Резюме:Неуклюжие маневры Трампа, если только он и правда не собирается признавать Тайбэй вместо Пекина, могут самым негативным образом сказаться на политической ситуации на острове, перечеркнуть процесс примирения двух берегов Тайваньского пролива.

 

Еще не вступив в должность, избранный президент Соединенных Штатов Дональд Трамп сделал заявления, растревожившие международную общественность. В частности, на передний план мировой политики на несколько декабрьских дней вдруг вышел небольшой остров Тайвань, который нечасто попадает в ленты новостей. Однако благодаря телефонному разговору Трампа с тайваньским лидером Цай Инвэнь миру напомнили, что у Тайваня есть, оказывается, президент и что это не совсем Китай. Более того, в эфире телеканала Fox избранный президент США пригрозил отказаться от политики «одного Китая», если Пекин не проявит гибкости в торговых вопросах. Чтобы оценить высказывания Трампа и их потенциальные последствия, необходимо устроить небольшой экскурс в историю.

От Гоминьдана до «подсолнухов»

Многие ошибочно полагают, что Тайвань – это еще одно непризнанное (или частично признанное) мировым сообществом государство, однако это не так. Остров никогда не объявлял независимости. Тайваньцы считают себя преемниками основанной в 1911 г. Китайской Республики, в состав которой входила большая часть материкового Китая. С 1895 по 1945 гг. Тайвань входил в состав Японской империи. Капитуляция Японии, казалось бы, устранила препятствия для воссоединения страны, однако все оказалось не так просто. В 1949 г. после победы коммунистов в гражданской войне сторонники партии Гоминьдан во главе с генералиссимусом Чан Кайши бежали на Тайвань (всего около 2 млн человек).

Естественно, китайские коммунисты считали возвращение острова делом чести, чаша весов в военном противостоянии постепенно склонялась в их пользу, однако вмешались американцы. В декабре 1954 г. был подписан и в марте 1955 г. вступил в силу американо-тайваньский Договор о взаимной обороне (Sino-American Mutual Defense Treaty), в соответствии с которым стороны обязались «сохранять и развивать индивидуальную и коллективную способность противостоять вооруженному нападению и подрывным коммунистическим действиям». Тайвань предоставил американцам право использовать в этих целях свою территорию, воздушное и морское пространство.

В январе 1955 г. Конгресс США принял так называемую «формозскую резолюцию», которая содержала обязательство защищать «территорию Китайской Республики» в случае вторжения войск КНР. Пекину подобную пилюлю пришлось проглотить, однако с потерей Тайваня он не смирился и в 1958 г. предпринял еще одну попытку вернуть остров военным путем. Американцы вновь вмешались, правда, не напрямую, а предоставив острову некоторые виды вооружений. В течение почти 20 лет  значительное большинство государств считали Китайскую Республику, существовавшую на Тайване, единственным легитимным представителем китайского народа. Тайвань, в частности, заседал в ООН и обладал правом вето в Совете Безопасности. Однако в начале 1970-х гг. начался постепенный, весьма болезненный для руководства острова процесс нормализации отношений между Вашингтоном и Пекином. Американцы уже не могли игнорировать растущий вес материкового Китая. 1 января 1979 г. США признали КНР, однако от поддержки Тайваня не отказались, хотя и приняли к сведению в Шанхайском коммюнике 1972 г. с Пекином «стремление всех китайцев к единому и неразделенному Китаю».

В апреле 1979 г. президент Джимми Картер взамен потерявшего смысл  Договора о взаимной обороне подписал во многом перекликающийся с ним Акт об отношениях с Тайванем (Taiwan Relations Act). В этом документе речь идет уже не о Китайской Республике, а о «управляющих властях Тайваня». В соответствии с ним были сформированы фактические посольства двух стран в Тайбэе и Вашингтоне, Соединенные Штаты взяли на себя обязательство предоставить Тайваню в необходимых количествах средства для поддержания «самодостаточной обороны». Любые попытки определить будущее Тайваня иными, кроме мирных, средствами, включая бойкоты и эмбарго, станут предметом «крайней озабоченности» для США.

В 1982 г. Рональд Рейган согласился поддержать сформулированные тайваньцами «шесть гарантий», которые предусматривали, что американцы не прекратят поставки вооружений и не будут консультироваться об этом с КНР; не изменят положений Акта об отношениях с Тайванем; не будут посредничать между Пекином и Тайбэем; не изменят позиции о том, что вопрос о суверенитете Тайваня может быть решен самими китайцами мирными средствами; не станут побуждать Тайвань к переговорам с КНР и, наконец, самое важное – формально не признают суверенитет КНР над Тайванем.

Было бы ошибкой полагать, что остров и материк не имеют никаких отношений. Долгое время Тайвань принципиально не общался с Китайской Народной Республикой. В частности, в 1979 г., после того как Тайвань потерял признание международного сообщества в качестве «правильного Китая», Чан Кайши отверг предложение Дэн Сяопина установить прямое почтовое и авиационное сообщение между двумя берегами Тайваньского пролива, а также развивать торговые связи. Однако в 1986 г. Тайваню пришлось вступить в диалог с материком для решения вопроса о возврате угнанного в Гуанчжоу грузового самолета и его экипажа. После этого возглавлявший остров в то время сын Чан Кайши Цзян Цзинго пошел навстречу многочисленным просьбам жителей острова и разрешил общение членов семей, разделенных гражданской войной. Такая ситуация создала предпосылки для появления в 1990 г. на Тайване неправительственного Фонда обменов через Тайваньский пролив, курируемого правительственным Советом по делам материкового Китая. КНР ответила симметрично, и после нескольких раундов встреч было сформулировано рубежное, с точки зрения Пекина, представление о том, что существует только один Китай, и каждый из берегов пролива волен интерпретировать это так, как ему захочется. Данное понимание закрепилось под названием «Консенсус 1992 года». Однако после избрания в 1996 г. первого демократически избранного лидера острова Ли Дэнхуэя (формально он находился у власти с 1988 г. после смерти Цзян Цзинго) и особенно первого президента от оппозиционной Демократической Прогрессивной партии (ДПП) Чэн Шуйбяня, продвигавшего тезис о независимости Тайваня, контакты (прежде всего политические) между Пекином и Тайбэем практически прекратились.

Ренессанс пришелся на период нахождения у власти в 2008–2016 гг. следующего президента от партии Гоминьдан – Ма Инцзю, который вместо независимости начал продвигать тезис о «тайваньской идентичности». «Консенсус 1992 года» вновь стал краеугольным камнем отношений. Тайваньский Фонд обменов через Тайваньский пролив и его аналог в КНР, Ассоциация по развитию связей между сторонами Тайваньского пролива, де-факто выполняли роль посольств. Последовали договоренности о допуске китайских туристов на остров, взаимных инвестициях, торговле, интенсифицировались политические контакты, повышался их уровень. В 2010 г. между Тайванем и КНР подписано Рамочное соглашение об экономическом сотрудничестве, взаимная торговля достигла почти 200 млрд долларов США.

Однако столь быстрое сближение с Пекином вызвало неприятие значительной части тайваньского общества, опасавшейся, что Китай экономическими рычагами хочет вернуть себе мятежный остров. Накануне подписания Рамочного соглашения возникло весьма активное гражданское движение, поддерживаемое оппозиционной ДПП, в пользу проведения референдума о целесообразности заключения каких-либо торгово-экономических договоренностей с КНР. Опросы общественного мнения указывали на то, что чаша весов склонилась бы не в пользу Гоминьдана и Ма Инцзю не дал провести плебисцит. По острову прокатились протесты, в парламенте развернулись настоящие бои, однако сторонники действующей власти выстояли. Весной 2014 г., когда на голосование было поставлено соглашение с КНР о торговле услугами, в парламент ворвались участники студенческого «движения подсолнухов» и их сторонники. Они не покидали здание до тех пор, пока рассмотрение соответствующего законопроекта не было отменено.

С тех пор популярность действующей администрации острова стала неуклонно снижаться. Действия «подсолнухов» получили позитивный резонанс и поддержку в тайваньском обществе, президента Ма Инцзю стали обвинять чуть ли не в работе на Пекин. В КНР серьезно занервничали. В ноябре 2015 г. состоялась историческая встреча председателя КНР Си Цзиньпина и Ма Инцзю, призванная, по мнению наблюдателей, повлиять на результат президентских выборов на Тайване в январе 2016 года. Однако этот шаг Пекина возымел обратный эффект, и к власти на острове при поддержке почти 60% избирателей пришла лидер оппозиционной ДПП Цай Инвэнь, которая еще на предвыборном этапе высказывалась против пресловутого «консенсуса 1992 года».

Эквилибристика на «красной линии»

В Пекине приход к власти политика, поддерживавшего «подсолнухов» и выступавшего против торговых соглашений с материком, расценили как прелюдию к независимости острова. Такой сценарий – «красная линия» для КНР, перейти которую Пекин не позволит ни при каких обстоятельствах. И чтобы было понятнее, китайские власти предприняли ряд рестриктивных шагов, демонстрирующих острову, что ругаться с «большой землей» совсем не следует. Прежде всего очень быстро, почти на треть, сократилось число прибывающих с материка туристов, которых к моменту начала межкитайских «разборок» ежегодно приезжало около трех миллионов. Казалось бы, заменить их не составит труда. Но не тут-то было: континентальные китайцы в среднем проводят на Тайване 10 дней и ездят по самым разным его уголкам, где туристу, не владеющему китайским и не интересующемуся китайской историей и культурой, делать практически нечего. Как следствие начали разоряться мелкие гостиницы, особенно на юге и востоке острова, и транспортные компании, перевозившие в основном соседей через Тайваньский пролив. Осенью Тайбэй сотрясли массовые акции протеста занятых в этих сферах тайваньцев, рейтинг поддержки президента Цай Инвэнь упал с 60% до 40%. Кроме того, Пекин стал закупать меньше тайваньских сельхозпродуктов, что на острове также быстро прочувствовали.

Может возникнуть вопрос, а чего, собственно, хотят сейчас китайские власти от Тайваня? Вроде бы ультиматумов о воссоединении Пекин в последние годы не выдвигал, да и понятно, что тайваньское общество на схемы, подобные гонконгской (одна страна – две системы), добровольно не пойдет. Пока власти КНР лишь настаивают на формальном подтверждении Цай Инвэнь приверженности «консенсусу 1992 года». С точки зрения Пекина, главное, что из него вытекало – невозможность существования Тайваня как независимого государства, а то, что остров при этом продолжал претендовать на легитимность исключительно Китайской Республики (не путать с Китайской Народной Республикой), пекинские власти сильно не задевало.

Цай Инвэнь при любом удобном случае заявляет, что не приемлет требований КНР, в лучшем случае она готова ссылаться на «консенсус» как на исторический факт. При этом она обещает действовать в соответствии с волей тайваньских избирателей и на основе «Конституции Китайской Республики». Ситуация складывается весьма запутанная – ни независимости, ни «консенсуса». Молодые же тайваньцы зачастую воспринимают существование Китайской Республики лишь как дань историческим традициям, многие открыто говорят, что китайцами себя не считают. Тем более что прибывающие на остров туристами собратья с материка, сознание которых формировалось в принципиально иных идеологических и экономических условиях, весьма сильно от них отличаются с точки зрения культуры, воспитания, образования. Язык вроде бы один, но отличия все равно есть, в частности, традиционные иероглифы, которые тайваньцы в свое время не стали упрощать вслед за Пекином. Плохо понимают тайваньцы и идеологические штампы и сокращения, укоренившиеся в лексиконе жителей КНР. Раздается все больше призывов называть остров не Китайской Республикой, не Китайским Тайбэем (под такой вывеской он был принят в ряд международных организаций и форматов), а исключительно Тайванем. А от таких настроений до независимости, опасаются в Пекине, всего один шаг. Тем более что все признаки независимого государства у Тайваня и так налицо, включая экономическую стабильность, которая не снилась многим «настоящим» государствам.

Председатель КНР Си Цзиньпин и другие официальные лица не раз давали понять, что за объявлением независимости последует неминуемый военный ответ. Трудно, конечно, сказать, пойдет ли здесь Пекин до конца, и самое главное – как на это отреагирует главный гарант нынешнего статуса Тайваня – США. С учетом возросшей в последние годы военной мощи КНР остров вряд ли продержится долго – как признаются сами тайваньские военные, максимум пару недель, до прибытия «защитников из Вашингтона». Только вот прибудут ли они? Сомнений в этом в последнее время возникало все больше, слишком уж нежелательным выглядит военное столкновение Пекина и Вашингтона.

И вот в этих условиях избранный президент США Трамп не только нарушает рамки сложившегося в последние десятилетия в американо-тайваньских отношениях «этикета», но и недвусмысленно намекает, что Соединенные Штаты могут отказаться от политики «одного Китая». Что может стоять за подобным «дипломатическим прорывом» и чем это грозит региону и миру в целом?

Вашингтон на распутье

Если принять все сказанное Трампом за чистую монету, то картина вырисовывается не самая радужная. Отказ от политики «одного Китая» подразумевает фактическое признание независимости Тайваня, если власти острова, возбужденные такой перспективой, решатся ее объявить. Не нужно быть экспертом в региональных делах, чтобы представить себе, что Пекин не будет сидеть сложа руки, военный сценарий решения тайваньской проблемы при этом практически неизбежен. В итоге – острейший региональный, а возможно и общемировой, кризис, новый раскол мирового сообщества (рискну предположить, что сторонников у Пекина, пусть даже и не преисполненных чрезмерным энтузиазмом, будет большинство). Тайвань вряд ли от этого выиграет, ведь остров очень зависит от экспорта своей продукции, да и туристов военный конфликт или его перспектива, разумеется, отпугнет. А назад потом не отыграешь – мол, погорячились, Китай мы, Китай, просто «не материковый».

Вряд ли будущий хозяин Белого дома настолько несведущ в мировых делах или ему совсем не с кем посоветоваться по этому вопросу. Значит, дело в другом. Трамп угрозой нарушить сложившийся в Тайваньском проливе статус-кво сознательно хочет спровоцировать Пекин, заставить его нервничать. Только вот сработает ли этот расчет? Нельзя исключать, что Си Цзиньпин как раз уцепится за этот повод, чтобы перейти, наконец, к практическому решению тайваньского вопроса. В случае успеха его авторитет в китайском обществе, сталкивающемся со все более серьезными экономическими проблемами и внутренними вызовами, заметно укрепится.

А что же тайваньцы? Как они отнеслись к заявлениям Трампа? Есть те, кому перспектива американо-китайских разборок, изменения политики Вашингтона в отношении острова действительно вскружила голову. Наконец-то, рассуждают они, Вашингтон, да и весь «прогрессивный мир», перейдет от вербальной поддержки тайваньской демократии к реальным шагам. Подобных мечтателей, надо признать, не очень много. Но они есть. Как минимум, считают они, Тайвань должен сегодня заняться более активным самопиаром в США, чтобы усилить позитивное впечатление будущего главы Белого дома. Однако большинство тайваньских экспертов сложившаяся ситуация серьезно насторожила и натолкнула на мысль о том, что Трамп, скорее всего, решил попугать Китай в надежде на уступки Пекина в торговых вопросах. Тайвань же в этой игре двух сверхдержав сыграет роль разменной монеты и в итоге окажется один на один с Китаем без американской поддержки.

В общем, ситуация парадоксальная – у островитян вроде бы есть все основания для радости, но на деле все для них лишь осложнилось. Неуклюжие маневры Трампа, если только он и правда собирается признавать Тайбэй вместо Пекина, могут самым негативным образом сказаться на политической ситуации на острове, перечеркнуть или по крайней мере очень существенно осложнить и без того вставший на паузу процесс примирения двух берегов Тайваньского пролива.

Много вопросов возникает и в связи с линией Вашингтона в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом. Сохранится ли его значение в качестве жизненно важного региона США? Пойдет ли Трамп на жесткие шаги для обеспечения свободы мореплавания в Южно-Китайском море, которое КНР недвусмысленно считает своей территорией? Какова будет торговая повестка новой администрации, уже почти отказавшейся от Транстихоокеанского партнерства?

С тревогой за нарождающейся азиатской политикой Трампа следят и в Японии – еще одном важнейшем региональном государстве. У Токио были свои причины поволноваться, ведь новоизбранный американский президент в ходе предвыборной кампании обещал оставить японцев без военной поддержки, если те не покроют все расходы по содержанию на островах американских войск, расквартированных там после поражения милитаристской Японии во Второй мировой войне. Сама тема иностранного военного присутствия крайне чувствительна для японцев. Как проигравшие они были вынуждены конституционно ограничить свою армию компетенцией «сил самообороны». В этих условиях фактически только Армия США, имеющая базу на острове Окинава, гарантирует безопасность Токио. С базой за последние десятилетия было связано много неприятных для американских военнослужащих инцидентов, японское общество, мягко говоря, не в восторге от сложившейся ситуации, однако приспособилось к ней. Кроме того, присутствие США на японских островах стало своего рода психологической гарантией для пострадавших от японского милитаризма государств региона, что Токио больше не будет агрессором.

Если американцы решат уйти, этот статус-кво в регионе может вообще перекроиться. Отдельные силы в Токио, скорее всего, обрадуются и воспримут происходящее как конец «азиатского Версаля». Премьер-министр Синдзо Абэ явно настроен изменить сдерживающую развитие японской армии Статью 9 Конституции страны, для этого потребуется провести референдум, и нужная ему общественная поддержка, похоже, постепенно вызревает. В том, что у японцев на это есть и средства, и технологии, сомневаться не приходится. Таким образом, у Китая уже через несколько лет вполне может появиться весьма мощный военный противник в регионе помимо США.

Но это пока более отдаленная перспектива. Тайвань, выживание которого во многом зависит от американской политической и военной поддержки, смотрит на все происходящее с нескрываемым беспокойством. Наверное, более бдительными следует быть и другим членам мирового сообщества, включая Россию, чтобы избежать риска военного конфликта в столь непростом с геополитической точки зрения регионе.

Пекин явно будет стараться заручиться нашей поддержкой любых мер по «воссоединению Родины», однако в тайваньском вопросе слишком много нюансов и исторических наслоений, чтобы до конца считать его внутренним делом КНР. Да и «класть все яйца в одну корзину», во всем потакая китайскому соседу, наверное, было бы неправильно. Курс на развитие взаимовыгодных российско-японских связей, декларируемый президентом Путиным к плохо скрываемому раздражению Пекина, подтверждает, что в Москве это понимают.

Отдельная тема – территориальные споры в Южно-Китайском море, которое КНР, игнорируя мнение соседей, считает своим внутренним водоемом. Если бы не американские военные корабли, китайцы явно действовали бы еще более нахраписто и риски военных столкновений с такими странами, как Вьетнам или Филиппины, существенно возросли бы.

Гипотетический уход США из региона отвечал бы нашим интересам и стратегически стал бы большим шагом вперед, однако этот сценарий должен сопровождаться серьезными международными гарантиями Тайваню в том, что существующие противоречия острова с материком не будут решаться военным путем. В противном случае мы рискуем получить еще одну горячую точку, которая вместе с северокорейской ядерной проблемой может превратить регион в пороховую бочку.