Эта идея была обречена на провал в силу традиционно напряженных отношений между Катаром и его партнерами по ССАГПЗ. Характерна сдержанная реакция на ситуацию Госдепартамента США. Рассмотрим происходящее в регионе, опираясь на материалы, подготовленные экспертом ИБВ Ю. Щегловиным.
Старая история
Дипломатический и торговый прессинг Дохи со стороны Эр-Рияда и Абу Даби не первый случай такого уровня. Два года назад по инициативе Эр-Рияда отзывали послов КСА, ОАЭ, Бахрейна в Катаре. Тогда в ситуацию вмешались родители эмира Тамима, они через ОАЭ смогли нормализовать ситуацию и установить взаимоотношения, включающие участие войск княжества в аравийской коалиции в Йемене. Основным инициатором давления на Доху был Эр-Рияд из-за «подрывной деятельности» Катара в Йемене. Сегодня ситуация иная. Официальный повод для разрыва отношений – то ли произнесенные, то ли выдуманные журналистами проиранские заявления эмира Катара – отношения к делу не имеет, как и обвинения Манамы во вмешательстве во внутренние дела Бахрейна.
С начала 2000-х годов Доха выступает претендентом на роль лидера мусульманской уммы, проявляя активность в делах Ближнего Востока и Африки и везде вступая в конфликт с Эр-Риядом. У КСА два рычага распространения влияния: финансирование политических и теологических элит, для чего использовалась сеть благотворительных фондов и организаций, и силовой – «Аль-Каида». Доха создала влиятельный телеканал «Аль-Джазира», а как инструмент идеологического воздействия начала применять глобальное движение «Братья-мусульмане», в ходе «арабской весны» резко усилившее влияние в арабском мире. Это ввело в круг ближайших союзников Дохи Анкару, чей военный потенциал много выше КСА и ОАЭ, не говоря уже о политическом и экономическом влиянии Турции. Неформальной опорой военных операций Катара при этом стало запрещенное в РФ «Исламское государство» (ИГ). Все «филиалы» ИГ в странах мусульманского мира – местные националистические движения, получившие поддержку от Дохи. Так что Катар явно переиграл КСА, хотя повод для нынешнего демарша другой.
Сегодня обострились отношения между ОАЭ и КСА в Йемене. Абу-Даби против опоры на местных «Братьев» из партии «Ислах», устраивающих КСА, и требует отстранить от власти креатуру Эр-Рияда – президента А. М. Хади, которого подозревают в контактах с ислаховцами. Дошло до стимулирования ОАЭ варианта «обособления Южного Йемена» и сворачивания военного участия в аравийской коалиции, которая в таком случае перестает существовать. Не все просто в отношениях КСА с осью ОАЭ – АРЕ в районе Африканского Рога, где стороны занимают противоположные позиции по строительству плотины «Возрождение» в Эфиопии на Голубом Ниле. В том же регионе, намереваясь открыть военные базы в Уганде и Сомали, действует ось Катар – Турция, конкурирующая и с КСА, и с ОАЭ – АРЕ. Доха и Анкара стимулируют партизанскую войну на Синае и терроризм в египетских городах, одновременно противостоя АРЕ и ОАЭ в Ливии.
Претензии к Катару у Каира и Абу-Даби жестче, чем у КСА. При этом Саудовская Аравия поддержала просьбу ОАЭ к президенту Трампу во время его последнего визита в КСА не просто снизить уровень отношений США и Катара в силу поддержки им «Братьев-мусульман» (раз президент США заявил, что считает их террористами), но и вывести свои базы из Катара. Белый дом на это не пошел, но в Абу-Даби посчитали руки развязанными. ОАЭ и АРЕ были инициаторами нынешнего коллективного антикатарского демарша, а КСА с Бахрейном поддержали его ради сохранения союза Эр-Рияда и Абу-Даби в Йемене, поскольку отделение Южного Йемена и развал аравийской коалиции означает фиаско министра обороны КСА и наследника наследного принца М. бен Сальмана.
Компромисс через обострение
В
развитие кризиса вокруг Катара о разрыве дипломатических отношений с
ним объявили временное правительство Ливии, Мальдивская Республика,
Маврикий и Коморские острова. Обвинения эмирата в поддержке терроризма
привели не просто к закрытию посольств и отъезду дипломатического
состава, но и к блокаде эмирата. Прекратили авиасообщение и закрыли
воздушное пространство для эмиратских самолетов ОАЭ, Саудовская Аравия и
Египет. КСА запретило вход в свои порты любых судов под флагом Катара,
закрыло сухопутную границу с эмиратом, приостановило работу морских и
наземных погрантерминалов. Египет прервал почтовые и транспортные
сообщения. Саудовцы запретили банковские операции в катарской валюте. В
этой связи политологи и трейдеры заговорили о возможных проблемах с
экспортом СПГ из Катара, что должно взвинтить цены на нефть и газ.На самом деле то, что считается эскалацией, на деле – подготовка к консультациям на предмет нахождения компромисса. КСА, АРЕ и ОАЭ (остальных участников блокады Катара можно не брать в расчет) шантажируют и пугают власти эмирата. Спустя время начнется диалог. Кувейт и Оман предприняли обычные в такой ситуации «усилия по сближению позиций». Доха держится уверенно, так как ее благосостоянию ничто не угрожает, финансовое положение твердое, источнику экономического благосостояния – экспорту СПГ – ничего не грозит, а финансовые авуары и активы в США и Европе настолько весомы, что вопрос об их замораживании не обсуждается. Чтобы помешать экспорту газа, необходимо ввести санкции Совета Безопасности ООН. Однако постоянные члены Совбеза и политические тяжеловесы – США, РФ, КНР и ЕС дистанцировались от обеих сторон конфликта. Доха испугалась бы только «газовых» санкций и вывода военных баз США. Однако этого не будет, о чем Трамп фактически объявил во время визита в Эр-Рияд.
Инициаторы кризиса хотят уступок Дохи по всем вопросам региональной политики. Она должна прекратить стимулировать терроризм на Синае и в городах АРЕ, остановить поддержку «Братьев-мусульман» и свернуть активность в Ливии и Сирии. Ясно, что ничего этого Катар делать не будет, хотя пообещает все, что от него требуют. Выждав, Доха ответит – может начать с депортации 300 тысяч египетян, работающих в эмирате, профинансировать в Ливии африканских наемников, просить Турцию остановить снабжение просаудовских групп в сирийском Идлибе. «Горячего» решения ситуации у оппонентов Дохи нет в силу слабого военного потенциала и нежелания воевать. При этом Эр-Рияд понимает опасность для КСА обвинений Катара в спонсировании международного терроризма. Саудовское королевство при его связях с «Аль-Каидой» и другими исламистскими радикалами однозначно пострадает.
Тонкие красные линии
О
том, что Катар не готов изменить внешнеполитический курс ради
урегулирования конфликта, 8 июня заявил глава МИДа эмирата М. бен Абдель
Рахман Аль Тани: «Мы не готовы сдаться и никогда не откажемся от
независимости нашей внешней политики». Начался торг, и настала пора
Катара выкладывать козыри. Заявление главы МИДа – «красная линия»,
обозначающая позицию страны в будущих консультациях, за которую Доха не
перейдет. Катарцы не перестанут поддерживать «Братьев-мусульман» и
ХАМАС, сокращать уровень своего влияния в Ливии. О поддержке боевиков на
Синае не говорим, поскольку официально их никто не спонсирует и участие
в этом Дохи (и Анкары) надо доказать. Политологи толкуют о возможной
войне в Заливе и свержении эмира Тамима. Ходят слухи, что в основе
конфликта лежат территориальные споры между КСА и Катаром. На деле это
практически невозможно. Смена эмира означает капитуляцию.
Внутрикатарская оппозиция – дядя эмира и бывший премьер-министр Х. бен
Джасем бен Джабер Аль Тани тут ничего не сможет сделать. Требования ОАЭ,
КСА и АРЕ сплачивают катарскую элиту.То, что делается во внешней политике, – позиция катарской элиты и населения, а не авантюры молодого эмира. Его смена к принципиальным изменениям не приведет. Х. бен Джасем мог бы попытаться взять реванш три года назад, когда эмир еще не укрепился и не взял под контроль основные финансовые потоки. Он не сделал этого тогда, когда был в силе и пытался на базе западной частной охранной компании создать личную армию, и тем более не сможет сейчас, когда отстранен от рычагов влияния в стране. Перспектива вхождения во власть сильного политически и финансово Х. бен Джасема сподвигла родителей и самого эмира имитировать отступление от внешнеполитического курса на усиление влияния Дохи в исламском мире. Тогда это трактовалось политологами как смена курса, а на деле было лишь политическим маневром.
Доха переходит в наступление. 7 июня парламент Турции одобрил закон, позволяющий разместить турецких военнослужащих на базе в Катаре. В его поддержку проголосовали 240 депутатов правящей Партии справедливости и развития и оппозиционной Партии националистического движения. Президент Турции Р. Тайип Эрдоган заявил, что изоляция Катара, введение санкций не помогут разрешению кризиса в отношениях с АРЕ и Саудовской Аравией. 8 июня глава МИДа эмирата заявил, что военный контингент Турции, направляющийся в Катар, будет способствовать безопасности в Ближневосточном регионе. Тогда же он подтвердил готовность Ирана поставлять продовольствие в эмират. «Иран готов обеспечить поставки продовольственных товаров в Катар и открыть для него три морских порта», – сказал министр. Он заверил, что власти не беспокоит ситуация с продовольственным положением в стране.
Ранее западные СМИ сообщали о переговорах Дохи, Анкары и Тегерана о предоставлении Катару продовольствия и воды. Это намек на то, что есть предпосылки для создания иранско-катарского альянса в случае, если оппоненты катарцев и далее будут вести себя так, как ведут, что крайне опасно для Эр-Рияда и Абу-Даби. Даже гипотетическая возможность усиления Ирана в непосредственной близости от границ всегда была для аравийских монархий решающим аргументом в пользу выбора компромисса. Тем более что контакты катарского министра иностранных дел и России означают апелляцию к серьезному центру силы, продемонстрированную США. Благо, президент Трамп, втравив КСА и ОАЭ в столкновение с Катаром, умыл руки, заняв позицию третейского судьи.
Ржавые механизмы
«Министр обороны США Дж. Мэттис провел встречу с катарским госминистром обороны Х. бен Мухаммедом аль-Атыйей, чтобы обсудить завершающие шаги по покупке американских истребителей F-15 Катаром», – говорится в заявлении представителя Пентагона Р. Кэбинеса, приведенном телекомпанией Си-эн-эн. По его словам, сделка на 12 миллиардов долларов усилит взаимодействие и сотрудничество в области безопасности между Соединенными Штатами и Катаром. Как указал представитель Пентагона, Мэттис и аль-Атыйя обсудили взаимные интересы в области безопасности, включая ход операций против ИГ и важность деэскалации напряженности между Катаром и рядом арабских стран, чтобы все партнеры в регионе Персидского залива смогли сосредоточиться на достижении общих целей.
Точное количество F-15, которые США готовы поставить Дохе, в сообщении Пентагона не указывается. Агентство «Блумберг» ранее передавало, что речь идет о 36 самолетах. При этом 18 ноября 2016 года стало известно о продаже США Катару 72 истребителей F-15QA и сопутствующего оборудования и вооружения на 21,1 миллиарда долларов. Не исключено, что мы наблюдаем объяснение реальной природы конфликта в ССАГПЗ, спровоцированного президентом Трампом в ходе майского визита в Эр-Рияд. Восстановление прежнего уровня доверия между Америкой и аравийскими монархиями – большая проблема. Верить Штатам, объявляющим Катар государством – спонсором терроризма, что подразумевает внесение его в «черный список» Минюста США, а затем продающих ему оружие, сложно. В Эр-Рияде пока делают хорошую мину при плохой игре из-за антииранской риторики Трампа, но очевидно, что КСА до конца своему партнеру не доверяет вследствие его прагматичности, которая хороша для бизнесмена, но не для президента.
Сделав ставку на реанимацию альянса с КСА и союзниками по противостоянию с Катаром, среди которых ОАЭ и АРЕ таковыми можно считать чисто ситуативно, Вашингтон не решал вопрос создания «ближневосточного НАТО». Действующая администрация США умеет просчитывать инвестиционные риски и осознает утопичность этой идеи. Помимо противоречий между потенциальными партнерами по такому альянсу никто из них (кроме АРЕ и Иордании) не обладает серьезным боевым потенциалом. Это не Израиль, не шахский Иран с третьей по численности армией мира и не Турция времен правления военных. Искать эффективных региональных военных партнеров в данной ситуации США не приходится. Вашингтон предложил сделку: ужесточение антииранской позиции и гарантии безопасности от внешнего вмешательства, взамен чего аравийские монархии начинают безальтернативно от европейских поставщиков закупать американское оружие в гигантских размерах. Дань в виде оборонных заказов в обмен на безопасность. Понятная схема, если не считать, что в атаку на монархии Аравийского полуострова пойдут не армии, а немногочисленные группы партизан из Йемена и Ирака, против которых американские войска бессильны.
Катар, до последнего момента выбиравший между французскими и американскими военными самолетами, на фоне кризиса решился на откровенную взятку американцам. Эмирату не нужно столько машин. В Йемене их было всего шесть в составе аравийской коалиции и столько же в Ливии при свержении Каддафи. Когда стало ясно, что французские конкуренты устранены, Госдепартамент начал консультации по умиротворению конфликтующих аравийских монархий. США помимо финансовой выгоды демонстрируют потенциал посредника: они стимулировали кризис и сами его загасили, хотя принципиальные разногласия между Катаром, КСА, АРЕ и ОАЭ никуда не делись. При этом Трамп не только заставил Катар отойти от спонсирования Демократической партии и ограничил приток денег из аравийских монархий в кассу демократов, но и приглушил оппозицию в Республиканской партии в лице сенатора Маккейна и его круга, которых спонсирует Эр-Рияд. О переходе на сторону Трампа большей части американского ВПК говорить излишне.
Что до обсуждения «совместной борьбы» США и Катара с терроризмом, давление на Доху, как одного из главных спонсоров ИГ, имеет и практическое значение. Американцам нужна помощь катарцев даже не в том, чтобы заставить сторонников ИГ выйти из Мосула и Ракки (штурмы этих оплотов ИГ затянулись), а в том, чтобы отряды суннитов не тревожили американский контингент террористическими атаками после того, как эти города формально перейдут под контроль Багдада или союзников США в Сирии. Хотя и вопрос выхода сторонников ИГ из Ракки сейчас решается. С Ираком сложнее, там гарантии спокойствия не смогут дать даже в Дохе, пока Багдад не пойдет на реальное встраивание суннитов во власть. А в Сирии эта задача по плечу Дохе (и Анкаре), и она сейчас начнет решаться.
Главное для США при посредничестве Катара – перебросить сторонников ИГ под Пальмиру и Дейр эз-Зор (американцы не возражают, если его возьмет ИГ, затем уступив лояльной США оппозиции), создать условия для контроля этой провинции и подготовки операции на юге Сирии, где установление широкой зоны безопасности по всей границе согласовано с Амманом. Без спокойствия на севере и гарантий от вылазок ИГ на юге (особенно на границе между Ираком, Иорданией и Сирией) американцы не смогут в полной мере реализовать план создания двух оплотов в Сирии, откуда будет идти экспансия оппозиции внутрь страны. Вашингтон старается реализовать в САР старую идею о создании зон безопасности с фактическим бесполетным режимом. Они создаются не для того, чтобы разделить Сирию по конфессиональному признаку. Главной задачей любой администрации в Вашингтоне будет смена режима Башара Асада. С учетом связи Дамаска и Москвы это становится безальтернативным приоритетом. Отстранение от власти Асада для Штатов – инструмент выдавливания из Сирии России и Ирана.
Кто придет Асаду на смену, для Вашингтона не так важно, поскольку американцы через приручение Эр-Рияда и Дохи – основных спонсоров исламистского терроризма – формируют новый инструмент влияния на джихадистский сегмент мусульманского мира. То есть стараются возродить афганский механизм воздействия на ситуацию времен присутствия в этой стране СССР, через «исламский фактор». Через него надеются и контролировать сирийскую оппозицию после смены режима, в том числе через Доху. Последняя в том же Афганистане сейчас под давлением США начнет диктовать линию поведения афганских сторонников ИГ, которые находятся под ее контролем.
Таковы достаточно простые и прозрачные схемы в основе новой политики США на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Проводить ее без вовлечения в американскую орбиту влияния КСА и Катара невозможно. Отсюда корни нынешнего скандала внутри ССАГПЗ, антииранская риторика и как итог – встраивание аравийских монархий в американскую политику. При этом Эр-Рияд и Доха имеют немалый опыт общения с президентами США и знакомы с концепциями американской внешней политики, которые не оставляют им иной роли. Но это никогда не мешало решать собственные проблемы, игнорируя пожелания Вашингтона, и вряд ли помешает в будущем, что бы они внешне ни демонстрировали. В Белом доме это осознают явно не в полной мере...