Самую хитроумную и губительную по своим последствиям, самую тайную операцию против России, точнее, против Московской Руси провели спецслужбы Ватикана и Оттоманской Порты в середине XVII века. Их поддерживали агенты влияния из государственной элиты, многие из которых не понимали смысла происходящего.

Речь о церковной реформе, которую обычно связывают с именем патриарха Никона, он же Никита Минин. Ее инициаторами и апологетами стали явные и тайные враги российской государственности. Реформа повлекла геноцид невиданных масштабов, жертвами которого на протяжении веков стали сотни тысяч, а возможно, и миллионы наших предков.

Несмотря на то, что первоначальные цели операции не были достигнуты, ее результаты пагубно влияют на ход отечественной истории до настоящего времени.


Грезы о Царьграде

Раскол православия стал следствием церковной реформы, которая не была обоснована ни богословски, ни канонически. Но тогда кому она была выгодна, каковы ее истинные причины и цели?

Историк Николай Каптерев в своей книге «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович» пишет: «Инициатива произвести церковную реформу в смысле объединения наших церковных чинов, обрядов и богослужебных книг с тогдашними греческими принадлежит не Никону, а царю Алексею Михайловичу и его духовнику, протопопу Стефану Вонифатьевичу. Они первые, еще до Никона, задумали произвести церковную реформу, ранее наметили ее общий характер и начали понемногу приводить в исполнение. Они еще до Никона вызвали в Москву из Киева знающих греческий язык книжных справщиков, с помощью которых начали поправлять наши книги по образцу греческих. И, что главное, они же создали и самого Никона как реформатора-грекофила».

Общественности до сих пор внушают: реформа проводилась с целью исправления ошибок и описок, вкравшихся в богослужебные тексты. Но сравнительный анализ показывает, что в результате так называемой справки в послереформенных книгах появилось огромное количество погрешностей и грубых ошибок. Объявленной целью реформы было достижение церковного единообразия с греками. Но истинные намерения реформаторов лежали исключительно в плоскости тогдашней геополитики и не имели ничего общего с духовностью и священнослужением.

Дело в том, что Алексей Михайлович первым из русских царей решил предъявить права на византийский престол и возглавить вселенское православие. Каптерев пишет: «Алексей Михайлович считал себя не только преемником древних благочестивых греческих императоров в делах веры и благочестия, но и законным наследником их царства, верил, что ему или его преемникам действительно суждено в будущем владеть Константинополем и всеми православными народами, томящимися под турецким игом». Этой цели была подчинена вся деятельность монарха, которого и следует считать главным творцом раскола. Сама идея объединения православных народов под скипетром и державой русского самодержца возникла после падения Византии в 1453 году. Спустя полвека тезис о том, что ее духовной наследницей является Россия, уже не вызывал сомнений. В 1516 году старец Филофей в послании к великому князю Василию III писал: «Вся христианская царства снидошася в твое едино, яко два Рима падоша, третий стоит, а четвертому не быти... Един ты во всей поднебесней христианом царь».

На идее богоданности религиозной и национальной исключительности русского народа был воспитан и Алексей Михайлович. Став царем, он решил воссесть на престол древних греческих правителей. Но решить эту задачу можно было только победоносной войной с самой могущественной империей того времени – Оттоманской Портой. Многовековую вражду с ней подпитывал непрекращающийся конфликт Москвы с Крымским ханством, вассалом и верным союзником турецких султанов.

Царь Алексей презирал все отечественное и преклонялся перед всем зарубежным. О «чудесах западной культуры» у него было фантастическое представление, он был убежден во всеобъемлющем могуществе иноземцев. Пренебрежение к отечественной истории и культуре унаследовал его сын, будущий император Петр I. У того вера в превосходство «неметчины» над всем русским вообще была болезненно гипертрофирована.

Призрак византийского престола витал над Россией и после смерти Алексея Михайловича, вплоть до 1917 года. Его потомки зациклились на «греческом проекте». Идея византийского престолонаследия постепенно получила весьма широкое распространение в русском обществе, и если раньше она инспирировалась извне, то в XIX веке уже многие отечественные мыслители отдают дань утопическому проекту создания Великой Греко-Российской Восточной империи со столицей в Константинополе. Об этом писали Тютчев, Достоевский, Аксаков.

Чей туфля?

Поток подстрекателей, пытавшихся столкнуть Москву с Портой, возник задолго до воцарения Алексея Михайловича. Один из папских легатов сладкоречиво увещевал Ивана Грозного: «Если ты соединишься верою с папою и всеми государями, то при содействии их не только будешь на своей прародительской отчине, в Киеве, но и сделаешься императором Царьграда и всего Востока». И далее: «Все беды России легко исправимы, если русские не погнушаются принять унию, целуя туфлю с ноги папы».

Ввязываться в заведомо проигрышную войну с могущественными Османами, завоевавшими пол-Европы и чуть ли не всю Переднюю Азию, Грозный остерегся. Однако позже провокаторы нашли благодатную ниву для взращивания коварных замыслов в лице Алексея Михайловича и в его близком окружении.

Столкнуть московитов с турками хотели государства Западной Европы и примкнувшая к ним Речь Посполитая, боявшиеся очередного нашествия Порты. На защите интересов объединенной этими планами Европы стоял Ватикан, считавший себя единственным центром правильного, то есть католического христианства. Но у прелатов были и свои чаяния. Они строили планы глубокой экспансии на восток и, разумеется, желали обратить население всей Восточной Европы в католичество или добиться от Православной церкви признания власти Рима.

Казалось, Ватикан на пути к успеху. В 1596 году провозглашена Брестская церковная уния, объединившая Православную церковь окраинных земель Польши (территория современных Украины и Белоруссии) с католической на основе признания верховенства папы римского и основных догматов, но при сохранении православной обрядности. Так сформировалась существующая до сих пор Украинская греко-католическая (униатская) церковь.

Захватив плацдарм в центре восточного славянства, папские легаты устремились дальше на восток – на Москву и подвластные ей земли. Как известно, Ватикан был очень близок к достижению своих целей в период Смутного времени. Сопровождавшим польских захватчиков прелатам и членам ордена иезуитов было предписано добиться от Самозванца «издать закон, чтобы в Церкви Русской все подведено было под правила соборов отцов греческих». Однако всенародное сопротивление, которое возглавили Минин и Пожарский, разрушило эти планы.

Но был и второй субъект тогдашней геополитики, заинтересованный в раздроблении и последующем завоевании России. Султаны Оттоманской Порты не смирились с разгромом Казанского ханства и присоединением к России Поволжья вплоть до Астрахани и Ногайской орды (северный Прикаспий и Предуралье), до того находившихся в вассальной зависимости от Стамбула. Ведь занятые Россией территории были стратегическим плацдармом для завоевания турецких провинций в Причерноморье и победы над извечным врагом Москвы – Крымским ханством.

Крах польского нашествия послужил поучительным примером для османитов. Турки опасались, что даже завоевав Россию, не смогут ее удержать, как это случилось с поляками. Причина – неколебимое единство русского народа, которое только укрепилось в результате бед Смутного времени.

Судя по всему, к такому же выводу пришли и в Ватикане, отказавшись от повторения прямой агрессии против России. С военной точки зрения это вторжение было опасно как для одной, так и для другой стороны. В случае наступления турок по направлению с юга на север их левый фланг оказывался уязвимым для удара европейцев с запада. А при наступлении на восток правый фланг объединенной католической армии мог быть легко сметен конницей Крымского ханства.

Но где не проходит пехота и застревает конница, там успешно продвигаются вражеские агенты, замаскированные церковными покровами и благочестивыми лозунгами. Эти «волцы в кожах овечьих» расчетливо прибегли к обходному маневру, обольстив лживыми посулами восточных патриархов, находившихся под гнетом мусульманского Стамбула. Их заветным и вполне понятным желанием было избавиться от турецкого владычества. Но для этого нужно было любыми средствами втянуть русских в войну с Портой.

Категорически отвергнем предположение, что эти замыслы остались неизвестны турецким султанам Мехмеду IV, Ибрагиму I и их визирям. Они хорошо усвоили опыт расчленения и захвата русских земель путем стравливания одних русских с другими – по методике ханов Золотой Орды. Полностью контролируя церковную жизнь на подвластных территориях, Порта намеревалась раздробить и завоевать Московскую Русь. Для этого нужно было искоренить ее духовно-идеологическую основу – православие.

Заметим, что после двух уний с католиками (Лионская в 1274 году и Флорентийская в 1439-м) и двухсот лет пребывания под турецким владычеством в греческой церковной практике произошло так много изменений, что русские священнослужители имели серьезные основания сомневаться в истинности православия греков. Подобных взглядов придерживался и сам Никон.

Но едва забрезжила возможность стать патриархом, он уподобился хамелеону. Следуя наветам придворных агентов влияния, царь посулил и повелел, а Никон тут же ответил: «Есть! Будет сделано! И делается уже».

Царь Алексей Михайлович был одержим манией войти в Константинополь владыкой всего православного мира, а его пособник Никон грезил отслужить победную литургию в главном христианском храме св. Софии и обрести верховенство над четырьмя восточными патриархами.

Для этого кремлевским властолюбцам следовало унифицировать богослужебные книги и обряды, подогнав их под греческие образцы. И в Москву была выписана с Запада компания «справщиков» во главе с Арсением Греком. Он примечателен тем, что получил церковное образование в иезуитской коллегии Ватикана, но позже неоднократно переходил из православия в католичество и обратно, был униатом, принимал магометанство. Согласно некоторым источникам исповедовал даже иудаизм, что раскрылось, когда при медицинском осмотре ему пришлось сознаться в совершенном обряде обрезания. Чудеса, явленные миру Лоуренсом Аравийским, Джеймсом Бондом, майором Прониным и другими рыцарями плаща и кинжала, меркнут перед свершениями Арсения Грека в Москве.

Дьявол в деталях

В качестве образцов для исправления русской богослужебной литературы он привез в Москву не древние греческие тексты и даже не их копии, а новопечатные книги, спешно оттиснутые иезуитскими типографиями в Венеции, Риме и Париже. Легко догадаться, какие исправления были внесены в православные тексты иностранными агентами. Впрочем, богословские хитросплетения мало интересовали реформаторов. Священномученик протопоп Аввакум оставил свидетельство о наставлениях Никона иноземным «справщикам»: «Печатай, Арсений, книги как-нибудь, лишь бы не по-старому», – так сукин сын и сделал».

Все это латиняне-паписты применяли повсеместно, Москва не была исключением. Поэтому одним из первых начинаний иноземных «знатоков православия» стала организация Славяно-греко-латинской академии, которая, говоря современным языком, являлась враждебным иностранным агентом, финансируемым Ватиканом. Это учреждение готовило попов с нужными папистам взглядами и наработанными практиками охмурения паствы. Руководили семинарией воспитанники иезуитских коллегий Венеции и Падуи братья Лихуды.

Ложью, интригами и сладкоречивым лицемерием тайные враги Руси опутали священнослужителей, бояр и знатных людей. Добровольными помощниками иезуитских лазутчиков стали обиженные властью и все раболепствующие перед царским троном. Но наиболее рьяными пропагандистами никоновской реформы были тайные враги православия, действовавшие как «по злобе и злодейству», так и по корысти – за папское золото.

Не могли не найтись на Руси люди, приверженные духовным святыням и твердые в истинно православной вере. Следуя примеру епископа Павла Коломенского, честные патриоты возвысили голос, протестуя против латино-папистского дурмана, обморочившего Русь.

Их единственным оружием в борьбе с иноземными поругателями веры было слово – устное и письменное, а неприступной крепостью стали убежденность в своей правоте, сила духа и неколебимое мужество. Так зародилось старообрядческое движение как адекватный ответ на попрание святая святых – русского православия. Протесты были мирными, но подстрекаемые иноземцами и царем клирики никоновского замеса ответили кострами, секирой и пыточными дыбами.

На Соборе 1666–1667 годов приверженцев православных традиций предали вечному проклятию. Забыв о суде Божием, наперсники и творцы раскола обвинили в ереси истинных защитников Церкви.
Самой чудовищной ложью стала выдумка о том, что староверы сами себя сжигали. Они, мол, не могли принять крестное знамение тремя перстами. От страха перед Божией карой затворялись в обложенных сеном церквах и сараях, чтобы совершить самосожжение. Кто, будучи в здравом уме, поверит, будто десятки, если не сотни тысяч здоровых людей кончали счеты с жизнью в неописуемых муках. Однако изуверы добились своего. Не только простые люди, даже именитые историки поверили. Но правду не задушишь, не убьешь. На протяжении столетий из уст в уста, от отца к сыну, из поколения в поколение передавались рассказы о том, что в действительности происходило. Мужчин и немощных стариков, женщин и детей сгоняли, как скот, обкладывали деревянные срубы соломой и поджигали.

Едва где-либо обозначалось присутствие Ватикана, там неизменно расцветали интриги, шпионаж и предательство. И никогда деятельность папистов не приносила пользы России. Здесь нелишне вспомнить одну из самых бесславных для России войн – Крымскую. Она длилась с 1853 по 1856 год, а ее итогом стали потеря тогдашней Бессарабии, уничтожение Черноморского флота и разрушение всех прибрежных крепостей. А поводом для той позорной войны был спор между католическим и православным духовенством о том, кто будет блюстителем храма гроба Господня в Иерусалиме и храма в Вифлееме.

Знамение и покаяние

Нет причин надеяться на то, что на Святой престол снизошло умиротворение и Ватикан навсегда отказался от идей прозелитизма по отношению к России. Напротив, деяния западно-украинской греко-католической церкви говорят о том, что агрессивные устремления прелатов, принявших опыт ордена иезуитов, разрослись до уровня новых угроз духовным ценностям и традициям нашего народа. Умиляясь картинам братания папы римского с патриархом РПЦ, мы ни в коем случае не должны терять бдительность. Одним из уроков раскола православия в далеком XVII веке является то, что иезуитизм хитер и коварен. Характерен случай из недавнего прошлого. В сентябре 1978 года во время интронизации папы римского Иоанна Павла I скоропостижно умер митрополит РПЦ Никодим, а сам папа скончался месяц спустя, пробыв понтификом всего 33 дня. Брюссельский архиепископ Василий писал об этом: «Конечно, всякая смерть есть тайна Божия, и является дерзновением судить, почему она случается в тот или иной момент и что она означает, но лично я (и, думаю, большинство православных) воспринял ее как знамение Божие. Может быть, даже как вмешательство Божие, как неодобрение той спешки и увлечения, с которыми проводилось дело сближения с Римом. Все поездки Никодима на поклон к папе, причащения католиков и даже сослужения с ними, и все это в атмосфере одновременно скрытости и демонстративности. Правы мы или не правы – один Бог это может знать. Но таково было наше непосредственное подавляющее православное переживание».

В 1971 году Поместный собор РПЦ отменил анафему на старые обряды и на тех, кто их придерживался. Синодальная РПЦ признала реформу Никона крутой и поспешной, предпринятой в силу ошибочного толкования обрядовых различий как расхождений в вере. А основания для замены двуперстия на иноземное трехперстие объявлялись более чем сомнительными. Воззрение на старые церковные обряды как еретические отвергнуто как ложное.

Возможно, это решение было продиктовано чувствами раскаяния или стыда за преступления предшественников. Но сделав первый шаг по пути к правде, иерархи РПЦ умолкли. До сих пор большая часть паствы и духовенства и не слыхивала о том, что «старые» обряды перестали считаться еретическими. На следующий шаг пока решилась только Русская православная церковь за рубежом, которая на Архиерейском соборе 2000 года принесла покаяние всем старообрядцам – сожженным, замученным и убитым, равно провозгласив его для ныне живущих и навечно для тех, кто будет жить после.