании вступать в НАТО, поддержке в России и проблеме Косова

«Балканы хотят уважительного к себе отношения»: Вучич о нежелании вступать в НАТО, поддержке в России и проблеме Косова


6-10-2018, 18:27. Разместил: Редакция ОКО ПЛАНЕТЫ
Сербия в ближайшем будущем может остаться в регионе единственным государством, которое не стремится в Североатлантический альянс. Об этом в интервью программе SophieCo на RT заявил президент страны Александр Вучич. По его словам, нежелание становиться частью НАТО связано с тем, что сербский народ хорошо помнит трагические события 1999 года. Другой вопрос — Евросоюз. ЕС Вучич называет «рациональным выбором, ориентированным на улучшение экономических связей». При этом сербский лидер признаёт, что проблема Косова по-прежнему стоит остро и в Брюсселе не прилагают усилий к её разрешению. Это происходит потому, что в Западной Европе к голосу Белграда не прислушиваются, отмечает президент. Совсем иначе обстоят дела в отношениях с Москвой, которая «слышит» Белград, подчёркивает политик.
«Балканы хотят уважительного к себе отношения»: Вучич о нежелании вступать в НАТО, поддержке в России и проблеме Косова
  • RT


— Очень рад находиться здесь. В Москве мне очень нравится.

— Вы прибыли сюда, чтобы обсудить многочисленные темы с Владимиром Путиным. Вы ищете его совета и поддержки в косовском вопросе. Только что состоялась ваша встреча. Что он вам посоветовал?

— Мы обсудили все важные вопросы, связанные с политической ситуацией на Западных Балканах и в целом в Юго-Восточной Европе, вопросы двусторонних отношений как в политической, так и в экономической сфере. Вкратце отмечу стабильное развитие нашего экономического сотрудничества. Растёт товарооборот. В 2017 году он увеличился на 23% по сравнению с показателями 2016‑го, и в этом году ожидается рост на уровне 20%.

 

  • kremlin.ru

 

Наши экономические отношения развиваются в правильном направлении. Что касается важнейших политических тем, то в самых серьёзных и значимых вопросах Сербия всегда встречала со стороны России помощь, поддержку и одобрение. Обнадёживающе звучали слова Путина о дальнейшей поддержке территориальной целостности Сербии. Ведь этот вопрос актуален не только для Сербии, но и для многих суверенных государств, которые из-за односторонних действий оказались в опасности — в том, что касается каких-то их территорий или народов.

— Если позволите, обсудим каждую из этих тем. Особенно косовскую.

— Я к вашим услугам.

— Она никогда не теряла своей значимости, но сейчас к тому же вернулась в поле зрения СМИ. Вы намерены наладить отношения с Косовом, но говорите, что усилия должны прилагаться с обеих сторон. Вы выступаете за территориальное соглашение, по которому Косово следует разделить по этническому принципу. Сейчас Приштина категорически отвергает любое разделение Косова.

— Прежде всего я никогда не предлагал какого-то территориального разделения по этническому принципу. Я всегда говорил одно и то же: нам необходимо найти компромиссное решение между сербами и албанцами. То есть это не может быть решение, по которому албанцы получают всё, а сербы — ничего. Такова была моя, наша сербская изначальная позиция, от которой мы никогда не отказывались. Разные стороны реагировали на неё по-разному. Россия говорила: «Хорошо. Сербия — это суверенное государство. Если она о чём-то договорится, мы это поддержим». Это в полной мере соответствует принципам международного права, и поэтому мы столь высоко ценим и уважаем политическую позицию президента Путина. С другой стороны, некоторые страны Евросоюза ясно и категорически высказались против, заявляя, что если такое произойдёт, то Сербия откроет новый ящик Пандоры в том, что касается изменения границ и так далее.

— Вы с этим не согласны?

— Совершенно не согласен. И объясню почему. Как мы можем открыть ящик Пандоры? Кто его уже открыл в 2008 году, приняв и признав провозглашённую в одностороннем порядке независимость Косова? Они же это и сделали, не мы! Когда я слышу от них: «Мы не хотим изменения границ!» — сразу же отвечаю им: «Хорошо. В таком случае Косово является частью Сербии — и тогда никаких изменений границ!» — «Нет-нет-нет! Те изменения границ, которые мы сами произвели десять лет назад, мы признаём. Но сейчас вам такого делать нельзя! Даже если вы придёте к соглашению с албанской стороной».

И у меня возникает вопрос: «Какими принципами вы руководствуетесь? Существуют вообще хоть какие-то принципы? Вам, значит, можно менять наши границы, а нам непозволительно? Десять лет назад, стало быть, ящик Пандоры не открывали, а сейчас — да?»

— Ну, они воспринимают ситуацию таким образом: ящик Пандоры может быть открыт вновь. Имеются в виду боснийские сербы, албанское меньшинство в Македонии. Что вы им скажете на это?

— Во-первых, мы поддерживаем территориальную целостность Боснии (и Герцеговины. — RT) и никоим образом этой темы не касались. Но я говорю о Косове. Эти страны вначале согласились и признали отделение Черногории от бывшей Югославии — так? Если помните, это произошло в 2006 году. В 2008‑м признали независимость Косова от Сербии. Хочется спросить: «Откуда у вас это право? Каким образом вы его получили?» И всё это ящика Пандоры не открывало! А теперь мы его откроем, даже если сербы и албанцы придут к соответствующим договорённостям! Это лицемерие.

— Но, как вы отметили, эти страны выступают против. Да, вас поддерживает Россия. Даже Америка заявляет: «Если Сербия и Косово придут к обоюдному согласию, мы их поддержим». Но европейские партнёры говорят о ящике Пандоры. Насколько это в принципе здоровая ситуация? Вы хотите быть частью Евросоюза, всеми силами стараетесь улучшить отношения с Косовом, а ваши важнейшие европейские партнёры говорят: «Нет-нет-нет, продолжайте-ка конфликтовать!» Это здоровая ситуация? Она кажется противоестественной.

— Да, вы даёте ей такое определение, я скажу немного иначе: ситуация очень сложная. Но мы смотрим по-разному на ряд других вопросов. Так, что касается НАТО — весьма вероятно, что Сербия в ближайшем будущем останется в регионе единственной страной, которая не стремится в Североатлантический альянс, и мы этого не скрываем. Такая политическая позиция обусловлена рядом причин. В том числе мы помним всё, что происходило с нашей страной и с нашим народом в 1999 году. И в этом ещё одно различие между Сербией и всеми остальными — у нас особая ситуация. Вы сейчас видите, что происходит в Македонии. Народ не поддержал прошедший там референдум (о смене названия республики и членстве в ЕС и НАТО. — RT) и не проголосовал за, но кому какое дело до результатов? Они готовы гнуть свою линию.

— Да, это никого не смущает.

— О чём бы ни договорились Македония и Греция, мы готовы их поддержать, и для них это будет очень важно.

Но нельзя пренебрегать волей народа. Люди на Балканах, как и все остальные, ждут нормального, уважительного к себе отношения и хотят, чтобы их голос был услышан. Могу сказать, что в наших двусторонних отношениях Россия слышит Сербию, и для нас это немаловажно. Мы чувствуем, что наши российские коллеги, наши российские друзья относятся к нам с уважением.

— Правильно ли я понимаю, что вы, наверное, первый президент за долгое время, открытый для возможной нормализации отношений с Косовом? И вы об этом говорите. Но особого отклика от косовской стороны не встречаете.

— Вы правы. Мы подписали Брюссельское соглашение и исполнили все свои обязательства по нему. У другой стороны было всего одно обязательство, составляющее 40—45% всего Брюссельского соглашения: сформировать ассоциацию или сообщество сербских общин. И этого не сделали.

Президент Сербии Александр Вучич и российский лидер Владимир Путин 2 октября проведут переговоры в Москве. Центральной темой встречи...

Не сделали даже одного маленького шажка вперёд. И международное сообщество это стерпело. Под словами «международное сообщество» я здесь подразумеваю западный мир. Никаких комментариев не последовало.

Мы же исполнили все пункты: в вопросах региональной полиции, судебной власти, телекоммуникаций и так далее. Они не сделали ничего. Мы сказали: «Итак, вы будете исполнять соглашение или нет? Будете оказывать давление на своих ребят, чтобы они выполнили то, под чем подписались? И вы вместе с нами тоже поставили под этим документом свои подписи». Тогда нам сказали: «Давайте поговорим об урегулировании проблем в целом». Хорошо, мы открыты для обсуждения. 

С самого начала я надеялся, что некоторые люди в Приштине (и многие в Брюсселе) приложат все усилия для достижения компромисса. Я всегда буду готов продолжать диалог и вести любые переговоры, но со временем мы потеряли уверенность в том, что албанская сторона действительно стремится к какому бы то ни было компромиссному решению. Потому что они всеми силами устраивали провокации, старались подорвать все наши усилия и, вместо того чтобы умерить собственные аппетиты, постоянно их увеличивали — и вы видите, что благодатная почва для достижения договорённостей отсутствует. Сербия всегда будет готова возобновить и продолжить диалог, но особых ожиданий насчёт его результатов у меня нет.

— Господин президент, совсем недавно сербская армия была приведена в боевую готовность из-за визита косовского лидера в район с преобладанием сербского населения.

— Не из-за этого.

— А из-за чего?

— Это взгляд извне. Рассуждая так, можно сказать: «Ну ладно, эти ребята решили посетить какой-то район Косова, а вы тут армию подняли!»

— Нет, я понимаю, почему вы привели армию в боевую готовность. Они нарушили договорённости.

— Да, они туда отправились с пулемётами, длинноствольными винтовками и так далее, при этом не имея права заявляться туда с таким оружием! Эти договорённости были устными, хотя после Брюссельского соглашения было заявление НАТО, а также албанцев и сербов (сделанное тоже в Брюсселе), в котором говорилось, что если кто-то, скажем, решит объявиться на севере Косова с пулемётами, должны быть соблюдены два условия. Первое — и важнейшее — согласие местного сербского населения. Ни у одного серба не поинтересовались мнением о визите Хашима Тачи.

 

  • Reuters

 

И речь не самом о визите, а о том, с каким оружием туда явились эти люди. Это были очередная провокация и стремление показать, что они здесь хозяева и могут себе позволить что угодно и когда угодно, и, разумеется, запугать сербов. Вот что они хотели сделать. И сделали. Вторым условием было согласие НАТО. Мы не знаем, что делал Североатлантический альянс, но если он и дал своё согласие, не было выполнено важнейшее условие. Не было согласия сербского населения. Мы были обязаны реагировать. В противном случае они могут завоевать север Косова, изгнать всех сербов, а на Западе большинство скажут: «Ну что ж, бывает… Теперь вам нужно жить в мире. Теперь у нас такие границы, какие надо!» Но Сербия с этим согласиться не может. Нашей задачей было направить чёткий сигнал: мы готовы защитить наш народ на севере Косова от тех, кто будет использовать тяжёлое вооружение.

— Мне кажется, сигнал услышали.

— Да.

— И поняли. В начале нашей беседы вы говорили о том, что Сербия — единственная страна региона, которая не хочет вступить в НАТО.

— Да.

— Но спустя 20 лет после бомбардировок у вас с Североатлантическим альянсом замечательные отношения: проводятся совместные манёвры, натовские учения на территории Сербии…

— И такие же учения мы проводим с Россией.

— Да, конечно. Но в случае с этим инцидентом никаких действий со стороны НАТО не последовало. А ведь это территория, подконтрольная НАТО. Что вы получаете от столь активного сотрудничества с НАТО? Вы считаете, что Сербия получает от этого достаточную пользу?

— Поставьте себя на наше место. Мы не Россия. У нас небольшая страна. Пусть и крупнейшая на Западных Балканах, но всё же маленькая. А нам нужно её защищать. Защищать наш народ, поддерживать в регионе мир, спокойствие и стабильность.

Власти самопровозглашённой республики Косово нарушили международные договорённости, введя спецназ на северную территорию автономного...

Стимулировать развитие нашей экономики, привлекать больше инвесторов. Мы не можем говорить каждому всё, что мы думаем. Просто не можем. Ни российских размеров, ни российской силы у нас нет. Нам нужно добиваться продолжения или даже расширения и углубления сотрудничества со всеми остальными. Но при этом не забывайте: речь не только о том, что мы не хотим в НАТО. Сербия — единственная страна, которая не вводила никаких санкций в отношении России. Вы действительно думаете, что такое решение нам далось легко, что мы не сталкивались с огромным давлением с разных сторон? Сталкивались.

— Господин президент, вы неоднократно утверждали, что никогда не пожертвуете отношениями с Россией ради членства в Евросоюзе, и демонстрировали в этом вопросе превосходную стойкость. Но настанет момент (и вы это знаете), когда вам скажут: «Александр, почему бы вам не присоединиться к антироссийским санкциям? Тогда процесс принятия Сербии в ЕС будет ускорен». Сам вопрос, быть может, прозвучит в ином виде, но смысл вы поняли.

— Да, понял.

— Как вы тогда поступите?

— Вы очень хорошо подготовились к этому интервью, но, по правде говоря, я слышу этот вопрос на протяжении более чем пяти лет. Во-первых, посмотрим, зададут ли мне его теперь. Во-вторых, посмотрим, в каком виде это может произойти.

 

  • Reuters

 

В-третьих, посмотрим, на что будет похож Европейский союз через четыре, пять, шесть лет — или семь-восемь, не знаю. Это должно быть нашим самым последним условием для вступления в ЕС. Неизвестно в принципе, настанет ли этот момент, поскольку самым главным предварительным условием для нашего вступления в Евросоюз является разрешение косовского вопроса. Он куда важнее и сложнее для нас, чем любой другой. Как видите, здесь слишком много «но» и «если». Надеюсь, мы будем обладать достаточной силой и авторитетом и все будут всегда ценить и уважать наше отношение к России и российскому народу. Мы не можем менять свою позицию по данному вопросу. Надеюсь, в Европе это поймут. Но, повторюсь, кто знает, что будет через несколько лет...

— Задам вопрос о вступлении Сербии в Европейский союз, за которое вы ратуете. И в должности премьер-министра, и на посту президента вы постоянно говорили, что Сербия хочет вступить в ЕС. Представим себе некую идеальную ситуацию, когда вы в одночасье решаете все вопросы с Косовом, и этого препятствия больше не существует. Ведь, как вы сами говорили, никогда не знаешь… 

— Не реалистично, но допустим.

— Но ведь мы всегда упираемся в косовский вопрос и никогда не обсуждаем членство Сербии в ЕС. Забудем на мгновение о Косове. Допустим, эта проблема решена. И вот препятствий на пути в ЕС у вас больше нет. Вы всё ещё горите желанием туда вступить? Посмотрите, что там происходит: южные страны беднеют, северные богатеют. Восточноевропейские страны препираются с западноевропейскими по вопросам миграции и многим другим. А грядущие выборы грозят полностью изменить всю конфигурацию Европейского союза. Сейчас он, можно сказать, трещит по швам. Почему вы так сильно хотите стать его частью?

— Дело не в отчаянном желании, а в рациональном выборе. Сербия ориентирована на вступление в ЕС по ряду причин.

Во-первых, мы хотим принадлежать к данному типу общества. Во-вторых, на страны Евросоюза приходится наибольшая доля нашего товарооборота — 68%. Ещё 20% составляет торговля с соседями по региону, остальное приходится на долю России и Китая плюс немного на долю Турции. Кроме того, наша страна расположена в Европе. В то же время я думаю, что членство в ЕС не будет исключать не только нашей дружбы, но и очень тесных связей с Россией. И я не скрываю своей позиции.

Вы с самого начала нашего интервью заострили внимание на моих высказываниях относительно Евросоюза, из которых я не делаю секрета. Однако не упомянули того, что и в Вашингтоне, и в Брюсселе, и сейчас я открыто говорю, что мы всегда будем поддерживать тесные связи с Россией. Что случится в будущем, мы не знаем. Но мне кажется, что наши европейские партнёры всегда будут с пониманием относиться к позиции Сербии в отношении России.

— Напоследок мне бы хотелось задать пару вопросов о президенте Трампе. Для американского лидера он крайне необычный человек. Его взгляды на мир и на то, какой должна быть Америка, расходятся с точкой зрения его предшественников. Он не слишком симпатизирует ЕС, вводит пошлины на китайские и европейские товары. Не жалует НАТО, поскольку считает, что взносы должны платить все, а не только Америка. Это меняет что-то для Сербии? Вы приглашали Трампа посетить Сербию.

— Да, но пока он так и не приехал. В любом случае для сербов Трамп, без сомнения, предпочтительнее.

— Чем Обама?

— Разумеется.

— Почему? 

— Возможно, дело в том, что сербы всегда винили Демократическую партию США в агрессии против Сербии, а потому их симпатии, скорее, на стороне республиканцев. Как вы и сказали, Трамп весьма необычный президент. О его политике по Балканам почти ничего не известно, но хотя бы Джон Болтон открыл двери для потенциального взаимодействия между Белградом и Приштиной. Мы это очень ценим. Это, конечно, совсем маленький политический сдвиг, но поживём — увидим. В данный момент я не могу делать какие-то выводы.

— Я спрашиваю, потому что россияне радовались победе Трампа, полагая, что республиканцы для России будут лучше демократов. На личностном уровне Путин и Трамп симпатизируют друг другу, но американский истеблишмент не позволяет ему действовать.

— Именно поэтому я придерживаюсь трезвого, рационального подхода. Я не спешу радоваться или проявлять какие-то иные эмоции. Как я уже говорил, необходимо подождать и посмотреть, какими будут окончательные результаты их позиции по отношению к Сербии и Западным Балканам.


Вернуться назад