Поскольку требование Мадрида четко определиться, провозглашает ли Барселона независимость, не выполнено, а срок ультиматума истек, премьер-министр Испании Рахой заявил о намерении запустить процесс лишения Каталонии автономии.
Испанское правительство не удовлетворилось готовностью лидера Каталонии Пучдемона отложить формальное провозглашение независимости.
Думаю, что это ошибка.
Слабость или стратегия?
С одной стороны, понятна эйфория Мадрида. Надавили с ультиматумом – и каталонцы отступили – значит, надо давить дальше. Более того, на коротком временном промежутке центральное правительство даже может одержать победу. Пока что лидеры каталонского сепаратизма ведут себя так, будто они надеялись запугать Мадрид, а затем сторговать у него дополнительные привилегии.
Но ведь действия Пучдемона могут быть и вполне продуманной стратегией. Для получения международного признания очередной независимости необходимо, чтобы центр проявил недоговороспособность и выступил с неспровоцированной агрессией в отношении стремящейся к независимости территории. Сами же сепаратисты должны при этом являть миру полную готовность к компромиссу.
Только в таком случае можно рассчитывать, что «цивилизованный мир», практически каждому из государств которого угрожают свои внутренние сепаратизмы, согласится с необходимостью создания нового государства.
Ни для кого не является секретом наличие техасского сепаратизма в США, квебекского в Канаде, провансальского во Франции, тирольского в Италии, силезского в Польше и т.д. Сегодня часть из этих сепаратизмов латентна, а часть локализована. Но каких-то двадцать лет назад и шотландский сепаратизм не был проблемой, и о каталонском мало кто знал. Сепаратизмы, которые сегодня временно неактуальны, могут быть в любой момент активизированы.
Ситуация становится безвыходной
Если каталонские власти пытаются разыграть тонкую и рассчитанную на длительный период стратегию легального обретения независимости, то Рахой попался в ловушку, расставленную ему каталонским правительством. Каталонцы проголосовали независимость, несмотря на сопротивление Испании. Уже это сопротивление, включающее силовые акции, шло вразрез с актуальной европейской практикой, например, с британским референдумом о независимости Шотландии.
На втором этапе, каталонцы предложили Мадриду компромисс. Они выступили с идеей, которую по-хорошему должно было бы выдвинуть испанское правительство еще до референдума. Барселона приостановила объявление независимости, не отказавшись от имплементации результатов референдума, но предложив испанскому правительству переговоры о пути выхода из кризиса.
Испанцы отказались и стали усиливать давление. Таким образом Мадрид делает ситуацию безвыходной. Если компромисс невозможен, то Каталонии не останется ничего, кроме сопротивления.
При этом, если сопротивление будет подавлено (что весьма вероятно), то через некоторое время Мадриду придется столкнуться с куда более радикальными лидерами и организациями.
Как свидетельствуют практика и опыт, даже маргинальное подполье, не пользующееся поддержкой граждан страны, может существовать годами и даже десятилетиями. Если же речь идет об организованном подпольном сопротивлении, опирающемся на поддержку миллионов сограждан, то извести подобные организации невозможно. Сколько ни сажай и ни убивай, а новые головы у сопротивления отрастают быстрее, чем государство рубит старые.
Кстати, Британия не случайно так лояльно относится к шотландскому сепаратизму, позволяя проводить референдумы и заранее декларируя готовность признать любые результаты. Опыт Ольстера многому научил власти Лондона. Лучше вести с сепаратистами бесконечные переговоры, чем бесконечную войну. Тем более что за столом переговоров многие проблемы видятся иначе, чем из окопа, сквозь прорезь прицела.
США как наглядный пример
Но даже если действия каталонских властей вызваны не холодным расчетом, а действительно обусловлены страхом перед вырвавшимися из-под контроля процессами, ответные действия Рахоя все равно ошибочны.
Дело в том, что раз запущенный процесс движения к независимости будет продолжаться тем упорнее, чем большее сопротивление центральных властей он встречает. Большинство населения в любой стране и в любом регионе нерадикальны и склонны к компромиссам. Но если они натыкаются на отказ центрального правительства учитывать их волю, они начинают резко радикализироваться, а их требования практически сразу уходят далеко от первоначальной умеренности.
При этом умеренные политики, склонные к переговорам, быстро уступают место радикалам, стремящимся к чистой победе. И тогда уже у центральной власти нет никакого шанса удержать провинцию, не перебив большую часть ее населения.
Мы имеем тому множество примеров на постсоветском пространстве.
Но лучшим примером, с моей точки зрения, является история возникновения США. Поначалу вполне лояльные британской монархии колонисты требовали только согласования с ними налоговой политики в колониях. Ради этого, считали они, Лондон обязан предоставить им представительство в парламенте.
Мысль была вполне логична, поскольку из Бостона и Филадельфии явно было виднее, какую налоговую, экономическую и таможенную политику необходимо проводить для того, чтобы Североамериканские колонии процветали. Лондон же отказался, потому что практика управления колониями не предусматривала их представительства в парламенте.
Результат – резкая радикализация американцев, Декларация независимости и начало войны с метрополией. Поскольку же технические возможности того времени не позволяли Лондону переправить через океан достаточное количество солдат, чтобы перебить всех колонистов, война для Британии была априори проиграна.
Референдум в Каталонии проведен. Семена брошены в почву. Чем жестче будет себя вести испанское правительство, тем с большей вероятностью каталонцы начнут воспринимать власть Мадрида как иностранную оккупацию.
Шанс Мадрида заключается именно в переговорах, а не в давлении. Но пока Рахой упорно не желает им пользоваться, предпочитая путь в никуда.