• «Эти 28% привержены исламу в самой ретроградной версии, что стало для них своего рода идентификацией. Ислам — главная опора их мятежности, и этот бунт воплощен в Исламе разрушения, теорий заговора и антисемитизма», по словам Хамида эль-Кару в интервью Journal du Dimanche.
• Более важно, эти 28% среди преимущественно молодых (50% из них моложе 25 лет). Иными словами один из двух молодых французских мусульман — салафит самого радикального типа, пусть даже не посещает мечеть.
• Невероятно, что инструментами в нашем распоряжении оказываются недостаточные данные опросов. Без знания невозможны никакие политические действия, как и иные шаги. Это ситуация, которая безмерно идет на пользу агрессивным политическим исламистам.
• Слепота с принятием желаемого за действительное — мать грядущей гражданской войны, если только французский народ не предпочтет покориться Исламу без борьбы.

Недавно во Франции были опубликованы два важных исследования французских мусульман.

Первая работа под заголовком «Французский Ислам возможен» была опубликована под эгидой Института Монтеня,* независимой французской экспертной организации.

Второе исследование под названием «Работа, компания и вопросы религии» — четвёртое ежегодное совместное исследование научно-исследовательского института Рандстада (кадрового агентства) и Обсерватории религиозного опыта на работе (Observatoire du fait religieux en entreprise, OFRE), исследовательской компании.

Оба исследования, заполняя огромный дефицит знаний по религиозной и этнической демографии, широко освещались в СМИ. Франция — страна, обладающая демографами, экспертами, профессорами и исследовательскими институтами, но все официальные данные или статистика, основанные на расе, происхождении или религии запрещены законом.

Согласно данным на 1 января 2016 года Национального Института Статистики во Франции — 66,6 миллиона жителей. Но в опросные листы запрещено включать любые вопросы о расе, происхождении или религии. А потому невозможно узнать, сколько живет во Франции мусульман, чернокожих, белых, католиков, арабов, евреев и так далее.

Этот запрет основан на старом, и когда-то здравом принципе избегать любой дискриминации в стране, где «ассимиляция» стала правилом. Ассимиляция во французском стиле означает, что любой иностранец, желающий жить в стране, должен следовать нормам поведения местного населения и побыстрее жениться на местной. Такая модель ассимиляции прекрасно работала для испанцев, португальцев или поляков. Но при арабах и мусульманах это прекратилось.

Теперь, однако, несмотря на все благие намерения, запрет на сбор данных, способный  привести к дискриминации, стал проблемой для национальной безопасности.

Когда какая-то группа людей действует, откровенно основываясь на своей религии или этничности, начинает жёстко воевать с основами общества, в котором живёт, становится необходимым — на деле срочным — знать, какой они религии и этничности, и сколько людей они представляют.

Следовательно, два рассматриваемых исследования основаны не на данных переписи, а на опросах. Институт Монтеня, например, пишет, что мусульмане представляют 5,6% населения французской метрополии или три миллиона человек. Однако демограф Мишель Трибала, специализирующийся на проблемах иммиграции, писал, что цифра пять миллионов была превышена в 2014 году. Исследовательский центр Пью оценивает мусульманское население во Франции в середине 2010 года цифрой около 4,7 миллионов. Другие специалисты, как Азуз Бегаг, бывший министр равенства (он ушел из правительства в 2007 году) оценивает количество мусульман во Франции ближе к 15 миллионам.

Исследование Института Монтеня: сецессия французских мусульман

Исследование института Монтеня, опубликованное 18 сентября, основано на опросах, проведенных  Ifop (Французский институт общественного мнения), который обследовал 1029 мусульман. Автор исследования — Хаким эль-Кару, консультант, бывший советник тогдашнего премьер-министра Жан-Пьера Рафари (2002-2005).

Были выявлены три основные профиля мусульман:

• Во-первых, так называемые «светские» мусульмане (46%). Эти люди ответили, что они «совершенно светские, даже при том, что религия занимает важное место в их жизни». Хотя они заявляют себя светскими, многие из них принадлежат к группе, которая одобряет, чтобы все мусульманские женщины носили хиджаб (58% мужчин и 70% женщин). Кроме того, их мнение пересекается с мнением группы (60%), которая поддерживает ношение хиджаба в школе, хотя в школах он запрещен с 2004 года. Многие из этих «светских» принадлежат к 70% мусульман, которые «всегда» покупают халяльную пищу (только 6% никогда её не покупает). По данным исследования, ношение хиджаба и только халяльная пища считаются самими мусульманами важными «показателями» принадлежности к мусульманам.
• Вторая группа мусульман, «Группа исламской гордости», представляет четверть (25%) из тысячи опрошенных. Они изначально себя определили как мусульмане, и заявили о своем праве следовать своей вере (в основном сводящейся к хиджабу и халаль) на публике. Однако, они отрицают никаб и полигамию. Они говорят, что уважают светскость и законы республики, но большинство сказало, что не приемлют запрета хиджаба в школе.
• Последняя группа, определяемая, как «ультрас» представляет собой 28% опрошенных мусульман и она — наиболее авторитарна по своим характеристикам. Они говорят, что предпочитают жить вне республиканских ценностей. Для них исламские ценности и исламские законы — шариат — стоят на первом месте, перед общими законами республики. Они одобряют полигамию и ношение никаба или паранджи.

Самое важное, что эти 28% по большей части относятся к молодежи (50% до 25 лет). Иными словами, каждый второй из двух французских мусульман — салафит наиболее радикального толка, не посещающий мечеть.

Вопрос: сколько их будет через пять, десять, двадцать лет? Это важно  понять, ведь опросы всегда дают картину на данный момент, «стоп-кадр» ситуации. Когда мы знаем, что покрывало и ограничения халяльными продуктами введены на целые семьи «большими братьями», то надо понимать, что идёт процесс, процесс ухода из-за ре-исламизации всего мусульманского сообщества руками молодёжи.

Журналист и автор Элизабет Шелма писала в Le Figaro:

«Чтобы понять, что означает ре-исламизация, надо дать определение исламизму. Наиболее точное определение дано одним из наших крайне горячих сторонников, государственным советником Тьери Туо, одним из трёх судей, которые этим летом приняли решение не запрещать буркини на пляже (…). Исламизм, пишет он, это «публичное заявление о социальном поведении, представляемом в качестве божественного требования и прорывающемся на общественную и политическую арену». В свете этого определения сообщение Аль-Кару показывает, что исламизм устойчиво распространяется».

Ислам за работой; Ислам в движении

Эта исламская бомба с часовым механизмом тихонько тикает... действует

Опрос, проведенный между апрелем и июнем 2016 года институтом Рандштада и Обсерваторией Религиозного опыта на рабочих местах (OFRE) с участием 1405 менеджеров различных компаний продемонстрировало, что два менеджера из трех (65%) говорили, что «религиозное поведение» — регулярная демонстрация на рабочих местах; это выше, чем 50% в 2015-м.

Профессор Лайонел Оноре, директор OFRE и автор исследования, тихонько признает, что « в 95% случаев» само «религиозное поведение на работе связано с мусульманами».

Чтобы понять значимость этого «видимого Ислама» на французских заводах и офисах, надо знать, что традиционно рабочие места считались нейтральными. Закон не запрещал любые религиозные или политические выражения на рабочем месте, но по традиции работники и работодатели считают, что при демонстрации свободы вероисповедания всем надо проявлять сдержанность.

В 2016-м исследование Ранстад показало, что со старой традицией покончено. Религиозные символы распространяются и на рабочих местах, и 95% наблюдаемых символом — исламские. Открытое выражение и символы христианства или иудаизма на работе, конечно, есть, но минимально в сравнении с Исламом.

Исследование определяет два вида выражение религиозных воззрений:

1. Личная практика, вроде права отсутствия во время религиозных праздников, гибкий рабочий день, право молиться во время перерывов на работе и право носить символы своего вероисповедания.
2. Беспорядки на работе или нарушение правил, вроде отказа мужчины работать с женщиной или следовать указаниям женщины-менеджера, отказ работать с людьми иной религии, отказ выполнять отдельные задания и привлечение в свою веру в рабочее время.

«В 2016 году, говорится в исследовании, ношение религиозных символов (хиджаб) стало основным выражением религиозных воззрений (21% случаев, выше 17% в 2015-м и 10% в 2014-м). Требование возможности отсутствия из-за религиозных праздников остается стабильным (18%) но теперь отошло на второй план».

Относительно «беспорядков на работе» это политически корректное исследование отмечает, что конфликты между работниками и работодателями на почве религии невелики: «небольшое событие» и «всего лишь» 9% религиозных беспокойств в 2016 году. Но число конфликтов, тем не менее, выросло на 50% — с 6% в 2015 году, утроилось с 2014-го (3%) и увеличилось почти в 4 раза с 2013 года (2%).

Эрик Манка, юрист юридической фирмы August & Debouzy , специализирующийся на законах о труде, который был помощником на пресс-конференции, сказал, что когда конфликт на религиозной почве переходит в судебный процесс, «это всегда проблема с Исламом. Христиане и евреи никогда не обращаются в суд с иском к работодателям из-за религии». Когда исламисты судятся с работодателем, практика свидетельствует, что обвинение всегда основано на «расизме» и «дискриминации» — обвинения это могут лишь заставить работодателя в первую очередь сожалеть о приеме этих людей на работу.

Истоки конфликта включают проповедование (6%) и отказ выполнять задания (6%) — например, курьер уклоняется от доставки клиентам алкоголя; отказ работать с женщиной или под руководством женщины (5%); и требование работы только с мусульманами (1%). Эти случаи сконцентрированы в секторе бизнеса, например, «автомобильные поставки, строительство, переработка отходов, супермаркеты... и находятся в районах, непосредственно примыкающих к городу».

Заключение

С французской моделью ассимиляции покончено. Как уже отмечалось, она работала для всех, кроме французских мусульман; по-видимому, государственные школы не в состоянии сегодня распространять республиканские ценности, особенно среди молодых мусульман. По словам Хаким аль-Кару:

«Мусульмане Франции живут в самом сердце многочисленных кризисов. Сирия, конечно же, потрясает душу. Но есть ещё и транформация арабского сообщества, где женщина занимает новое место: студентки-женщины превосходят количественно студентов мужского пола, девушки лучше образованы, чем их отцы. Религия в авторитарной версии — оружие реакции против подобной эволюции… И, наконец, есть и социальный кризис: мусульмане, составляющие две трети трудящихся детей и наёмных работников — первые жертвы деиндустриализации».

Исламизация нарастает повсюду. В центрах городов большинство арабских женщин носят покрывала, а в предместья паранджа и никаб становятся всё более привычными. На работе, где нерелигиозное поведение было обычно правилом, менеджеры пытаются научиться справляться с исламскими требованиями. В крупных корпорациях, вроде  Orange (телекоммуникация), был специально назначен «директор по многообразию», чтобы справляться с требованиями и конфликтами. В небольших компаниях менеджеры в замешательстве. Конфликтов и судов всё больше.

Молчание политиков. Несмотря на широкое освещение в СМИ этих двух исследований, единственное, что слышно от политиков — оглушительное молчание. Это тревожит, ведь исследование Института Монтеня включает и предложения создание «французской версии Ислама», наподобие прекращения иностранного финансирования строительства мечетей и местной подготовки религиозных и гражданских руководителей. Другие идеи, вроде преподавания арабского в религиозных школах «чтобы воспрепятствовать родителям отправлять детей в медресе» весьма странны, ведь они сохранят провальную стратегию интеграции исламизма с помощью организаций. Молодые французские мусульмане, даже родившиеся во Франции, с трудом говорят и пишут на правильном французском. Вот почему им надо в первую очередь правильно говорить и писать по-французски.

Этих двух исследований, пусть это всего лишь начало, совершенно недостаточно. Политикам, журналистам и всем гражданам необходимо узнать больше об Исламе, его догматах и целях в стране. Просто невозможно поверить, что единственный инструмент в нашем распоряжении — недостаточные опросы общественного мнения. Без знания невозможны никакие политические действия — и никакие иные. Это ситуация, которая в огромной мере идёт на пользу агрессивным политическим исламистам.

Без большего знания, отрицание исламизма и спокойствие при обращении с ним будут продолжаться. Слепота и принятие желаемого за действительное — источник грядущей гражданской войны, если только люди и их политики не выберут покориться Исламу без борьбы.

Примечания:

Первая публикация статьи – на сайте Института Гейтстоун, влиятельного неправительственного нью-йоркского аналитического центра. Эта организация основана в 2012 году Ниной Розенвальд, и позиционирует себя как внепартийный, неправительственный и некоммерческий «мозговой трест», сообщающий общественности то, о чём умалчивают официальные СМИ. Организация считает, что существующие подборки новостей не полны, и, как следствие, вводят в заблуждение, а потому распространяет собственную информацию о событиях на Ближнем Востоке и жизни мусульманского населения в других частях света. В совете попечителей в числе прочих Джон Р. Болтон, бывший посол Соединённых Штатов.

* — Институт Монтеня был основан в 200 году при поддержке влиятельных деловых кругов Клодом Бебеаром, почётным президентом крупнейшей страховой компании Франции. В институте объединились руководители предприятий, высшие государственные чиновники, университетские преподаватели, представители гражданского общества. Перед институтом ставилась цель стать «лабораторией идей» и способствовать развитию Франциив глобальном мире. Институт разрабатывает и популяризует конкретные долгосрочные предложения в политической, экономической и социальной областях и отстаивает их перед властями независимо от того, какая политическая сила приходит к руководству страной. Привлекая ведущих учёных, институт исследует актуальные проблемы, рассматривая их в долгосрочной перспективе и публикует доклады. На коллоквиуме генеральный директор Института Монтеня Франсуа Рашлин полностью поддержал идею публичной дискуссии о французской национальной идентичности, подчеркнув, что дял французского общества эта тема насущна и своевременна.