Борьба за восточную Сирию: новая Большая игра

Борьба за восточную Сирию: новая Большая игра

Кто заполнит вакуум, оставляемый «Исламским государством» на востоке? От этого зависит будущее Сирии.  

После взятия обратно Алеппо сирийским режимом в декабре 2016 года и являющегося следствием этого продвижения и выдавливания основных сил повстанцев в Идлиб в сирийской гражданской войне произошел решительный перелом в пользу правительства.

С тех пор правительство пытается преимущественно укрепить контроль над западной Сирией, обеспечивая контроль над другими районами на западе, где все еще остаются значительные очаги сопротивления.  

Вся стратегия состоит, с одной стороны, в эвакуации или соглашениях о перевозке населения с повстанцами, а с другой – это те же самые методы «выжженной земли», которые эффективно применялись против удерживаемых повстанцами деревень и городов в прошлые годы, такие как неослабевающие воздушные бомбежки с использованием фосфорных и зажигательных бомб.

В начале апреля члены сирийских правительственных сил проходят рядом с городом Куманах в сельской местности в центральной провинции Хама (AFP)

Во время последних таких событий 23 апреля правительство и союзные силы захватили город Халфайя и соседние деревни рядом с Хама, после нескольких дней беспрестанных российских и сирийских воздушных ударов. 

И все же, так как бои в западной Сирии, по-видимому, достигают равновесия в пользу режима, сражение за Ракку и другие районы под контролем группы «Исламское государство» (ИГ) на востоке, а также на юге сейчас обостряется.   

Учитываая стратегическое значение провинций Ракки и Дейр-Эззора с точки зрения их богатых ресурсов и географической близости с Турцией и Ираком, результат битвы на востоке и того, кто сможет заполнить вакуум после ИГ, когда группа будет вытеснена, значительно повлияет на будущее Сирии как суверенного государства.

Битва за Ракку

Сделав необычайный ход в конце марта, который указывает на большую готовность администрации Трампа вступить в бой в Сирии, американские пилоты морской пехоты перебросили по воздуху сотни арабских и курдских бойцов, входящих в Сирийские демократические силы (СДС), на передовые позиции борьбы против ИГ рядом с его самопровозглашенной столицей Раккой в северной Сирии.

Целью операции было «взять под контроль плотину Табка на реке Евфрат рядом с озером Асад, близлежащий город Табка и местный аэродром». Это произошло вскоре после того, как около 400 морских пехотинцев были отправлены в район рядом с Раккой, чтобы обстреливать Ракку артиллерийскими снарядами. 

Члены поддерживаемых США Сирийских демократических сил (СДС) проверяют плотину Табка 27 марта 2017 г. (AFP)

Пару недель спустя, 13 апреля, в другом редком инциденте 18 бойцов СДС были убиты во время воздушного удара к югу от недавно захваченного ими опорного пункта Табка в северо-восточной Сирии.

Но это были не турецкие или сирийские ВВС, нанесшие удар: смерти были вызваны ошибочным военным ударом предположительно на основе неверных координат, которые самолет коалиции по борьбе с ИГ получил от курдских сил, согласно центральному командованию Пентагона.  

Были также сообщения, что "Исламское государство" пытается фактически перевести свою столицу из Ракки далее на юг, в город аль-Майядин в богатой нефтью провинции Дейр-Эззор, так как иракские войска на другой стороне границы также медленно продвигаются к победе в их борьбе против ИГ в Мосуле.   

Ускорившийся темп этих событий нельзя принимать как данность. Он указывает прежде всего на то, что борьба за восточную Сирию уже давно началась, так как режиму Асада удалось обеспечить безопасность западной части страны при критически важном содействии ее союзников - Ирана и России. 

С запада на восток

Этот поворот событий на местах, вероятно, вызвал тревогу сирийского правительства. Как я недавно утверждал, химическая атака в Хан-Шейхун 4 апреля, в которой погибли 89 человек и еще больше были ранены, была поразительной попыткой режима Асада отвлечь внимание от восточного фронта и выиграть время для логистических и военных приготовлений там. 

В то время как у правительства имеется, вероятно, преимущество в западной Сирии, оно отстает от других игроков на востоке и северо-востоке, особенно от США и Турции, в то время как они давят на ИГ и стремятся заполнить пустоту, которая появится в конце концов после его потенциального поражения. 

Между прочим, база ВВС аль-Шейрат рядом с Хомсом, по которой был нанесен ракетный удар американскими ВМС в ответ на атаку в Хан-Шейхун, была одной из основных площадок, с которых сирийские и российские самолеты бомбили позиции ИГ на востоке, включая в районе Пальмиры.

Согласно министру обороны США Джеймсу Мэттису, ракетные удары против аль-Шейрат уничтожили 20 процентов всех сирийских ВВС. Но сразу же после этого - и, вероятно, к облегчению Асада - возглавляемая США коалиция резко сократила воздушные удары против ИГ на востоке, опасаясь возможного российско-сирийского ответного удара. 

Удивительная атака 25 апреля турецких самолетов против курдских бойцов на северо-востоке Сирии прекрасно согласуется с этим сценарием. В результате воздушных налетов, которые включали также курдские цели в иракском регионе Синджар, были убиты 28 бойцов. Большинство бойцов являлись членами курдских Отрядов народной самообороны (YPG) - это ключевой компонент сил СДС, воюющих с ИГ в Сирии.   

Подрывая стратегические интересы Вашингтона в сирийском районе операций - ключевого союзника Анкары по НАТО - турецкие военные действия против сирийских курдов очевидно нацелены на то, чтобы лишить их возможности захватить для себя автономную территорию на востоке и северо-востоке Сирии. 

Они также являются строгим предупреждением для США как основного покровителя этих сил, что такая возможность является неприемлемой. 

Будущее Сирии

Наконец, эти события совпадают с неожиданным объявлением 17 апреля командующего иранскими сухопутными войсками бригадного генерала Киюмарса Хейдари об изменении позиции с "оборонительной" на "наступательную".  

В то время как для такого структурного изменения может быть много причин, включая усиление ведомственного соперничества с Корпусом стражей исламской революции или растущую агрессивность американской и саудовской политики в отношении Ирана с момента инаугурации Дональда Трампа, было бы упущением не увидеть связи с событиями на местах в Сирии. 

В конце концов, почему регулярная армия Ирана не приняла более наступательную стратегию в 2014-2015 годах, когда угроза ИГ была наиболее высокой, как в Сирии, так и в Иране? Почему сейчас? 

Более того, более широкая военная кампания в восточной Сирии, включая битву за Ракку, является многосторонней борьбой, напоминающей Большую игру конца 19-го века между имперскими державами на Ближнем Востоке. Судьба этой кампании будет иметь решающее влияние на будущий статус сирийского государства, геополитические интересы региональных и международных игроков и политические желания сирийских этнических группп.