В последнее время мир увидел, что Евросоюз скатился в глубокий системный кризис. В этой связи многие политологи упражняются в прогнозах, предрекая скорый развал ЕС на две неравные доли: Восток — Запад. Сроки называют разные, однако все они мало связаны с реальностью. Потому что в конечном итоге европейское сообщество сохранится, как сохраняются несчастные семьи, волею обстоятельств вынужденные в условиях раздора годами жить под одной крышей. Что же удержит Евросоюз в его нынешнем неоднородном составе?



Недолгая радость расцвета в Восточной Европе


Ответ на этот вопрос надо поискать в истоках кризиса, то есть в начале нынешнего века, когда Евросоюз разом присоединил к себе десяток развивающихся государств, выпавших из так называемого «социалистического лагеря» или из состава Советского Союза. Вскоре к этой компании добавилась ещё тройка стран, составивших в итоге чёртову дюжину «младоевропейцев».

С тех пор оптимизм новых членов Евросоюза плавно гармонировал с прагматичными расчётами ведущих стран-основателей сообщества, без большого труда расширивших рынок сбыта для своей продукции и попутно укрепившихся трудовыми ресурсами из восточноевропейских государств. Казалось, этой гармонии не будет конца.

В страны Восточной Европы пришли с Запада инвестиции и просто финансовая помощь на развитие инфраструктуры и общественно значимых проектов. В основном вкладывались германские компании. Например, в венгерском городе Дьёр автомобильный концерн Audi за восемь миллиардов евро построил завод по производству двигателей.

Масштабы этого предприятия видны не только по затраченным средствам. Сейчас здесь производят порядка 90% моторов для автомобилей Audi, попутно выпускают ещё двигатели для концерна Volkswagen. Завод трудоустроил 12 тысяч венгерских рабочих. На это Будапешт откликнулся налоговыми льготами для предприятия и обеспечил ему доступ к государственным субсидиям.

Другой немецкий концерн Daimler запустил предприятие по сборке автомобилей Mercedes-Benz B-класса в городе Кечкермет что в центральной Венгрии. На строительство завода Daimler затратил 800 млн. евро. Инвестиции только на новом заводе, без учёта занятости на смежных производствах, обеспечили рабочими местами 2500 человек.

В соседней Чехии концерн Volkswagen приобрёл чешскую автомобилестроительную компанию Škoda. Модернизировал её производственную базу, обеспечил подготовку высококвалифицированного персонала. Все эти работы совпали с подготовкой Чехии к вступлению в ЕС. Škoda выросла до 26 тысяч человек персонала и уже в первый год пребывания в составе ЕС выдала продукции на 6,48 млрд. евро.

Похожие примеры можно найти в Польше, куда немецкие заводы зашли не только со сборкой автомобилей. Здесь по-хозяйски расположили свои производства такие мощные немецкие концерны, как E.ON, Siemens, Deutsche Telekom, Allianz, Volkswagen, Bayer. Немецкие инвестиции в польскую экономику составили порядка 30 млрд. евро.

Кроме Германии активно вкладывались в младоевропейцев Нидерланды, Франция, Швеция. Эти инвестиции дали в восточных странах заметный рост экономики и существенно подняли общий уровень жизни. Однако не настолько, чтобы он сравнялся с уровнем жизни в старой Европе.

Не скудеет очередь в ряды «экономик второй скорости»

Сегодня младоевропейцы жалуются, что «уровень жизни не такой, как в других странах-членах ЕС. В Германии получают в четыре раза больше. Но если это Европейский союз, должно ведь быть одинаково», – такую претензию высказал британской ВВС словацкий журналист Тибор Мацак.

То, что в отношениях будет не всё одинаково, стало ясно достаточно быстро. Под разговоры про интеграцию в европейское сообщество капитал из стран-основателей ЕС захватил экономику новых членов содружества, а заработанные средства стал репатриировать в свои головные офисы.

Больше того, распределение труда в европейских корпорациях сложилось так, что комплектующие узлы и детали для готовых изделий производили на востоке континента, а добавочной стоимостью они наполнялись в конечном товарном продукте материнских компаний Запада.

Это хорошо видно на примере той же Польши. У неё положительный баланс в торговле с Германией превышает 6 млрд. евро. Внешне выглядит эффектно. На самом деле, треть польской рабочей силы сегодня занята в иностранных компаниях, обеспечивающих две трети экспорта страны. Часто экспортом становится тот самый полуфабрикат, что наполняется стоимостью на немецких сборочных конвейерах.

Картину экономических отношений довершает доминирование западных банков на финансовом рынке восточноевропейских стран. По экспертным оценкам, в Польше иностранцам принадлежат более 60% активов банковской системы, в Венгрии – 80%, в Словакии – 98%.

Неравенство сложилось не только в экономике. Например, Польша по населению превышает Данию более чем в шесть раз. Однако в Совете Европы квота представительства Дании вчетверо превышает польскую квоту. Младоевропейцам как бы дают понять, кто главный за дружным европейским столом.

Всё это вызвало определённое сопротивление новых членов содружества. Особенно ярко оно проявилось в миграционный кризис 2015 года, когда члены так называемой Вышеградской группы (Польша, Венгрия, Чехия, Словакия) активно выступили против размещения беженцев на своей территории.

На самом деле, это был протест восточных европейцев против нарастающего неравенства в ЕС. Ведь, к примеру, для почти 40-миллионной Польши не стоило труда разместить у себя восемь тысяч мигрантов. Венгры так те вообще под шумную протестную риторику тихо пристроили у себя полагающихся по квоте беженцев, но продолжили спор с Брюсселем.

Тем временем, лидеры ЕС оценили ситуацию и, не мудрствуя лукаво, закрепили де-факто существующее неравенство в Союзе, поделили его на страны «двух скоростей развития». Так институциональный кризис получил своё новое развитие. Он аукнулся Венгрии обвинением в отступлении от демократических норм, а Польше – дисциплинарными мерами за «подрыв ценностей ЕС при проведении судебной реформы».

Эксперты заговорили о том, что Евросоюз вошёл в клинч противостояния и затрещал по швам. Европейские политики относятся к этому более спокойно. Они понимают, вопрос стоит о дисциплине внутри сообщества, новые члены которого должны твёрдо усвоить своё место и не претендовать на большее.

Так и будет. Никто всерьёз не рассматривает, что в один прекрасный день переполненные возмущением восточные европейцы покинут ряды Евросоюза. Тому есть несколько причин, и все экономические. Во-первых, отказ от свободного перемещения трудовой силы больно ударит по бюджетам вышедших из ЕС стран. Ведь, например, экономические мигранты из Польши, известные миру как «польские водопроводчики», наполняют казну своей страны на 5-8 процентов. Так называемый «шенген» дорогого стоит для стран Восточной Европы.

Вторая причина ещё более серьёзная. Разрыв экономических связей со старой Европой приведёт к массовой безработице, исчисляемой в миллионах человек. Это будет катастрофа. Карета относительного благополучия, как в детской сказке, быстро превратится в тыкву. Напрасно потраченными окажутся годы подготовки к вступлению в ЕС и на интеграцию в сообщество.

Вот и получается, что старая Европа дожимает своих партнёров, чтобы они играли по предложенным правилам. И даже не старается эти правила изменить, равно как и свою экстенсивную экономическую политику. На днях в Брюсселе объявили, что к 2025 году к Евросоюзу смогут присоединиться балканские страны. В рядах экономик «второй очереди» ожидается пополнение…