США vs КНР: торговая война или нечто другое?

Проблемы двусторонних экономических отношений нарастают как снежный ком

Информационные агентства сообщили, что 27 февраля в США прибывает главный экономический советник председателя КНР Си Цзиньпина Лю Хэ, который проведет встречу с представителем США на торговых переговорах Робертом Лайтерзером. Акцент делается на том, что Лю Хэ считается «восходящей звездой» и «конструктором» экономической политики КНР. На XIX съезде он был включен в состав Политбюро ЦК КПК, а 5 марта на сессиях Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая и Всекитайского собрания народных представителей, как ожидается, будет назначен на пост вице-премьера, курирующего финансово-экономический блок

Однако главная причина внимания к этой поездке не только в личности Лю Хэ, а в проблемах американо-китайских экономических отношений. В последние недели со страниц западных СМИ не сходит тема возможности развязывания в ближайшие месяцы американо-китайской торговой войны вследствие роста огромного дефицита США в торговле с КНР в 2017 году (на 8% или 375,2 млрд дол. против 347 млрд дол. в 2016). Интерес СМИ понятен: если схватка двух гигантов, занимающих вместе треть мировой экономики, все же начнется, то не поздоровится никому (в том числе и России, которая сильно зависит от конъюнктуры глобальных рынков).

Некоторые аналитики считают, что торговая война уже началась. В октябре 2017 года министерство торговли США объявило о введении заградительных пошлин в размере от 97 до 162% на несколько видов китайской алюминиевой фольги. В конце января 2018 года Вашингтон ввел антидемпинговые пошлины на импорт стиральных машин и солнечных панелей, основным производителем которых является Китай. До 20 апреля президент Д.Трамп должен принять решение об ограничении импорта стали и алюминия, крупнейшим производителем которых в мире является Китай.

Представитель США на торговых переговорах Р.Лайтхайзер по поручению своего президента сейчас ведет и к середине августа 2018 года обязан закончить «расследование» нарушения Китаем «прав американской интеллектуальной собственности». В случае выявления нарушений со стороны Китая ведомство Р.Лайтхайзера в соответствии с законом может ввести заградительные пошлины на определенные китайские товары и принять другие ограничительные меры. С учетом предполагаемого коммерческого ущерба от «нечестной» практики КНР, эти меры могут стать самыми крупными в истории США. По оценке Комиссии по краже интеллектуальной собственности при Конгрессе, сопредседателем которой был нынешний посол США в России (бывший посол в Китае, выдворенный за вмешательство во внутренние дела и организацию протестных акций) Джон Хантсман, ежегодно американская экономика теряет по этой причине от 225 млрд до 600 млрд долларов.

Естественно, действия США не остаются без ответа. Китай, который является основным импортером американской сельскохозяйственной продукции, особенно растительной (используется в животноводстве как корм для скота), уже предпринял предупредительные меры по ограничению её ввоза. Причем сделал это чрезвычайно изящно, с определенной долей выработанного за тысячелетнюю историю восточного коварства и в рамках норм ВТО (нам бы поучиться у китайцев этому искусству защищать свои интересы без истерики и бряцания оружием).

Еще в декабре на волне слухов о скором ограничении ввоза стали и алюминия санитарная служба Китая сообщила, что выявила сорняки в американских соевых бобах и в 2018 году будет задерживать для дополнительного тщательного изучения те партии, в которых содержится более 1% примесей (желтые соевые бобы, которые являются наиболее распространенным видом этой культуры, обычно содержат до 2% посторонних включений). Одновременно китайские компании начали переговоры об увеличении закупок сои в Бразилии и Аргентине. В результате из-за жалоб китайских животноводов на «снижение уровня белка в американских соевых бобах» их импорт из США в январе 2018 года упал на 14% по сравнению с тем же месяцем 2017 года (с 6,6 до 5,8 млн. т.), а из Бразилии – вырос до 2,07 млн. т., что на 720% больше, чем год назад.

История с импортом сои показывает, что в Китае хорошо понимают, куда и как надо наносить ответный удар, чтобы он отрезвил нынешнюю администрацию США и стал наиболее болезненным с экономической и политической точек зрения. Во-первых, объем поставок соевых бобов из США в Китай достиг огромного масштаба (в 2016 году – 14 млрд. долларов или 37% всего экспорта зерновых из США). Во-вторых, из девяти штатов, производящих сою, восемь проголосовали на президентских выборах за Д.Трампа, и только один (Миннесота) с небольшим перевесом склонился в пользу Х.Клинтон. Сокращение их поддержки подрывает перспективы переизбрания нынешнего президента на второй срок.

В начале февраля министерство коммерции КНР начало антидемпинговое расследование в отношении импорта из США сорго, поставки которого в прошлом году достигли 4,76 млн. тонн на сумму 1 млрд. долларов.

Двадцатого февраля это министерство объявило, что намерено ввести заградительные пошлины в отношении американского стирола, потому что он поставляется в КНР по демпинговым ценам (2017 году Китай импортировал 3,2 млн. тонн стирола из США на 4 с лишним миллиарда долларов).

Агентство Bloomberg в начале нынешнего января со ссылкой на источники в Пекине сообщило о намерении властей КНР сократить покупки или даже начать распродажи облигаций казначейства США («US Treasuries»). С учетом того, что Китай является крупнейшим (19%) иностранным держателем государственного долга США (1,2 трлн. долл. или около 9% всего объёма выпущенных «US Treasuries» – 14,5 трлн. долл.), сообщение Bloomberg вызвало скоротечные панические настроения на фондовой и валютных биржах США. Сокращение спроса на «US Treasuries» затруднит для правительства США финансирование дефицита бюджета, который может вырасти на 1 трлн. долл. с учетом принятия нового налогового кодекса. Кроме того, правительству необходимо будет повышать доходность облигаций, чтобы побудить инвесторов к покупке. Это увеличит не только государственный долг, но и заставит ФРС повысить процентную ставку. Соответственно, более дорогими станут другие виды долгов, например, ипотечные кредиты, что приведёт к замедлению экономического роста страны.

На первый взгляд, факты показывают справедливость выводов западной прессы о наличии признаков начала торговой войны между США и КНР, если бы не одно «но». Если бы не один фактор, который сильно отличает нынешний американо-китайский торговый спор от обычных «торговых войн», например, между США и европейскими странами.

Этот фактор заключается в том, что США рассматривают экономические связи с Китаем не только (и даже не столько) с точки зрения сокращения дефицита в торговле, но и с позиций обеспечения национальной безопасности, угрозу для которой, по их мнению, создает стремительный рост экономического потенциала КНР.

Так, для введения заградительных пошлин на импорт стали и алюминия правительство США намерено использовать статью 232 Закона о торговле 1962 года, который был принят в разгар «холодной войны», чтобы в условиях угрозы военного конфликта с СССР обеспечить национальную безопасность путем ограничения товарных поставок из стран «советского лагеря». Сейчас министерство торговли предлагает дифференцировать антидемпинговые пошлины по странам-экспортерам, причем против Китая планирует ввести наиболее высокие пошлины (53% на сталь и 23,5% на алюминий), хотя он даже не входит в десятку крупнейших поставщиков этих металлов в США (поставки китайской стали в США за три последних года упали на 72% в результате повышения пошлин президентом Обамой в 2014 году).

Вашингтон заметно усложнил процедуру допуска китайских капиталов в высокотехнологичные отрасли американской экономики. В сентябре 2017 года Белый дом запретил продажу китайцам американской компании по производству полупроводников Lattice Semiconductor, в декабре – компании интернет-платежей MoneyGram International, в январе 2018 года отменил контракт китайской Huawei с американской корпорацией AT & T, предусматривавший сотрудничество в производстве и продаже смартфонов.

Аргументация все та же – угроза национальной безопасности. Сделка по покупке MoneyGram International была заблокирована в связи с тем, что китайская компания-инвестор получила бы доступ к персональным данным на миллионы граждан США, использующих онлайн-платежи. Контракт Huawei с AT & T заблокирован из-за того, что в китайских телефонах могут содержаться записанные в операционные системы исходные коды с функцией отслеживания данных о содержании разговоров и местоположении звонящего. При этом в отношении Huawei распространяются самые зловещие слухи. Например, что эта частная компания тесно связана с правительством КНР, поскольку была основана в 1988 году отставным офицером Народно-освободительной армии Китая Жэнь Чжэнфэем (Ren Zhengfei).

Правительство Китая не остается в долгу. После разоблачений Эдварда Сноудена о деятельности АНБ США (радиоэлектронная разведка) по сбору информации в Китае американские Cisco и Apple были исключены из утвержденных ранее списков поставщиков для правительственных учреждений.

Вашингтон все более активно применяют против КНР санкции. 23 февраля правительство объявило о введении ограничений в отношении китайских судоходных и транспортных компаний в рамках противодействия ядерной и баллистической программе Северной Кореи.

В США разгорается кампания шпиономании в отношении КНР – верный признак надвигающихся проблем более высокого политического порядка. Недавно в Нью-Йорке был задержан бывший оперативный сотрудник ЦРУ Джерри Чунь (Шин Ли), который, как утверждается в прессе, был «двойным агентом» и передавал своим пекинским кураторам сведения об операциях американской разведки против Китая. В результате китайскими службами безопасности на территории КНР были арестованы несколько агентов ЦРУ из числа местных граждан.

В общем, проблемы в двусторонних экономических отношениях нарастают подобно снежному кому и требуют неординарных усилий для их урегулирования. Тем не менее, вряд ли можно надеяться на то, что во время визита Лю Хэ в Вашингтон сторонам удастся решить их или даже приблизиться к решению. Скорее всего, по завершении визита мы услышим дежурные фразы о «глубоком взаимном уважении» сторон, приверженности принципам «честной торговли», намерении решать все проблемы «путем диалога» и т.д. Истинное содержание переговоров (если не будет утечки в американскую прессу) мы узнаем нескоро, если вообще узнаем.

Почему? В чем глубинные причины нынешнего противостояния, и каковы перспективы американо-китайского экономического сотрудничества? Об этом – в следующей статье. (см.ниже)

Вячеслав Михайлович Холодков
Источник: "РИСИ"

---

США vs КНР: торговая война – первый этап в битве идей

Противоборство Вашингтона и Пекина будет развиваться, охватывая новые сферы

В прошлой статье я писал о растущей напряженности в американо-китайских экономических отношениях, на основании которой западные СМИ делают вывод о возможности развязывания в ближайшие месяцы «торговой войны». Эту вероятность они связывают прежде всего с ростом огромного дефицита США в торговле с КНР в 2017 году (на 8% или 375,2 млрд дол. против 347 млрд дол. в 2016 году). Писал также о том, что отличает нынешние споры между США и КНР от обычных «торговых войн», а именно – взгляд Вашингтона на экономические связи с Пекином не только (и даже не столько) с точки зрения сокращения дефицита в торговле, но и с позиций угрозы национальной безопасности, которую якобы представляет КНР.

Наиболее четко подход администрации Д.Трампа к экономическим отношениям с КНР изложен в ежегодном послании главы Белого дома «О состоянии государства» Конгрессу и в Стратегии национальной безопасности США (NSS), принятой в декабре 2017 года.

Стратегия, как и послание Д.Трампа Конгрессу, радикально отличаются от того, что звучало ранее в аналогичных выступлениях президентов в Конгрессе и было зафиксировано в документах стратегического планирования. Предыдущая Стратегия национальной безопасности, утвержденная президентом Б.Обамой в 2015 году, давала высокую оценку «беспрецедентному сотрудничеству» с Китаем, который был обозначен как «стратегический партнер».

В новой Стратегии в центр обеспечения национальной безопасности впервые поставлены не международная обстановка и военная политика США, а вопросы экономического сотрудничества и развития. В ней отмечена необходимость «переосмыслить политику последних двух десятилетий», которая состояла в том, чтобы через «сотрудничество с противниками, их включение в международные институты и глобальную торговлю постепенно превратить эти страны в добропорядочных партнеров».

При этом проблемы экономических отношений с Китаем определены в Стратегии как одна из главных угроз безопасности, вызов нынешнему «глобальному порядку, установленному западными державами после окончания Второй мировой войны». Китай наряду с Россией назван «стратегическим конкурентом» Соединенных Штатов, который стремится «бросить вызов американскому влиянию, ценностям и интересам, пытаясь подорвать американскую безопасность и процветание». В документе подчеркивается, что США «больше не будут закрывать глаза на нарушения, обман или экономическую агрессию» со стороны Китая, и должны быть готовы к «долгосрочному стратегическому соперничеству» с этой страной.

В комментариях к новой Стратегии должностные лица правительства и ведущие политики США еще более откровенны. Там отмечается, что предыдущие администрации делали стратегическую ошибку в отношениях с КНР. Они рассчитывали, что развитие рыночной экономики в Китае со временем приведет к изменению политического строя, ослабит позиции китайской компартии (КПК) как ведущей политической силы и превратит Китай «в либерально-демократическую нацию», что позволит создать союз двух стран, близких по идеологии, политическому и экономическому укладам.

Мечты о союзе двух экономических гигантов, которые будут вместе править миром, впервые озвучили американские исследователи Нейл Фергюсон (Niall Ferguson) и Мориц Шулярик (Moritz Schularick) в конце 2006 года, когда ввели в научный оборот термин «Кимерика» (Chimerica). В 2009 году во время визита в Пекин З.Бжезинский выступил с новой интерпретацией этой идеи (очевидно, заранее согласовал ее с президентом и Госдепом), предложив создание «G2» – «большой двойки» (была отвергнута китайским руководством). В том же году в интервью Financial Times Генри Киссинджер развил концепцию стратегического союза между США и Китаем.

В общем, послание Д.Трампа «О состоянии государства» Конгрессу и последняя Стратегия национальной безопасности США показывают, что геополитические конструкции Вашингтона рухнули, натолкнувшись на могучую глыбу китайской цивилизации, как тысячи лет тому назад натолкнулись на Великую Китайскую стену набеги кочевников хунну.

Очевидно, одной из причин радикального изменения политики США в отношении КНР стал XIX съезд КПК. Не случайно новая Стратегия национальной безопасности была принята через 2 месяца после съезда (октябрь 2017 года) и стала своеобразным «ответом» на его итоги, в особенности на укрепление позиций председателя КНР Си Цзиньпина.

По мнению вашингтонских аналитиков, «движение Китая к либеральной рыночной экономике» замедлилось или даже остановилось после того, как Си Цзиньпин в конце 2012 года был избран генеральным секретарем КПК. По оценке газеты Нью-Йорк таймс, «его понимание реформ вряд ли похоже на прежние элементы либерализации, которые запускали в 1980-1990-е годы Дэн (Сяопин), Ху (Цзиньтао) и другие высшие руководители КНР. Тогда партия постепенно обращалась к рыночным силам и откровенному капитализму, отказываясь при этом от своей власти над многими секторами экономики. Версия реформ Си Цзиньпина означает движение в противоположном направлении: активизации государственного и партийного контроля».

В выступлении на съезде Си Цзиньпин призвал к повышению роли государства в экономике, сохранению и развитию государственных предприятий, упомянул рыночные механизмы только в контексте укрепления власти КПК, поставил цель занять к 2035 году лидирующие позиции в «глобальных инновациях», подтвердил курс на строительство «социализма с китайской спецификой». К 2050 году Китай по комплексной государственной мощи и международному влиянию должен стать «ведущим» государством мира. В Устав КПК съезд включил «идеи Си Цзиньпина о самобытном китайском социализме новой эпохи» в качестве «руководящих направлений» КПК.

Конечно, в Вашингтоне воспринимают в качестве главной угрозы прежде всего стремительный рост потенциала Китая, который по многим направления экономического развития уже обогнал или приблизился к США. Еще в 2015 году Китай превзошел США по размеру ВВП, рассчитанному по паритету покупательной способности, сейчас на порядок превосходит по таким важнейшим макроэкономическим показателям, как сальдо внешнеторгового баланса, платежного баланса по счету текущих операций, госбюджета, размерам госдолга, международных резервов Центробанка и т.д.

Вашингтонский истеблишмент, в котором сильны мессианские настроения, вера в божественное предназначение американской нации и превосходство американского образа жизни, не может смириться с тем, что какая-то страна хоть в чем-то способна обойти США. Эти настроения хорошо выразил бывший стратегический советник Д.Трампа Стивен Бэннон. В интервью журналу American Prospect он подчеркнул: «Мы находимся в состоянии экономической войны с Китаем… Один из нас станет гегемоном в ближайшие 25-30 лет. И если мы задержимся на этом пути, то Китай обгонит нас. Если мы продолжим проигрывать, то через пять или десять лет достигнем точки невозврата, после которой уже никогда не сможем восстановиться».

Но есть и другие обстоятельства помимо темпов и качества экономического роста, которые побуждают американцев видеть в Китае реальную угрозу. В новой Стратегии отмечается, что Китай стремится «вытеснить» США из Азиатско-Тихоокеанского региона, распространив там свою модель развития, которая базируется на сочетании частной инициативы в большинстве отраслей и доминирования государственной собственности в стратегических секторах, а также сильная роль государства в управлении экономикой. То есть, Китай угрожает не только обойти США по уровню экономического развития, но и распространить в мире свою чрезвычайно эффективную модель развития как альтернативу американской концепции «неолиберальной рыночной экономики». На съезде КПК Си Цзиньпин открыто провозгласил такую задачу.

Именно в этом контексте американцы рассматривают китайский проект «Один пояс – Один путь», который по масштабам и влиянию на мировую экономику можно сравнить только с американским «планом Маршалла», принятым для восстановления экономики Европы после Второй мировой войны. Госсекретарь Рекс Тиллерсон в своей речи в Атлантическом совете 13 декабря 2017 года заявил, что Пекин пытается «распространить на внешний мир свои собственные правила и нормы» путем реализации проекта «Один пояс – Один путь».

Важно, что эффективность китайской модели выражается не только в высоких темпах и качестве экономического роста, но и в его социальном измерении, которое привлекает большинство развивающихся стран. Китайское правительство последовательно и методично сокращает уровень бедности и увеличивает «средний класс» в стране. За последние пять лет (с 2012 года) число граждан КНР, живущих за чертой бедности (с доходом 2300 юаней или 20 500 рублей на человека), сократилось на 2/3 – с 99 млн (10,2% всего населения 1400 млн чел.) до 30 млн человек (3,1% всего населения), а к 2020 году планируется полностью искоренить нищету. И наоборот: численность «среднего класса» в 2001 – 2016 годах выросла вдвое – до 37% населения, а к 2020-му, как ожидается, превысит 600 млн или 43% населения.

Совсем в другом направлении двигаются США. Неолиберальная экономическая политика все больше удаляет страну от реализации «американской мечты» о всеобщем благоденствии. Социальное и имущественное неравенство растет быстрыми темпами. На 1% сверхбогатых там приходится столько же национального достояния, сколько на все остальное население. Средний класс сокращается. Если в конце 70-х годов прошлого века он составлял 61% всего населения страны, то сейчас – 49%. Растет число бедняков. В докладе ООН от декабря 2017 года отмечался «шокирующий» рост нищеты в США, где число живущих за чертой бедности достигло 40 млн человек или 12,7% населения. Налоговая реформа Д.Трампа способна еще больше увеличить социальное и имущественное неравенство в США.

Иначе говоря, в политике США в отношениях с КНР произошел перелом: Вашингтон перешел от «вовлечения в сотрудничество» в надежде изменить политический строй к политике «сдерживания», а назревающая «торговая война» – лишь первый этап в битве идей. Выступление Д.Трампа в Конгрессе можно назвать вторым изданием знаменитой речи У.Черчилля в Фултоне в 1946 году, которая ознаменовала начало «холодной войны». В этом смысле мы, вероятно, станем свидетелями второго издания «холодной войны» только с другим составом действующих лиц: в противоборстве с США Китай занял место СССР. Будем надеяться, что Пекину хватит мудрости не повторить ошибки советского руководства и не повестись на красивые сказки о «новом мышлении» и наступлении эры всеобщей любви на международной арене.

Как ни цинично это звучит, провал проекта «Кимерика» – безусловное благо для России. Даже в кошмарных снах нельзя представить себе, что случилось бы с нашей страной, если бы идея стратегической связки США-Китай была реализована.

Что касается перспектив американо-китайских отношений, то они очевидны. Американцев можно обвинять в чем угодно, только не в том, что они – болтуны, привыкшие раздавать обещания или высказывать угрозы, а потом не выполнять их. Это люди дела, методично и неуклонно идущие к намеченной цели. На базе открытой Стратегии национальной безопасности, как правило, вырабатываются секретные Директивы Совета национальной безопасности (NSC), в которых формулируются цели, задачи, средства и сроки выполнения конкретных мероприятий. Не сомневаюсь, что многочисленные реальные и вербальные (психологические атаки – часть любой стратегии США) «наезды» администрации Д.Трампа на Китай в области торговых связей – не что иное, как реализация очередной Директивы СНБ №ХХХХХ.

Поэтому в обозримой перспективе не стоит ждать поступательного развития американо-китайской торговли и в целом экономических отношений. С большой долей вероятности можно предположить, что противоборство между США и Китаем будет развиваться, охватывая все новые сферы, причем не только экономические.

Что делать России в этой ситуации – понятно. Американцы сами указали вектор развития, поставив нас в один ряд с Китаем в ежегодном послании президенту Конгрессу и в Стратегии национальной безопасности США (конечно, в качестве не экономической, а военно-политической угрозы). Взаимодействие с Китаем сулит нам широкие возможности. Если мы их не используем, потеряем шанс на рывок в будущее, который редко выпадает в истории. Как их использовать – дело профессионалов, но одно направление очевидно – нужно отказаться от американской неолиберальной модели экономического развития и взять на вооружение китайский экономический опыт.

Вячеслав Михайлович Холодков
Источник: "РИСИ "