В 2017 году события в мире существенно ускорились и усложнились. Оценка ситуации становится все более ситуативной, зависящей больше от оперативных факторов, чем от долгосрочных стратегий. Тем не менее, общие тенденции необходимо выделять, чтобы складывалась более-менее цельная картина происходящего. Своим анализом основных геополитических и геоэкономических итогов 2017 года в интервью ИА REX поделился доктор политических наук, член президиума Академии геополитических проблем Владимир Павленко

Владимир Борисович, каковы, на Ваш взгляд, основные политические итоги 2017 года в мире?

- Главный итог 2017 года состоит в том, что мир стал намного ближе если не к традиционной полноценной большой войне, вряд ли возможной ввиду обилия средств взаимного стратегического сдерживания, то к глобальному кризису и переформатированию существующей геополитической реальности.

Какому именно переформатированию? Что вообще происходит не с ситуативной, а с перспективной точки зрения?

- Если посмотреть на всемирную историю с позиций проектного подхода, который рассматривает ее как конкуренцию различных цивилизационных моделей и ценностных ориентиров, что, кстати, записано в трех подряд редакциях Концепции внешней политики России, включая ныне действующую, то становится очевидным ряд долговременных закономерностей.

Первое. По-настоящему проектным потенциалом, выраженным цепочками разных проектов, которые переходят один в другой и формируют непрерывную преемственность, в мире располагают лишь две цивилизации – Россия и Запад. И именно их конкуренция и составляет главное содержание всей второй половины второго тысячелетия. Поэтому нынешний всплеск конфронтации – это не «вывих судьбы», как считают либералы и прочие западники, а закономерность всемирно-исторического развития.

Запад и Россия – объективные, естественно-исторические противники; когда в XV веке было образовано централизованное русское государство, в России посчитали, что геополитический баланс за счет преодоления феодальной раздробленности восстанавливается, а на Западе это было воспринято как его разрушение. С тех пор мы стремимся этот достигнутый в нашем понимании баланс сохранить, а Запад, уже в своем понимании, старается его «восстановить», разрушив Россию.

Понятно, что никаких пространств для компромисса в этой дилемме, дошедшей до наших дней, не существует. И в рамках этого противостояния российская элита сегодня поставлена перед выбором: либо потерять страну, либо исторгнуть и выдавить из себя по капле, как раба, «европейские» мировоззренческие и потребительские инстинкты.

Осознание нашей широкой общественностью того, что Россия – самодостаточная страна, и что Запад, на какие бы уступки мы не пошли, будет пытаться нас добить - главный политический итог 2017 года. Как говорил легендарный генерал Леонид Шебаршин, «Западу от России нужно только одно: чтобы ее не было».

В отличие от общественности, и это второй итог, российская элита сделать этот очевидный выбор не готова, что было наглядно продемонстрировано празднованием 100-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Эту дату, всемирно-историческое значение которой признано, скажем, на уровне XIX съезда КПК, связавшего с ней новейшую историю Китая, у нас попытались не просто умолчать, но, выражаясь ленинским языком, всячески «извратить и опошлить».

Например, с помощью выдвинутой идеологическим официозом с подачи Владимира Мединского концепции «Великой революции» 1917 года, смысл которой видится в попытке замазать Великий Октябрь предательством, разложением и тленом Февраля, опустить Октябрьскую революцию до февральского «плинтуса», лишив ее главного значения – восстановительного и потому спасительного для российской государственности.

Второе. Проектное противостояние России и Запада долгое время развивалось в рамках Модерна – светского индустриального уклада, в котором наши две стороны являлись не внешними, а «внутриформационными», по выражению Джорджа Сороса, конкурентами. Сегодня Модерн умирает, что наглядно показано цифровой революцией. Человека заменяют роботы, а 2017 год стал последним, когда в России увеличивалось количество рабочих мест, в абсолютных цифрах оно впредь будет только сокращаться.

Все более явный альянс Запада, прежде всего, США, с международным терроризмом, на который в ушедшем году не раз обращало внимание российское Министерство обороны, раскрывшее и сделавшее достоянием общественности целый ряд фактов непосредственной военной помощи США боевикам ИГИЛ (организация, деятельность которой в России запрещена), - еще один важный итог 2017 года. Об этом альянсе известно было и ранее. Не секрет, например, что верхушка Исламского государства (организация, деятельность которой в России запрещена) создавалась и пестовалась американцами в спецлагерях, вроде лагеря Кенбукка в Ираке, где оставшиеся не у дел командиры саддамовской армии под охраной американцев устанавливали связи и формировали будущие руководящие структуры террористических сетей.

И если признать, что Запад из Модерна уходит в Постмодерн «глобального города», о чем еще в 60-е годы провозвестили такие идеологи постиндустриализма, как Д.Белл, У. Ростоу, З.Бжезинский и другие, то влиятельные элиты исламского мира погружают его в Контрмодерн «глобальной деревни». Сергей Кургинян еще несколько лет назад сформулировал эту концепцию, заметим, абсолютно верную, связав ее с «арабской весной», она же – «глобальная демократическая революция», провозглашенная Дж.Бушем-младшим в ноябре 2003 года.

Соединились сразу три тренда из первой половины XX века: исламизм «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой в России запрещена), запущенный англичанами в колониальном Египте, прежде всего в зоне Суэцкого канала, троцкизм, который с помощью теории «перманентной революции» переоформил западный марксизм в западную же колониальную практику. Определенную роль в этом соединении сыграл и третий фактор - законспирированные нацистские сети, также поучаствовавшие в подготовке террористического «взрыва» на Ближнем и Среднем Востоке с помощью сохранившейся и внедренной в западный бизнес и восточный исламизм картотеки РСХА – Главного управления имперской безопасности бывшего Третьего рейха. Связи нацистов с исламизмом, которые интенсивно осуществлялись по линии Черного ордена СС, с арабской стороны уходят корнями в деятельность Великого муфтия Иерусалима Хаджи-Амина аль-Хуссейни, который лично консультировал Гитлера и Гиммлера.

Строящийся Западом «глобальный город» из 200-300 мегаполисов, соединенных первоклассными коммуникациями, в мире будущего соседствует с «глобальной деревней» архаики и регресса. Это синтез постиндустриального порядка – «нового порядка» - и доиндустриального хаоса, каким Запад видит перспективу остальной части человечества. Квота России в этом раскладе «глобального города» – 20 агломераций, их география отражает новое издание «Генерального плана “Ost”», продвижение которого усиленно лоббируется представителями «пятой колонны» во властных структурах, на что уже приходилось обращать внимание.

Остальная территория очищается от людей, сгоняемых в агломерации, где они вырождаются, спиваются и вымирают, и отводится под внешнюю колонизацию. Таков проект, в разработке которого активно поучаствовали отнюдь не только российские либералы, но и куда более влиятельные и конфиденциальные круги.

На Востоке, прежде всего в Китае, еще сохраняются иллюзии, что можно вклиниться и перестроить формирующийся «новый миропорядок» из корпоративного в международный. Выбор там еще не сделан, но и Модерн в этой части мира себя еще не исчерпал, по крайней мере, до тех пор, пока имеется многочисленный ресурс провинциального населения, которое перекачивается в города. Иначе говоря, у Китая, Вьетнама и двух Корей, взаимоотношения которых на глазах начинают приобретать динамику, предшествующую возможной интеграции, есть немалое пространство маневра.

У России, которая свою проектную преемственность пока не возобновила и продолжает поиски нового проекта, такого пространства, да собственно и выбора на самом деле нет. Только некапиталистический проект с опорой на укрепление суверенитета в тех сферах, где он имеется, и его расширение, а иногда и обретение там, где он ограничен или его нет, например, в области финансовой политики. Нужна новая восстановительная реставрация, в том числе геополитическая, первые признаки которой уже появляются.

Однако надо видеть, что значительная часть вестернизированной элиты, повинуясь компрадорским инстинктам, по-прежнему тянет в Постмодерн, соглашаясь даже на безоговорочную капитуляцию. Классический пример – формула Алексея Кудрина о желательности «снижения геополитической напряженности». Другая, условно патриотическая, часть элиты пытается сохраниться в Модерне, предъявляя в качестве аргумента стратегический альянс с Китаем.

Первое невозможно, ибо в Постмодерне нам места нет, и попытка там оказаться неизбежно превратит Россию в расчлененную территорию Контрмодерна, колонизированную по тому самому новому изданию «Генерального плана “Ost”», о котором сказано выше. Второе не проходит, ибо ресурс традиционной модернизации исчерпан еще в 30-е годы прошлого века; кроме того, следует понимать, что окончательный отказ от советского первородства передает его в руки Пекина и ведет к зависимости уже от Востока, меняя «старшего» и «младшего» братьев местами.

Третье. Вернувшись в «высшую лигу» мировой политики, нашей стране катастрофически недостает внутренней консолидации. Та, что имеется и превозносится в официозе СМИ, по сути, не фундаментально-идеологическая, а ситуативная, слишком персонифицированная консолидация, заключающая политический процесс в «прокрустово ложе» элитных игрищ. Трудно, например, не согласиться с теми, кто считает, что правительство и «Единая Россия» Дмитрия Медведева, жонглируя статистикой экономического (недо)роста в преддверие выборов, как и «расшибая лоб» на предвыборной «поддержке» Владимира Путина, попросту действуют в интересах внешних сил и подставляют президента.

Поэтому в реальности нет другого пути, кроме как идеологизировать существующую условную консолидацию, придав ей абсолютный мобилизационный импульс и пересмотрев принципы управления экономикой. Чем скорее это будет понято и начато, тем меньшими издержками обернется неминуемое расставание с колониальной моделью «реформаторского» безумия. Что бы ни вещали по этому поводу яйцеголовые «умы» Центробанка, Высшей школы экономики, РАНХиГС, ИНСОРа, Сбербанка, других субъектов банковской системы, которые, подчиняясь режиму санкций, отказываются работать с оборонкой, и прочих либеральных штабов.

В конце концов, следует, наконец, отдать себе отчет в том, что как учит опыт Советского Союза, альтернативой попыткам приобщиться к лидерству в чужой мир-системе, чреватым военным столкновением с ее хозяевами, является создание параллельной мир-системы и учреждение глобального двоевластия, что, по сути, и решалось недавно в символическом предновогоднем Ново-Огарево. Как знать, не станет ли этот саммит по-настоящему главным итогом не только ушедшего года, но и всего XXI века.

Резюмируя и возвращаясь к букве нашего вопроса, можно сказать, что мир, выйдя с распадом СССР из послевоенной стадии, стремительно двинулся в предвоенную, контуры которой сегодня, в отличие от 90-х годов, уже вполне очерчены. И надо понимать, что англосаксы никогда не отступят от идеи собственного глобального господства по-хорошему. Ведь «если правила игры не устраивают джентльменов, джентльмены меняют правила». Договориться с ними нельзя, а остановить можно только политической и оборонной волей и силой.

Как изменил ход событий в мире приход к власти в США Дональда Трампа?

- Феномен Трампа не может быть понят и осознан с позиций глубоко ошибочного тезиса о том, что западная система «сломалась» и выдала системный сбой. На самом деле это отнюдь не сбой, а системная коррекция. Концептуальные элиты Запада, пытаясь избежать обвала в собственную «перестройку», буквально переобулись в воздухе. Это с одной стороны.

С другой же, приход Трампа констатировал глубочайший раскол в западных элитах, сопоставимый с тем, что произошел в преддверие Первой мировой войны. Только если тогда он прошел между странами, поставив их друг против друга по разные стороны линии фронта, то сейчас - через элиты западного мира. Острота внутриполитической борьбы в США и ее воздействия на остальной Запад, в том числе Европу, объясняется тем, что системная коррекция осуществляется за счет интересов той элитной группы, которая на протяжении многих десятилетий являлась доминирующей и очень тяжело переживает свои нынешние провалы, стоившие ей лидерства.

Однако интересы (и структуры), стоящие за Трампом, настолько мощны и влиятельны – достаточно упомянуть верхушку диаспоры, к которой принадлежит его зять и советник Джаред Кушнер, - что либеральный бунт практически обречен на поражение. Они могут «дожать» самого Трампа, но обратить вспять перемены, запущенные поражением Хиллари Клинтон на выборах 2016 года, либералы не в состоянии. Просто в этом случае от перемены мест слагаемых не поменяется сумма.

Есть ощущение, во-первых, что концептуальная власть на Западе, которую Андрей Фурсов удачно называет «вторым контуром власти», приняла окончательное решение и пошла ва-банк, а во-вторых, что решение это принято с учетом тех новых реальностей, которые внесены в мировую ситуацию и перспективу пробуждением России от либерального безумия.

Когда-то в преддверие Мюнхенского сговора Гитлер изложил эмиссарам британского истеблишмента принцип «высшего разума» - согласованных и управляемых кризисных перемен, которые заменяют чреватую многими опасностями «игру свободных сил», но сам же и обрушил эту закулисную договоренность собственными эмоциональными порывами. Очень похоже, что новые «Гитлеры» учли опыт своего незадачливого предшественника, и «игры свободных сил», способной привести к очередному переделу и разделу мира, чреватому усечением западного влияния, не хотят допускать ни при каких обстоятельствах. Спровоцировать их на фатальную ошибку, избежав собственного фальстарта, - наша основная задача. Выиграет не тот, у кого больше авианосцев и зарубежных военных баз, а у кого крепче нервы и лучше понимание концептуальных основ власти.

Хотите «лакмусовую бумажку» - срез истинного положения дел в глобальных элитарных раскладах? Давайте дождемся конца марта, когда в Сингапуре пройдет годовое собрание Трехсторонней комиссии. И хотя содержания докладов, как и характера их обсуждения, нам никто не покажет, посмотрим хотя бы на повестку, которая будет опубликована здесь. Имеются обоснованные предположения, что она окажется не менее красноречивой, чем прошлогодняя.

Как сказалась на мировой геополитике победа России над международными террористами в Сирии?

- В структуре глобализации два направления. Одно – это глокализация (сочетание глобального и локального) – разрушение государств с передачей их полномочий наверх, в региональные (в трансграничном ооновском понимании), транснациональные и глобальные структуры, и вниз, в локальные, местные. Другое - фрагмеграция (такое же сочетание фрагментации и интеграции), которая предполагает разрушение идентичностей с интеграцией экономик.

Если суммировать, то видно, что центральной задачей глобализации является разрушение «до основанья» всего существующего миропорядка, прежде всего государств, и последующая «сборка» их обломков в новую, уже глобальную общность. И основная борьба идет между теневым, экстерриториальным «глобальным государством», причем, имеются серьезные основания полагать, что это условное «государство» неонацистское, и национальными государствами.

Почему глобализм связывается с неонацизмом? Потому, что как учил Майкл Ледин – крупный идеолог глобализма из ближайшего окружения предводителя неоконсерваторов Ричарда Чейни, фашистская идея «принадлежит всему человечеству» и навязывается методом «перманентной революции». Здесь мы просто обязаны вспомнить и провести параллели не только с Троцким, но и с неоконсервативной «глобальной демократической революцией» Дж. Буша-младшего и недавними событиями на Ближнем и Среднем Востоке.

Заявляя о собственном суверенитете, Россия, во-первых, не может не поддерживать чужих суверенитетов, не рискуя при этом прозевать расширение ареала глобального нацистского «государства», вместилищем которого является коллективный Запад. Во-вторых, Россия не может спокойно взирать на развертывание хаоса у собственных границ, в традиционно уязвимом «южном подбрюшье».

Что на сегодня является главным итогом российской операции в Сирии?

- Сохранение Сирии как национального государства и остановка обвального «эффекта домино», запущенного «арабской весной», - главный итог российской операции в Сирии. При этом всем понятно, что поражение нанесено не столько абстрактным «международным террористам», сколько конкретному, стоящему за ними Западу. Сухопутная и воздушная блокада сирийскими войсками и российскими ВКС американской базы в Эт-Танфе, близь сирийско-иорданской границы, наглядно указывает на реального противника России в этом конфликте.

Уже получаем за это «ответку». Я, например, однозначно связываю между собой предновогоднюю атаку на российскую базу Хмеймим и подрывные акции западных спецслужб в Иране. Несколько раньше, с конца мая 2017 года, американцы стали подрывать Афганистан, спровоцировав не только кровопролитные протесты, но и раскол правящей элиты, в которой началась зачистка умеренных элементов из таджикского и узбекского меньшинств с резким усилением влияния пуштунов. Раскол затронул и Талибан, в котором американцы начали поддерживать южное крыло, пользующееся поддержкой не Пакистана, а его геополитического противника – Индии.

Удар по таджикам и узбекам в Афганистане – это удар по России. Усиление же южных элементов в Талибане в ущерб северным – совокупный удар не только по России, но и по Китаю, который к тому же в афганских делах сталкивают с Индией. Не случайно именно в этот период усилилась напряженность между Китаем и Индией вокруг плато Доклам в Бутане, подконтрольном Нью-Дели. Прекращение военной помощи США Пакистану, особенно демонстративное на фоне расширения военного и военно-технического сотрудничества с Индией, - еще одно тому подтверждение.

Сейчас предпринята попытка масштабной дестабилизации Ирана. И надо понимать, что, во-первых, в локальном плане это непосредственно влияет на ситуацию в Сирии, ослабляя позиции Башара Асада, ибо в сухопутные операции на стороне его армии против ИГИЛ вовлечены многие проиранские, шиитские силы, в том числе из того же Афганистана.

Во-вторых, скоординированный подрыв Афганистана и Ирана носит знаковый характер и фактически воспроизводит ситуацию конца 1970-х годов, когда усилиями ЦРУ и других западных спецслужб Советский Союз был втянут в противостояние с пришедшей в движение «зеленой» исламской дугой, охватившей с юга наши Закавказье и Среднюю Азию. Чем это закончилось тогда – афганской эпопеей «ограниченного контингента» советских войск, - мы знаем. Не исключено, что нас пытаются заманить в эту ловушку повторно. И хотя сегодня в нашу пользу играет близость с Китаем, который тогда нам противостоял и играл заодно с США и Западом, недооценивать эту угрозу все равно нельзя.

Можно ли сказать, что в Сирии Россия имела дело не просто с террористами, а с подготовленными военными США прокси-силами?

- В ЦРУ и Пентагоне даже не скрывают непосредственного участия в подготовке антиасадовских сил, будь то пресловутая «Свободная сирийская армия», по ночам превращающаяся в «Джебхат-ан-Нусру», или «Новая сирийская армия» в упомянутом Эт-Танфе. Но кроме США, я бы не исключал непосредственного участия Израиля, интересами которого американцы во многом сейчас руководствуются. И тесные контакты Владимира Путина с израильским премьером Беньямином Нетаньяху не следует переоценивать.

Наш коллега, уникальный специалист по этому региону Станислав Тарасов, комментируя их, очень тонко подметил, что в Тель-Авиве мечтают о разрыве Москвы с Тегераном, считая, что без Ирана Израиль мог бы негласно присоединиться и фактически поуправлять взаимодействием России и Турции. А вот в треугольнике Россия–Турция–Иран ему делать нечего.

Именно поэтому в Израиле с самого начала сирийской войны подчеркивали, что не видят в суннитском фундаментализме в целом и, в частности, в конкретном ИГИЛ настоящего противника, усматривая таковым в исламском мире только Иран и связанные с ним шиитские группировки, прежде всего, сирийских алавитов и ливанскую «Хезболлу». Именно их Израиль считает своими главными врагами.

Из этого следует, что Иран – важнейший и, прямо скажем, незаменимый союзник России по сирийской операции. Поэтому лозунги, появившиеся на митингах иранской оппозиции против участия в военных действиях за рубежом, однозначно льют воду на мельницу Израиля и его стратегических «партнеров» в США. Прежде всего, неоконов и еврейской диаспоры, а также тех элементов в американской власти, спецслужбах и корпорациях, включая ЧВК, на которые эта диаспора имеет влияние. А влияние этих произраильских сил, в том числе, на Дональда Трампа, очень значительное и разнообразное, включая идеологию так называемого «христианского сионизма».

Как Вы оцениваете последние инициативы Дональда Трампа – по возможности разрыва ядерного соглашения с Ираном, по признанию Иерусалима столицей Израиля?

- Иерусалим – священный город трех мировых религий, и «приватизация» его приверженцами иудаизма – здесь позвольте быть не вполне корректным – оскорбляет христиан и мусульман. И если западное христианство, прежде всего Ватикан, смотрит на это сквозь пальцы, ибо еще со времен Второго Ватиканского собора (1962-1965 гг.) подпало под иудейское влияние, то иначе это выглядит с точки зрения как русского православия, так и ислама, ибо иерусалимская мечеть Аль-Акса, не раз, еще со времен Ариэля Шарона, становившаяся камнем преткновения в отношениях иудеев и мусульман, является третьей святыней этой мировой религии.

Трамп апеллирует к «фактически сложившемуся» положению дел, забывая о международном праве, в соответствии с которым еще в 1948 году ООН приняла решение о создании в Палестине двух государств – еврейского и арабского. Это решение до сих пор не выполнено, и США в лице Трампа из узкоэгоистических соображений, связанных с борьбой за сохранение однополярного мира, не только упорствуют в отстаивании этого беззакония, но и усугубляют его.

Что касается ядерного соглашения с Ираном, то складывается впечатление, что именно США и именно Трамп пытаются подорвать и ликвидировать международный режим нераспространения ядерного оружия, действующий с марта 1970 года. Устраивая козни против законных властей этой страны, поддерживая в ней деструктивные элементы, открыто требующие принятия проамериканской ориентации во внешней политике, Америка, по сути, подталкивает Тегеран на путь, который только что, у всех на глазах, пройден КНДР.

Все больше аргументов появляется в пользу того, что не разделить судьбу Ирака и Саддама Хусейна, Ливии и Каддафи и т.д. можно только, если обзавестись ядерным оружием. Поскольку не понимать этой коллизии концептуальные власти США не могут, ибо она лежит на поверхности, остается сделать вывод, что это сознательная политика, по-видимому, рассчитанная на расширение возможностей провоцирования локальных ядерных конфликтов в Евразии.

Не буду оригинальным, если напомню о многочисленных аналитических выкладках, из которых следует повышенная вероятность индийско-пакистанской ядерной конфронтации. Ну, а обстановка вокруг Северной Кореи, когда Трамп опускается до того, что начинает меряться «размерами» ядерной кнопки с Ким Чен Ыном, вообще в комментариях не нуждается.

Продолжение следует...