Драйверы большой войны. Америка идет ко второй Великой депрессии

Драйверы большой войны

Америка идет ко второй Великой депрессии
Владимир Васильев
Марк Соркин

Что происходит с американской экономикой, каково ее состояние и влияние на мир? На эти и другие вопросы «Военно-промышленного курьера» ответил главный специалист Института США и Канады РАН, доктор экономических наук Владимир Васильев.

– Через американскую призму мы можем увидеть, как развивается мировое хозяйство – сегодня его здоровье серьезно зависит от того, как идут дела в Штатах, хотя в последние годы большую роль играли и другие экономики – Индии, Китая, ЕС. Общее представление таково: США не оправились от мирового финансового кризиса. Достаточно сказать, что с 2010 года их экономика росла не больше двух процентов в год.

– Чем это объяснить?

– Еще экономисты XIX века выяснили: в капиталистической экономике кризисы происходят периодически, раз в десятилетие. Это очень хорошо описал Карл Маркс в первом томе «Капитала».

У всех на памяти кризис на переходе из прошлого столетия в нынешнее, экономический провал 2007–2009-го. Многие американские экономисты считают, что уже в ближайшие год-два может начаться следующий. Еще одна верная примета: если у власти в Америке демократы – жди войны, а когда рулят республиканцы – экономического провала.

Биржевые индексы демонстрируют рекордные значения. В частности, Доу Джонс «весит» более 21 500 пунктов, ранее исторический максимум фиксировали на уровне 21 400. А на Уолл-стрит господствует мнение: как только биржевые индексы пробивают потолок, крах на пороге. Очевидно, ожидание этого сказывается и на ситуации в других странах. О российской экономике говорить не будем, она в кризисе.

– Для классического капитализма были характерны кризисы перепроизводства. После слияния промышленного капитала с банковским правит бал финансовая олигархия. Вместе с кризисом перепроизводства приходит и финансовый. Не свидетельствует ли это, что капитализму попросту некуда больше развиваться?

– Выход из классического кризиса перепроизводства, каким по сути была Великая депрессия, попытался найти Джон Кейнс. Возникновение кризисов и безработицы он объяснил недостаточным совокупным спросом. Стоит дать населению деньги, как он считал, появится спрос и экономические проблемы начнут рассасываться. Некогда трудящиеся могли деньги только заработать. Но после Второй мировой войны в США и других капстранах потребители получили доступ к финансам через кредитный механизм. Это привело к тому, что капиталистическое воспроизводство серьезно изменилось. Наиболее ярко это проявилось во время выхода из кризиса «десятых» годов ХХI века, когда государство стало проплачивать экономический рост.

Коллаж Андрея Седых

– И чем это обернулось?

– Создание потребительского спроса привело к тому, что еще ничего не создано, а труд уже профинансирован – за работу рассчитались вперед. Признаем: предоплата прекрасная вещь. Но вместе с ней возникла и система долговой зависимости. Сегодня ВВП США составляет 18,5 триллиона долларов, а совокупный американский долг превышает 60 триллионов. Он висит на государственном и корпоративном секторах, на домохозяйствах. Еще три триллиона долларов – внешняя задолженность. То есть американцы сегодня работают для того, чтобы рассчитаться по кредитам, и это резко меняет ситуацию, выдвигает проблему долгов и дефицита на первое место. Рассмотрим простой пример. Допустим, что за одну деталь я получу сто рублей. Сделал сто деталей – заработал 10 000 рублей, столько и заплатили. Теперь изменим условия: наперед выплачивают десять тысяч рублей, иди и работай. Встает интересный макроэкономический вопрос: каким образом возвращается этот долг? Последние расчеты по госдолгу США показали: на каждый вложенный доллар экономика страны получает обратно только полдоллара. И несмотря на мировой рост производительности труда, на технический прогресс и поголовную компьютеризацию, механизмы оплаты и выдачи кредитов приводят к обрушению долговой пирамиды, как это произошло в Греции. Я спрашивал у греческих коллег о состоянии их экономики и почти все отвечали, что в стране очень плохо – народ еле сводит концы с концами, элементарно бедствует.

Поэтому сегодня главная проблема, стоящая перед США, – придумать, что делать с пирамидой долга. Как ее будут решать, сказать довольно сложно. Есть понимание того, что дальше так жить невозможно, нужно что-то урезать, создать ситуацию, когда эта пирамида не будет расти автоматически. Сейчас конгресс начинает обсуждать ситуацию. Но слухи о банкротстве Америки уже поползли.

Коллаж Андрея Седых

– И что, можно ждать повторения Великой депрессии?

– В свое время американские экономисты заболтали исследование механизма этого экономического и социального явления. Никто не может внятно объяснить, почему депрессия длилась 10 лет, отчего Америка вышла из кризиса, начавшегося в октябре 1929 года, в марте 1933-го. Дело в том, что в 1931-м произошло обрушение долговой пирамиды, все стали должны всем. Поскольку долг не удалось списать, к примеру, через инфляцию, Америке пришлось выбираться из депрессии десять лет, и окончательно вывела США из этого состояния только Вторая мировая война.

Вот в чем опасность, чего стоит бояться: в Америке может обрушиться долговая пирамида в 60 триллионов долларов, ведь на каждую «зеленую спинку» есть три доллара долга. Если это произойдет, резко упадет жизненный уровень и все снова окажутся должны всем.

Это радикально поменяет психологическую ситуацию в обществе, ведь люди начнут работать, только чтобы отдать долги, а не затем, чтобы увеличить свое благосостояние. Кстати, Америка по индексу жизненного уровня до сих пор не вышла на показатель 2007 года, что и привело к феномену Трампа.

Недавно на лекции одного американского профессора, говорившего о развитии США, возникла интересная дискуссия о том, что сейчас «трампизм» воспринимается как отложенная реакция на кризис 2007–2009 годов. Современные экономические системы эластичны, они работают с временными лагами и с определенного рода замедлениями. В известной степени это происходит и в Европе – выход Англии из ЕС тому подтверждение. Если жизненный уровень не меняется десятилетиями, нарастает волна протеста, возрождаются традиционные представления о капитализме XIX века с несколько измененными формулами.

– К победе Трампа привела неудовлетворенность американцев экономической ситуацией в стране. Не кажется ли вам, что истеблишмент США, чтобы решить проблемы разом, затеет войну?

– Если у Трампа застопорятся внутриэкономическая и социальная программы, а пока непонятно, как он будет их реализовывать, остается только один выход – война. Иначе как государство сможет расплачиваться по долгам? Некоторые экономисты говорят: США могут жить в долг бесконечно. Это не так. Но можно сказать, что Америка никаких долгов отдавать не собирается, поэтому будет вести дело к военному решению проблемы.

– Где, по вашему мнению, полыхнет?

– Думаю, что возможно возникновение двух очень серьезных войн: на корейском полуострове и с Ираном. Сегодня видно, что Америка начинает стравливать страны Ближнего Востока, чтобы завтра, условно говоря, Саудовская Аравия и ее союзники начали боевые действия против персов. Об этом свидетельствуют события вокруг Катара, вдруг на ровном месте возникшие... Так экономика подводит к войне. Все, как было описано в работе Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма».

– Финансовый кризис начала прошлого века привел к Первой мировой. В результате появилось первое социалистическое государство. Кризис капитализма продолжился и завершился Второй мировой. После нее была создана мировая система социализма. Можно ли говорить о том, что третья мировая, если она все-таки случится, закончится созданием сильной общемировой социалистической системы?

– Мы живем в эпоху ядерного оружия, и поэтому перед нами другая опасность – современная цивилизация может быть уничтожена как таковая. С одной стороны, мир стоит перед ядерной гекатомбой человечества, с другой – если бы не было этого оружия, я почти уверен, давно бы заполыхала новая мировая война. Западные страны в 50-е годы или попозже напали бы на СССР и соцстраны. Запад вышел из Второй мировой с боязнью Советского Союза. Там считали, что Сталин может организовать общество на борьбу против новой агрессии, но в 1953 году Иосиф Виссарионович умер. Документы, рассекреченные недавно, доклады ЦРУ президенту Эйзенхауэру после кончины Сталина довольно интересны. В них явственно видны элементы подталкивания американского руководства к нападению на Советский Союз. Теперь, когда ушел Сталин, руководители СССР слабы и не очень авторитетны, они не могут организовать советских людей, у Запада появляется возможность начать военные действия. Если бы не ядерное оружие в арсеналах, то там, посчитав, что общество в СССР не является столь монолитным, каким его создал Сталин, пришли бы к мнению: нападение может стать успешным.

– Похоже на то, как ведут себя наши западные партнеры сейчас.

– Давление, которое сегодня оказывает Запад на современную Россию, происходит из тех лет. Экономически страна сегодня очень слаба, на нее можно воздействовать. И непонятно, как мы можем себя повести в условиях прямой конфронтации с Западом. Современное российское общество отнюдь не монолитно.

– Как вы смотрите на выход США из парижского соглашения по климату? Оно действительно вредит экономике Штатов?

– Это не более чем гипотеза, что есть прямая зависимость между качеством окружающей среды и экономическим развитием. Нет исследований о влиянии изменения климата на народное хозяйство. Да, с одной стороны, усиливаются бури, засухи, наводнения, это наносит ущерб экономике. С другой – хотя потери и составляют десятки миллиардов, для экономики с ВВП объемом 18,5 триллиона долларов это не проблема.

Но есть чисто американский подход. Со времен президентства Рейгана бизнес США всегда выступал против любых законов, связанных с охраной окружающей среды. Капитал не хотел вкладываться ни в очистку воздуха и воды, ни в рекультивацию земли.

Что такое парижское соглашение по климату? Оно обязывает страны проводить мероприятия, связанные с охраной окружающей среды. Поэтому, как только в Белый дом пришел Трамп, он резко – на 30 процентов сократил бюджет соответствующего агентства и даже ставил вопрос о том, чтобы его ликвидировать. США сегодня этот шаг нужен для того, чтобы развязать руки бизнесу, который на протяжении последних сорока лет отрицательно относится к любым механизмам регуляции качества среды, потому что в реальных условиях это издержки и прямые потери. Трамп ничего нового не придумал, это традиционный подход республиканцев: регулирование должно быть сведено к минимуму.

– Впечатление, что «после нас хоть потоп»…

– В США бизнес не принимает регулирующих норм, связанных с охраной окружающей среды. Поэтому американцы и пропагандируют, что изменения – элемент надуманный, фантазии экологов. Это действительно связанно с классической практикой капитализма: хищнической эксплуатацией природных ресурсов, варварским отношением к среде обитания, таким же планированием.

– Почему мы покупаем облигации США?

– Российская Федерация – капиталистическая страна. Руководство Центробанком, министры правительства – часть международной финансово-экономической элиты. Они мыслят и рассуждают одинаково, поскольку находятся в общей системе координат. Простая логика: так обеспечивается стабильность мировой финансовой экономической системы, устойчивость доллара. Это наш вклад в поддержание, если так можно выразиться, хороших отношений. Если у доллара начнутся неприятности, может обвалиться и курс рубля. В этом вся суть мирового капитализма, завязанного на стабильность американской банковской системы. Если обеспечить ее, поддержав доллар, будет сохраняться стабильное соотношение рубля и доллара.

– В движении НОД господствует мнение, что экономика РФ под внешним управлением и надо помочь президенту от него избавиться. Насколько это соответствуют действительности?

– Это идея главного идеолога движения Евгения Федорова. Насколько я понимаю, в результате он потерял многие позиции, хотя по-прежнему депутат Госдумы.

– Но вопрос о другом.

– Экономические законы действуют так, как их описал Маркс. В РФ же господствует представление о том, что экономические законы можно изменить росчерком пера. Еще лет пятнадцать назад президент много речей произнес, призывая слезать с нефтегазовой иглы, говорил о том, что пора создавать наукоемкую экономику. Однако мы строим газопровод «Турецкий поток», вот так «слезаем с трубы». Разговоры – одно, а практика жизни другая.

– То есть главное – желание нашей буржуазии влиться в мировую систему экономики.

– Да. В социализме была сложная история установления производственных отношений. Но с чего реально началось? С объявления в декабре 1917 года о том, что власть Советов не будет гасить долги царского и временного правительств. Кстати, на этой линии СССР оставался до конца. Мы были выключены из системы международных экономических и финансовых связей. Вот чем социализм реально отличался от капитализма – не было никакого переплетения с мировыми финансовыми центрами. И крахи валют, взлеты и падения биржевых индексов нас не касались.

– Сможет ли Трамп одолеть Китай, выведя производство в США?

– Я отношусь к этому скептически. В политике Трампа колоссальные противоречия. Вся его идеология до сих пор стоит на идее дерегулирования экономики. А для того чтобы США начали возвращать производство из Китая, нужно резкое усиление роли государства. Далее – начинать препятствовать импорту китайской продукции в страну и ограничить свободу маневра корпорациям, прямо или косвенно запрещая им выход на внешние рынки, переводы, инвестиции.

Что такое в современной экономике вывод рабочих мест из одной страны в другую? К примеру, закрывают завод в Мичигане или Огайо и начинают инвестировать в китайскую экономику – вот весь механизм. Поэтому для того, чтобы реально возвратить производство, нужно перекрыть все каналы международной утечки капитала. Это легче декларировать, нежели осуществить.

Философия здесь одна – резкое усиление роли государства в экономике. Но республиканцы - поборники свободного рынка.

Процессы в экономике США до сих пор идут противоречивые. Кстати ситуация в обрабатывающей промышленности при Трампе чуть улучшилась, но в июне активность опять стала падать – заказов меньше. То есть проблема вывода рабочих мест и производств остается очень острой, рынок не в состоянии ее решить.

– Но кто тогда в силах сделать это?

– Государство, прямое директивное управление. Однако сегодня господствует непонимание того, что экономические закономерности – вещь серьезная. А задача, можно сказать, такая: природа капитализма должна быть изменена.

– Это понятно, но почему Трамп заговорил о переводе экономики из Китая?

– Допустим, США настолько обострят отношения с Китаем, что возникает вероятность серьезного военного конфликта между ними. Что останется делать американскому и любому другому инвестору? Задуматься: стоит ли вкладывать деньги в Шанхай, если на него может упасть крылатая ракета с ядерной боеголовкой. Приходит понимание, каким образом военная конфронтация может резко осложнить проблему перевода или оттока рабочих мест и возвращение инвесторов на историческую родину.

– В Америке уже лет 30–40 отсутствует фундаментальная наука, ее в США просто нет. Или она ушла в частный сектор и ученые выдают результаты, нужные корпорации, которая платит жалованье. Я ошибаюсь?

– Администрация Трампа уже взяла курс на сокращение инвестиций в фундаментальные исследования. Принцип простой: передача в частные руки, тенденция именно такова. Кстати, самое удивительное, что под удар попали здравоохранение, медико-биологические исследования – то, что в конечном счете связано с воспроизводством рабочей силы. Хотя в последнее время американцы уделяли очень большое внимание именно этому направлению. В Америке ведущая наука – биология, а не физика и не математика.

– Идут разговоры о грядущей цифровой экономике, о роботизации производства. Для чего капиталисту роботы в цехах?

– Когда 50 лет назад я пришел в науку, первое задание, которое получил, было в том, чтобы отследить перспективы постоянно автоматизируемой экономики. Все работы конца 60–70-х годов были пронизаны этими идеями. Прошло полвека, и вдруг стало выясняться, что такая экономика не состоялась.

– Почему?

– Как ни парадоксально звучит, но в результате глобализации. Проще создать производство в Китае с высоким органическим строением, то есть с использованием тамошней рабочей силы, нежели полностью автоматизированную линию в США, она будет дороже. И, кстати сказать, в экономике стали возникать явления парадоксальные: автоматизация, роботизация, станки с программным управлением почему-то не пошли. В ряде случаев оказались велики затраты, было не совсем понятно, что с этого поимеет предприниматель. Я видел очень интересные расчеты, согласно которым фирме выгоднее сохранить «непродвинутое» производство с несколькими рабочими в цеху, нежели заводить высокоавтоматизированное предприятие с одним оператором и роботами.

С моей точки зрения, всеобщие роботизация и автоматизация возможны только в социалистической экономике, в рамках крупных предприятий. Когда есть масштабные производства, тогда получается экономический эффект. А у нас и в Америке, как мы постоянно слышим, едва ли не основной драйвер экономического роста – малый и средний бизнес. Но какая автоматизация, роботизация, чипизация там, где заняты 5–15 человек? Что там автоматизировать?!